– У меня, вроде, тоже… Кстати, зачем тебе солнцезащитные очки? – поинтересовался Бронислав, и тут же осекся. – Хотя, можешь не отвечать. Яркий свет раздражает, поэтому при головной боли хочется его притушить немного.
– Приятно иметь дело с доктором!
– Кстати, если у тебя прошла головная боль, мог бы и остаться, – заметил Бронислав. – Там твои будущие коллеги, твой учитель без сознания. Как ты можешь так поступать? Нехорошо, когда квартира без хозяина. Не по-человечески как-то.
– Так хозяин-то как раз пришёл в сознание, – невозмутимо заметил Торичео. – Перед самым моим уходом. Они собрались дефибрилляцию делать, а он глаза открыл. Представляете кадр!
– И увидел, как его любимый ученик Васятка его покидает, – злорадно заметил Бронислав, пытаясь поймать такси. – Ладно я, чужой, в принципе, человек. Ну, а ты-то! Я возьму у Маринки рантепс и мигом вернусь.
– Я ни разу его не видел, мне интересно, какой он из себя, – «талдычил» паренёк, усаживаясь сзади доктора в такси. – Хоть одним глазком взглянуть!
– Кстати, где ты достал такие классные очки? – Доктор протянул руку назад. – Разреши взглянуть и примерить. Я слабость питаю к таким вещам.
Внезапно он почувствовал сильное головокружение. Никогда его не укачивало в транспорте. Впрочем, он никогда в нём и не ездил после стольких вспышек альфа-контура и переходов из видимого состояния в невидимое.
Торичео неожиданно попросил водителя остановиться.
– Ты передумал ехать за рантепсом? – поинтересовался Бронислав, морщась от нарастающего головокружения.
– Живот скрутило, – пояснил сдавленным голосом его подопечный, освобождая салон. – Боюсь, не доеду. Здесь, видите, вокзал, до туалета добежать бы. А вы меня не ждите – видимо, не судьба мне рантепс увидеть. Я потом вернусь к Валентинычу.
Бронислав какое-то время глядел ему вслед, пока парень не затерялся в привокзальной суете, потом буркнул водиле «поехали», после чего надолго уставился на крышку «бардачка». Словно на ней был написан ответ на вопрос – что его так насторожило в поведении Торичео.
Уже у самого дома Марины доктор поймал себя на том, что совершенно не чувствует головокружения, которое буквально «терзало» его на вокзальной площади.
Не странно ли?!
Расплачиваясь с водителем, Бронислав обнаружил на себе совершенно незнакомый плащ, в карман которого кто-то предусмотрительно положил бумажник с множеством не только купюр разного достоинства, но и кредиток различных банков. В прихожей Жиделя Бронислав накинул то, что подошло ему по размеру. Поскольку очень торопился, и сильно болела голова. Крайне подозрительное совпадение.
Стоя с бумажником перед подъездом, он неожиданно понял, что его насторожило в поведении Торичео на вокзальной площади: для того, чтобы сходить в туалет, нужны деньги, а парень о них даже не вспомнил! Своих в тот момент у него точно не было, значит.
Либо он не собирался в туалет, либо.
И дефибриллятора у приехавшей бригады Бронислав не помнил. Не слишком ли много совпадений?! И эти очки, которые парень так и не снял, и это головокружение, навалившееся в тот момент, когда доктор протянул руку за очками. Какая жуткая, неестественная деформация причин и следствий!
Неужто Торичео прав, и головная боль в квартире – отнюдь не игра сосудов и нервов, а реакция на присутствие архивариуса? Но как Даниле-мастеру удалось соскочить с крючка? В смысле, со стены Мышеловки?
Ещё в памяти всплыли слова профессора о том, что рантепс необходимо закапывать в землю не меньше чем на полтора метра. При меньшей глубине Васятка из будущего его может почувствовать и найти.
Если архивариус. «почувствовал» близость рантепса и под предлогом того, что ему надо в туалет, «отделался» от доктора.
Что происходит с докторской памятью после всех этих профессорских опытов? Каким образом Торичео мог трансформироваться в «архивариуса»?
Парень догнал его уже на улице и напросился ехать с доктором под предлогом того, что никогда не видел такую вещь, как рантепс. Но ведь рантепс должен быть у Марины, к которой он и поднимался, собственно!
Или не у неё?
Доктор осмотрелся, почесал затылок. Никаких признаков приближающегося апокалипсиса не наблюдалось: майское солнце улыбалось с голубого неба, клейкая листва распускалась на тополях.
Профессору удалось предотвратить конец света? Или радоваться пока рано?
Оказавшись в лифте, доктор почему-то вспомнил события той злополучной ночи… Когда он, оставив машину на стоянке, ничего не подозревая, готовый в лепёшку разбиться ради своей возлюбленной, поспешил к ней.
А выходя из кабинки, увидел этого. Ван Дамма… этого Кирилла. Оказывается, у них с Мариной в прошлом что-то было, и чтобы доктор не мешал этим воспоминаниям, ему Ван Дамм «выгравировал» тавро в области левой скулы. Правда, не раскалённым металлом, но всё равно – весьма запоминающееся.
Сколько он ни звонил, за дверью не угадывалось никаких движений.
«Интересно, где может она задерживаться, – подумал доктор, взглянув на часы. – Рабочий день давно закончился. К тому же её пацан просто обязан быть дома и учить уроки!»
