Стоп! Всё равно это не является поводом тащить его на плече, словно мешок с цементом. Ребёнка доверяют на время обычно очень близким людям. В надежде, что те обращаться с ним будут, как со своим. Нет, что-то здесь не то.
Оказавшись босиком на кирпичах, Олег поёжился и неожиданно вздрогнул от пришедшей мысли: а если детей взяли без разрешения их родителей?! Тогда и настороженность Павла, и странную парковку «Ниссана» можно было как-то объяснить. Одного Олег понять так и не смог: почему Павел к пацанам относился по-разному, если они оба у него как бы в плену?!
Итак, скорее всего, имеет место киднеппинг.
В соседнем доме, который он сторожил, по паркету которого бродил в размышлениях, находятся одурманенные чем-то мальчишки – против своей воли и воли своих родителей. Как он не догадался раньше!
Внезапно на него обрушился резкий приступ сонливости, и закружилась голова. Несколько минут он сидел на ступеньке с бутылкой под мышкой, ощущая ягодицами лютый холод.
«Ты, кажется, замёрз, Бобылёк? – задал он себе сакраментальный вопрос. – Так в чем дело? У тебя в руках – напиток богов. Продегустируй, и согреешься».
Выдернув зубами пробку, Олег сделал несколько глотков ледяной влаги. Огонь побежал по пищеводу, как по бикфордову шнуру. Хозяин замер в ожидании «взрыва».
«Самогон самогону рознь» – эту незатейливую мысль Бобыль услыхал ещё в детстве от отца. От него же «унаследовал» и нехитрую науку приготовления. Напиток, который по капле выдавал его аппарат, можно было подавать к новогоднему столу самого Президента России!
Из забытья его вырвали звуки наверху, в комнате. Кто-то ходил по полу, скрипя половицами. Ходил, издавая странные гортанные звуки.
«Ну, точно инопланетяне. Только они могут так гнусавить. Приготовься, бобыль, к встрече двух цивилизаций. Были бы воры – обязательно бы крышку захлопнули».
И почему его всегда колбасит, как только начинается нечто подобное? Пора бы привыкнуть. Преодолевая нешуточную слабость, Олег встал на ноги и начал подниматься в комнату. На плечах своих он чувствовал в эти минуты килограмм по 50 на каждом.
Гортанные звуки слышались всё громче, сердце начало кувыркаться. В этих звуках улавливалось что-то знакомое, но понять – что именно, в такие секунды он был не в состоянии.
Несмотря на это, он нашёл в себе силы взглянуть на то, что творилось наверху. Комната была залита голубым светом. Контуры предметов размыты, словно в глазах стояли слёзы – те, которые невозможно сморгнуть при всём желании. Всё вокруг плавало, как в фантастическом фильме.
Из угла в угол двигался размытый силуэт человека. Самое жуткое было то, что двигался он… задом наперёд, при этом не переставая что-то полумычать-полуговорить.
Гортанные звуки сыпались на хозяина подобно искрам от сварочного аппарата. Но если к искрам тот был привычен, то к непонятно как рождённым словам иммунитета не было. Их исторгал размытый силуэт, передвигающийся по комнате, словно шаровая молния. Не приближаясь к хозяину дома, силуэт курсировал между окном, кроватью и письменным столом. Бобыль «застрял», наполовину высунувшись из подпола, не решаясь выбраться полностью. Силуэт не выказывал никакой агрессии, он словно просил поторопиться и освободить спуск в подпол. Он стремился попасть туда, где Камелотов только что дегустировал «напиток богов».
Спрашивается, зачем? Не за напитком же! Олег с трудом выкарабкался на пол, осторожно отполз к кровати и начал наблюдать за «инопланетянином».
Быстро пересекая комнату из угла в угол, тот вновь разворачивался задом и – начинал двигаться в обратный путь. В ушах бобыля стоял нестерпимый звон, словно они с незнакомцем преодолевали сверхзвуковой барьер. Как будто оба неслись сквозь само время.
Голова кружилась, живот крутило так, что Бобыль рисковал «оконфузиться» при представителе инопланетной цивилизации.
– Ну, что же ты? Я освободил тебе вход, ступай! Ты так этого хотел, – кое-как сформулировал вслух свои мысли Олег, но не услышал того, что сказал. – Лезь, давай! Хотя, зачем тебе понадобился мой голбец, ума не приложу. У тебя там, наверное, перекрёсток миров.
Олег сделал ещё пару глотков, теперь огонь был и внутри, и снаружи. Всё в избе искрило, как во время праздника Ивана Купалы.
Силуэт незнакомца становился более размыт. Звуки речи слышались глуше. Незнакомец растворялся в воздухе, исчезал, становясь невидимым. Половицы скрипели слабее.
Едва не уронив литровую бутылку, Олег кое-как поднялся на ноги. Ещё минута ушла на то, чтобы закрыть лаз и застелить его половиком.
Олег понял, что не напиться в эту ночь не получится.
Первые две стопки «пошли» хорошо. После третьей Олег едва добежал до своего «дырчатого» строения. Вернувшись, опрокинул четвёртую и пятую, чтобы «отполировать» предыдущие.
Увиденное в комнате на какое-то время вытеснило из головы мысли о заложниках в соседском доме. Вскоре Олега потянуло на боковую.
Засыпая, он смутно помнил как про пацанов, так и про «инопланетянина». Своих детей у Камелотова не было, и вряд ли они могли появиться при подобном образе жизни. Вот и заглядывается он на чужих… А не следовало бы! Добром это не кончится.
И – сколько ни заглядывайся, твоими они всё равно не станут.
С этой мыслью Олег задремал.
Витает что-то в воздухе…
Разница в длине конечностей в один сантиметр уже означала конкретную хромоту, эту ошеломляющую истину кандидат технических наук Сигизмунд Христофорович Потеха усвоил ещё в детстве, когда с его тазобедренным суставом, собственно, и стряслась беда, мудрёное медицинское название которой он так и не выучил до сих пор. Вернее, беда стряслась раньше, ещё до его рождения, просто вовремя диагностировать не удалось.
В его случае разница была ещё большей: один сантиметр и три миллиметра. В школе самым безобидным прозвищем было «хромоножка», чуть обиднее – «Джон Сильвер», и уж совсем невыносимую «кликуху» придумал, как ни странно, его сосед по парте Юрка Жидель. Звучала она так «Не бренчи впустую, дятел!»
Сначала Потеха надеялся, что кличка получилась чересчур длинной и не приживётся в классе, но очень скоро понял, что в её длинноте кроется и секрет долголетия. Из «стука дятла» можно было выжимать немереное число вариаций, поговорок, причём одна другой обидней. Как так вышло, что именно с Жиделем они до сих пор дружат – не разлей вода, хотя прошло с тех пор уже без малого полвека, – одному богу известно.
В те обидные годы на судорожный вопрос ребёнка «Я что, всю жизнь так буду хромать?!» родители отвечали сначала различными подарками, потом стали отмалчиваться, а когда юноше стукнуло семнадцать, и формирование скелета, как выразился обычно немногословный отец, завершилось, предложили сделать сложную реконструктивную операцию.
Юный Христофорыч отказался, так как в его голове к тому времени созрел несколько иной план исправления собственной походки. