– Извините, девушка… вас как зовут?
– Рада, – назвалась не задумываясь она одним из псевдонимов.
– Раньше я вас здесь не видел, хотя в вашем городе мне приходится бывать часто. Вы не могли бы одолжить мне ваш телефон ненадолго? Мой разрядился, а поговорить с коллегами необходимо срочно. Вопрос жизни и смерти!
– Да, да, конечно, – залепетала, засуетилась она, стирая набранные цифры и передавая мобильник мужчине. – Чем вы занимаетесь?
Зачем она плетет эту глупость, когда жить осталось – секунду, миг между прошлым и… Зачем передала телефон? Но язык сам продолжал этот ненужный, казалось бы, разговор. Случайный, глупый, мимолётный.
– Работаю на Карпинской ГЭС, – сообщил голубоглазый, набирая номер на её телефоне. – Превращаем, так сказать, энергию воды в электричество. Но сейчас они там без меня, похоже, напортачили.
– Это, наверно, жутко интересно? Кстати, как вас зовут?
– Ах да, простите, – смутился голубоглазый, прижимая трубку к уху. – Забыл представиться. Скурози Михаил Гаврилович.
– Интересная фамилия. А какой объём воды держит ваша плотина?
– Полезная ёмкость – двенадцать с лишним кубических километров, – профессионально ответил случайный собеседник, вслушиваясь, по-видимому, в гудки. – Длина водохранилища – четыреста километров, ширина – тридцать, глубина – почти сорок метров. Ой, извините.
Голубоглазому ответили. Лейла прислушивалась к его профессиональному сленгу. Скурози кого-то ругал, чертыхался. Недовольство его возрастало. Ей же почему-то хотелось слушать и слушать его немного хрипловатый голос. Пытаясь максимально растянуть свои предсмертные минуты, она шла рядом с голубоглазым, который продолжал отчитывать своих нерадивых коллег, мучительно подбирая подходящие слова, явно смущаясь своей случайной спутницы:
– Ты понимаешь, что это… значит? Идиот!.. Я возвращаюсь, короче. Готовьтесь. Уволю к чертовой матери. Ничего не делайте. Только попробуй!.. Я быстро, должно хватить времени. Вы не сможете без меня! Не трогать!!! Я… приказываю! Вернусь, тогда и… Даже не пытайтесь!
Вскоре связь прервалась.
– Вот идиоты, – в сердцах диагностировал голубоглазый, передавая телефон хозяйке. – Чувствую, напортачат, сердце не на месте. Придётся лететь обратно.
– Вы только что приехали, и уже хотите возвращаться?
– Извините, что выражался тут. Да, придётся самолётом обратно, потому что эти кретины могут. В общем, набедокурили.
По-крупному… Да что мы всё обо мне, да обо мне… Мне не хотелось вас отпускать сейчас. Можно хотя бы телефончик.
– Мы поздно встретились, – прошептали её губы. – Непростительно поздно!
Они стояли среди спешащих, снующих туда-сюда пассажиров и не замечали никого. А может, это и есть счастье? Когда две души вырвутся из повседневности, и уже никогда не расстанутся.
«Его-то душа наверняка в рай попадет, в отличие от моей, – думала Лейла, набирая повторно номер. – Ну и пусть. Зато тела будут вместе».
– Можно вас поцеловать? – спросила она вслух, улыбнувшись самой обворожительной из своих улыбок. В его лице мелькнула растерянность, но лишь на секунду. Он кивнул.
Закрывая глаза, она уловила, что народа вокруг них много как никогда.
Когда их губы соприкоснулись, она нажала на кнопку.
Исчезнувший синяк
– За кого зацепились-то? – студент упёрся задом в доктора, отчего тот вскочил, сорвал с головы электроды и отодвинул студента в сторону.
– Вот эта девица. Уже с поясом, – указал профессор жестом на монитор, на котором можно было с трудом разглядеть в мелькающей размытой толпе хрупкую фигурку.
Бронислав тем временем стоял у зеркала и рассматривал своё лицо.
– Что тебя смущает? – пристально посмотрел на него Жидель? – Нащупал выбитые зубы? Или пару лишних обнаружил?
– У меня здесь был синяк. Он, конечно, уже заживал. Но следы оставались. Где они? Нет ни отёка, ни боли! Кто стёр его с лица?
– Ну, ты даёшь! Сам же искорёжил время, а потом удивляешься, куда делись следы! Тебя никто не бил, запомни! И хватит об этом! Удар ты получишь… Если получишь, разумеется. Только значительно позже. И не от того, кого помнишь, а от меня!
– Но почему тогда я всё помню?
– Я сохранил твою память, склеротик! Вычленил и сохранил с помощью сетчатки! Сетчатка нам для того и даётся! Кто тебе этот синяк посадил?
– Мужик один…
– Точно, мужик? А не эта баба?
Бронислав взглянул на монитор и отрицательно покачал головой.
– Мужик. Мужик. Не этот случайно? – Жидель ударил на клавишу, на экране Бронислав увидел своего обидчика.
– Этот, этот, – процедил доктор. – Хоть и его нет в живых, но… не могу я… забыть. О мёртвых или хорошо, или…
– Нет в живых? – Жидель выпучил глаза. – Йцукен, ты оживил его своим поступком! Своей идиотской выходкой вы спутали все карты! Сейчас привыкай жить заново. В новой реальности. Как будто не было ни убийств, ни драк. Он жив! И это самое скверное!
– Жив? – Бронислав схватился за скулу. – К-каким образом?
