Крадучись вышел в прихожую и… похолодел. В зеркале, мимо которого он собирался проскользнуть, ничего не отразилось! Лишь обои на противоположной стене!
Он глянул вниз и вскрикнул от ужаса: вернуть-то Жидель обратно его вернул, только забыл придать прежний облик. В смысле, вообще, забыл придать облик. Бронислав стал человеком-невидимкой.
– Не спеши с выводами, астронавт НАСА! – раздалось сзади, доктор повернулся, едва не потеряв равновесие. С ним разговаривало всё тем же хриплым голосом Жиделя пустое пространство. – Мне с тобой кое-что надо перетереть в отсутствие Васятки, поэтому я выкроил время…
Стук в дверь повторился, вновь показавшись чертовски знакомым. Доктор прильнул к глазку и похолодел вторично. Совсем остыл, до нуля градусов. За дверью он разглядел себя и… Торичео!
– Вот именно! – воскликнул всё тот же голос из пространства. – Ты должен понимать, забастовщик, что в двух местах одновременно одна и та же видимая плоть находиться не может. Поэтому я и лишил тебя преломляющей способности. Ты что, Уэллса не читал? Временно это всё, не менжуйся!
– Временно – это сколько? – недоверчиво поинтересовался у пустоты доктор. – Час? День? Неделю? Как я дома появлюсь?
– Вот что, касатик, слушай меня сюда, – угрожающе прозвучал из ниоткуда ставший почти родным голос. – Нет у меня времени слушать твоё обиженное самолюбие, йцукен! Кстати, ещё не забыл о моих любимых матерных словах?
– Как же, забудешь про них… И рад бы…
– Молодец, аппендикс нагноившийся, хвалю! Я не стал при Васятке этого говорить… Положение намного сложней, чем кажется. Готовься изменить ход истории! Вернее, предотвратить это изменение! Авантюрист дорвался до серьёзного оружия! Надо во что бы то ни стало задержать этого пришельца здесь, в этом времени. Я Данилу этого имею в виду. Но не только.
– А что ещё-то? – попытался вытаращить невидимые глаза доктор.
– Ещё надо меня из этой Мышеловки вытащить. Увяз я здесь по самое не могу, сам видел. Того и гляди, йцукен, твари меня сожрут. Я не могу стабилизировать поток времени, потерял абсолютный ноль, контур глючит. Короче, слушай и действуй быстро.
– Минутку, Юрий Валентиныч! – замахал Бронислав невидимыми руками. – Что-то я не помню, как давал согласие участвовать в проекте. Это ваши с Торичео заморочки, вот вы и… выпутывайтесь из этой паутины. Только самостоятельно, прошу, без меня.
– Хочешь остаться бесплотным невидимкой? – поинтересовалось пространство комнат у Бронислава. – Это во-первых.
– Ну конечно, чем ещё можно прижать бедного российского доктора, – обиделся Бронислав. – Только тем, чего он не в состоянии.
– И во-вторых, – перебил его Жидель. – Ты думаешь, корнеплод невыкопанный, в одиночку обведёшь Данилу вокруг пальца? Он придёт к тебе сегодня, спросит – так, мол, и так, где Торичео. Что ты ему ответишь?
– То и отвечу, – Бронислав почесал невидимый лоб. – Что он его не найдёт никогда. И чтоб не выпендривался, короче…
– Я знал, что мышеловка лечит, но чтобы так быстро… Итак, первый способ – Васятку ему не найти, а если сам улетит, то мы его предшественника того, терминируем. Для него это тоже, как ты сам понимаешь, рублик деревянный мой, означает смерть. Этого он боится больше всего на свете, ячсмитьбю, нет Васьки – нет и его, это понятно даже курице.
– Хотелось бы и про второй способ услышать, – изрёк невидимка, тщетно пытаясь разглядеть в свете утренних лучей хоть что-то из себя, любимого. – А то ведь, как я понимаю, он может и не поверить. Не похожи мы на убийц, особенно сейчас.
– Ты прав, как всегда, фурункул в паховой области. Второй способ, пожалуй, покруче будет и посложнее. Надо забрать у него рантепс, чемоданчик такой… И закопать в землю не меньше, чем на полтора метра. Или мне отдать, если я к тому времени из Мышеловки вернусь, разумеется.
– Радиация? – обрадовался доктор-невидимка. – Как на «Фукусиме-1» или в Чернобыле?
– Нет, акушер-ядерщик ты мой, радиационной опасности чемоданчик не представляет. Но на меньшей глубине он может его найти. Запомни, сыщик, главная ценность – капсулы с катализатором. Они в этом самом чемодане, который зовется рантепсом. Короче, любым способом надо пришельца оставить здесь. Пригвоздить! Кровь из носа – но оставить! Я не люблю патетики, сам в свое время нарапортовался съездам партии… Но от того, удастся задержать Данилу здесь или нет, зависит жизнь миллионов.
– И на моих невидимых плечах лежит пять тонн ответственности?
– Не передергивай, стропальщик! Груз гораздо больший! Теперь ещё об одной опасности. То, что я сотворил с парнем, повесив его картинкой на стенке, – всё это должно по законам причинно-следственной связи появиться в его мозгу автоматически. В будущем. Как опыт проживаемой жизни. А может и не появиться…
– Загадками, однако, выражаться начали, товарищ Жидель! – с обидой в голосе изрёк невидимка. – Для моих медицинских мозгов сложновато как-то. Тем более – невидимых мозгов, может, их и нет вовсе?