Выходя в расстроенных чувствах из подъезда, едва не споткнулся на ровном месте.
Радоваться было однозначно рано!
К подъезду «подкатывал» его джип «Куга». Целёхонький, будто вчера с конвейера сошёл. Будто не запирал в нём Бронислав архивариуса не так давно, и не вырывался тот из него, раздолбав все стёкла и покорёжив кузов до неузнаваемости.
Что за светопреставление?!
Джип тем временем замер у подъезда, за рулем доктор разглядел… свою рыжую бороду. Ему стало не по себе. Рыжебородый целовался с симпатичной блондинкой.
Присмотревшись, доктор даже разглядел синяк на левой щеке. Его синяк! Тот самый, которого у него сейчас не было!
Час от часу не легче!
Вскоре раскрылась задняя дверь, на асфальт выпрыгнул парнишка с ранцем. Ещё через секунду блондинка выскочила, послала воздушный поцелуй водителю, кажется, бросила на прощанье что-то типа «Пока, Броник», и взяв парнишку за руку, почти бегом направилась в подъезд.
Доктор смотрел, как «Куга» трогается с места, как плывёт в вечерних сумерках прочь. Это его жизнь, где он должен быть главным действующим лицом! Кто украл её у него?
Кое-как сориентировавшись в последний момент, бегом кинулся вверх по ступенькам. На одном из виражей споткнулся, и лишь по счастливой случайности не пробороздил носом цементный пол.
Прощальная гастроль факира
– Мы потеряли её! – запаниковала Марина. – Я не представляю, где Ольга сейчас может быть. Всё перемешалось, как в овощерезке, ничего не поймёшь. Вчера, сегодня, завтра…
– Кончай раньше времени икру метать! – раздражённо заметил Кирилл. – Дебильный старикан этот исчез, словно из другого измерения. Что вообще происходит?
– Не надо было преступление замышлять, – строго выговорила Марина. – Ничего бы не произошло. Напортачили так, что расхлёбывать и расхлёбывать. Что делать сейчас, а?! Не сидеть же сложа руки!
– Я себя чувствую, словно в навороченном блокбастере каком-то, честное слово. Мы в России живём или нас снимают? Мы под колпаком у кого-то или под стеклом? Какая-то штучка, блин, вспыхнула, и всё исчезло. И ты у разбитого корыта, словно вычеркнули из сюжета, отмахнулись, как от слепня надоедливого.
Неожиданно у Кирилла запиликал мобильник.
– Это твоя… самая… подельница беспокоится. Потеряла ненаглядного, – со злорадством заметила Марина. – Поговори, утешь. Так, мол, и так, жив, здоров.
– Не суди людей по себе! – заметил Кирилл, глядя на дисплей сотового. – Между прочим, номер незнакомый.
– Как будто нельзя купить новую симку!
Отпустив в трубку несколько ругательств, Кирилл передал её Марине:
– Между прочим, тебя. Этот старикан хочет что-то с тобой перетереть. Гони его ко всем чертям.
– Алло, старый мерин, я тебя встречу ещё раз – убью, не задумываясь. – накинулась на невидимого собеседника Марина. – Ты со мной о чём договаривался, ты мне в бутике что обещал. А сам?… Гнида!
На том конце хрипловатый голос спокойно заметил:
– Меня убьёшь, юбьтимсчя, кто спасёт твоих детей, Ольгу, всех вас, убогих? Кто заступится за вас? Кому вы на хрен нужны, кроме меня? Вывалишься из окна тамбура на скорости восемьдесят км в час, и только в кустах рваный бюстгальтер с кровавыми разводами найдёт какой-нибудь деревенский пропойца. Может, обменяет на косушку, если повезёт.
– Ты меня запугать решил? – поинтересовалась она, чувствуя, как весь пыл улетучивается на глазах. – Так не боюсь я тебя!
– Значит, так, куропатка, ты вообще чего там рассиживаешься? Думаешь, раз сбежала из зоопарка, так и тебя никто не ищет? Если не хочешь зависнуть здесь, как процессор с операционкой «Виндоуз-95», сейчас же лети на вокзал. Там в камере хранения возьмёшь серую сумку, в ней рантепс. Ищешь безлюдное место, и тут же – слышишь, тут же убираешься в своё время, откуда прилетела. На всё про всё у тебя полчаса, максимум час, не больше. Пока шанс есть, скоро не будет, усекла? В том времени, когда примчишься, я у тебя рантепс заберу – всё, напутешествовалась, хватит. Действуй быстро, шевелись, потому как в этом времени ты – отшельница, вне графика, вне списка, поняла? Свою задачу выполнила, йцукен, главное – благополучно вернуться восвояси. Пока рантепс свободен, успевай! Да шевелись, у меня предчувствие хреновое, что не всё гладко получилось, где-то прокол, а где – не знаю. Разбираться нет времени. Всё!
– Ни фига себе! – вырвалось у Марины. – Так ты и в том времени, и в этом? Как это у тебя получается?
– Потому что я умней тебя, – прошептала нежно трубка ей в самое ухо. – И забочусь о тебе. У тебя ребёнок, душа моя, о нём подумай. Ты их оставила спящих в том времени. В пустой квартире. Представляешь, они проснутся, а мамы нет. Испугаются. Обещаю тебе, что все останутся живы. С рантепсом будь очень осторожна. Особенно – при наборе даты и направления.