– Догадайся с трёх раз! Но время терять мы не будем. Вне сомнения, этот ковбой никакой роли не играет. Всё дело в этой мадам. Сейчас я пропущу её через контур.
Жидель крутанулся на стуле так, что едва не слетел на пол.
– Что делать-то? – осторожно прошептал Торичео. – Ходячие трупы! Я не хочу жить среди них, боюсь!
– А придётся! Пока! – усмехнулся Жидель, увеличивая скорость вращения зелёной пластинки. – С этим можно смириться и даже… пренебречь. Более того – этим мы, пожалуй, воспользуемся. Итак, наша героиня, начинённая взрывчаткой, движется на вокзал. Думаю, мы на правильном пути, ячсмитьбю!
– Её можно отследить от самого дома, и… перехватить. – доктор попытался спрыгнуть с кушетки, но прилив головокружения заставил оставить эти попытки. – Или.
– Вот именно, или! Как ты её перехватишь, она нажмет на кнопку и. – с обидой в голосе воскликнул Жидель. – Вот что значит рантепс, прихватизированный молодыми дебильными интеллектуалами, которые почему-то считают себя умнее всех. То, что мы видим – прошлое. А поле битвы – реальность. И в этом – главная сложность. Время очень ограничено.
– Она держит в руках сотовый, Юрий Валентинович! – тревожно заметил Торичео. – Кому-то звонить собралась?
– Звонить! Святая простота! – усмехнулся профессор. – Это детонатор, юбьтимсчя! До взрыва остались… секунды! Вернее, он уже произошёл.
– Каков же выход? – спросил доктор, выдирая из своей шевелюры один клочок за другим. – Придумайте что-нибудь!
– Эх вы, страусята, – Жидель подошёл к доктору и отечески похлопал по плечу. – Несколько дней назад ты, вождь ничевоков, не подозревал о моём существовании. И, как ни странно, жил, худо-бедно справлял физиологические потребности. А теперича что? Без меня ни шагу? Где самостоятельность?
– Скажем, нужду справить без вас у него и сейчас мозгов хватит, – заметил Торичео, устраиваясь в кресле Жиделя.
– Короче, ребятишки, я выхожу на место, чтобы лично обезвредить преступницу. Не могу отказать себе в этом удовольствии. Всегда мечтал предотвратить теракт, – профессор подошёл к светящейся в лазерном луче пластинке. – Следите за пластинкой и будьте на связи! Вы мне можете понадобиться! Никуда не отлучаться!
Торичео с доктором не успели и двух слов сказать друг другу после исчезновения Жиделя, как экран монитора вновь вспыхнул, и на нём в голубом свечении «нарисовалось» перекошенное лицо профессора почему-то «на боку».
Первым опомнился ученик, подскочил, включил «громкую связь».
– Ребята, ячсмитьбю, я тут в прошлом увяз ненадолго… Не всё идёт гладко, – хрипел Жидель, то и дело рискуя растянуться по диагонали. – Вы мне нужны будете дома, причём оба! Так что срочно отправляйтесь ко мне на квартиру.
Доктор, ни слова не говоря, засобирался, заправил выбившуюся из брюк рубашку и направился к дверям. Торичео рассмеялся, но сказать ничего не успел, так как последовал окрик учителя:
– Что ржёшь, андалузец?! Останови его!
– Разве не вы только что попросили отправиться к вам на квартиру? – доктор растерянно застыл у самых дверей лаборатории.
– Просил, – профессор закашлялся на полминуты, потом устало пояснил, прикрыв веки: – Только ты забыл, катет в квадрате, что не механически, поскольку в вашем времени что-либо предпринимать уже поздно, фывапролд, всё уже свершилось. Торичео, объясни доктору подробности. У меня в квартире вы должны быть пятнадцатого апреля с самого утра. Код телепортации ноль шестнадцать.
– Как это – не механически? И можно узнать, – спохватился доктор, чувствуя, что диалог может оборваться с минуты на минуту. – Зачем мы вам понадобились?
– Замаялся я крутить семь дублей с этой Рысс! И её отпрысками. Надо поработать вышибалами, друзья!
Через секунду изображение исчезло, а слова Жиделя всё звучали в голове Бронислава, словно установка психотерапевта.
– Ты что-нибудь понял? – удивлённо пропел доктор. – Откуда он знает Ольгу Рысс?
– На месте разберёмся. Код ноль шестнадцать подразумевает, – буднично произнёс Торичео, вынимая светящуюся пластинку из фиксатора, – что мы будем абсолютно невидимыми. У вас подобный опыт, я знаю, имеется.
– Весьма поверхностный… Как я понимаю, – с замиранием сердца простонал доктор, – выбора у меня нет, и даже пытаться отказываться не стоит?
– Вы правильно понимаете, – сообщил Торичео, доставая из тумбы, на которой громоздился монитор, уже знакомые доктору гермошлемы.
Последний дубль
Больше всего на свете она не любила изменять своим привычкам. Если так заведено давным-давно, зачем поступать как-то иначе? Утро без чашки крепкого кофе, без поцелуя Вовчика в самую макушку перед тем, как он выскочит из машины и убежит в школу; конец рабочего дня без парковки у магазинчика «Удача» – всё это нарушало порядок вещей, выбивало Ольгу из колеи, лишало какого-то внутреннего метронома.
Может, это потому, что она по гороскопу дева? Говорят, у знаков Земли всё должно быть разложено по полочкам раз и навсегда.