– Как раз это, бульдозерист-забойщик, тебе должно быть понятней, нежели поиск сперматозоидом яйцеклетки. Я же могу стереть из его памяти сию подробность! Заблокировать к чертям собачьим, сделать ретроградную амнезию, наконец, вернув в эту комнату в ту же секунду, что и забрал отсюда, задраив таким образом люк времени… И он не будет помнить!
– А-а-а, ну теперь, когда разжевали, – протянул Бронислав, проведя рукой перед зеркалом и не уловив при этом даже малейшего изменения прозрачности воздуха. – Теперь, конечно, понял…
– Понял, фывапролд, да не всё, цыпленок табака, – пространство комнат стояло на своём, в нём чувствовалась металлическая убеждённость. – Если мне не удастся заблокировать его память, воспоминания появятся очень скоро, он осознает себя картиной, но, думаю, саму картину не найдёт. Мышеловка – она потому так и называется, что отсюда не возвращаются!
– И вы не возвратитесь? – оторопел невидимка.
Пространство комнат неожиданно замолчало, Брониславу показалось, что сквозь него пронеслись какие-то разряды, невидимые, как и он, лучи. Эти лучи стали сгущаться, сплетаться в причудливых чудовищ.
– Если мне не удастся стабилизировать время, то капец, – приглушённо послышалось откуда-то с потолка. – Надо подключать второй контур. А для этого ты должен вместо Васятки получить письмо, которое послал ему Христофорыч. Взять в банковской ячейке флэшку.
– Какой ещё Христофорыч? И что значит – вместо Васятки? Скорей всего пришелец уже получил то самое письмо. К тому же этот горе-путешественник может улететь, – возразил Бронислав, удивляясь своей прозорливости, – чтобы внедриться на более ранних сроках… Тогда что?
– Ты не так безнадёжен, как на компьютерных томограммах. Мы там, скажем, месяца два назад, абсолютно невинны. Формулы там нет, если убить меня раньше, ничего не получится. И он это понимает!
– Он решил вас убить?
– Попытка уже одна была. И сейчас, если бы он знал, где я. Но я Васятке не говорил до поры до времени. А сейчас не страшно, так как Васятка – на стене Мышеловки, – невозмутимо заметило пространство квартиры. – По-другому его не облапошить. Хорошо ещё, что он с собой тебя, шеф-повара, привёл… Фантастическое везение. Второго раза, другой возможности не представится. Короче, акушер, принимай роды! Иначе Данила сделает аборт!
– Я хочу вам заметить как невидимка невидимке, – откашлявшись, кое-как сформулировал доктор, – что опять с трудом понимаю ваши метафоры.
– Короче, найдёшь флэшку – спасёшь меня. А я сделаю всё остальное. Если флэшка у пришельца – не дай ему уйти! А теперь дверь открывай, – выдохнуло пространство, – медвежатник! Я сам-то не могу!
Бронислав щёлкнул замком, потянул дверь на себя. Через секунду в проём заглянул Торичео… Следом за ним – доктор собственной персоной, только видимый. Дальше всё повторилось с точностью до единого жеста, невидимка едва успел отскочить в сторону. Начиная со слов Жиделя:
– Никак Васёк Трубачёв пожаловал… да ещё со товарищем! Вот удача, так удача. Что ж, посмотрим, посмотрим.
Доктор завороженно взирал, будучи невидимым, словно из кинозала, на происходящее. Как первобытный человек, впервые оказавшийся в кинотеатре с аппаратурой Digital Dolbi.
Это и было кино, волшебное необъяснимое действо.
Когда Торичео принёс гермошлемы, когда оба героя исчезли в оранжевом свечении, вновь освободив пространство чужих комнат, доктор ощутил на себе панцирь. Спустя мгновение, понял, что обрёл видимую плоть. Сняв с головы скафандр, отнёс его в соседнюю комнату и спрятал в сейф за картиной. После чего покинул странную квартиру, захлопнув за собой дверь.
Он не мог слышать, как в его отсутствие в пустой квартире прозвучало:
– Вроде, должен справиться.
Ну, доктор, погоди!
Это ж надо – так облажаться! Получить практически всю информацию, о которой мечтал, – и не суметь ею воспользоваться! В банковской ячейке кроме флэшки «Терминатор» нашёл ещё альфа-контур, гениальное изобретение учителя. На самой флэшке информации было столько, что вопросов никаких не осталось. Открывались совершенно новые, невиданные доселе горизонты для производства катализатора. Жидель намного опередил своё время, и «Терминатор», представься ему сейчас возможность убить своего учителя, наверное, сделать этого не смог бы.
Слава богу, Жидель «терминировался» сам, не пришлось грех на душу брать. Терминировался, предоставив ученику исчерпывающую информацию по всем вопросам производства катализатора, перемещения во времени и много всего другого. Материалов хватило бы не на одну докторскую.
Осталось – всего ничего, вернуть Торичео в свою обычную нишу, извиниться за причиненные неудобства как перед ним, так и перед доктором. Вернуть всё на круги своя, словно бы и не появлялся в их жизни странный молодой человек, двойник Василия.
И вот тут-то начались проблемы! Со всем этим гигантским багажом «Терминатор» не мог улететь! Сколько ни пытался.
Что-то заблокировалось в самой причинно-следственной связи, словно к ногам привязали неподъёмный груз. Более идиотскую ситуацию сложно было спрогнозировать.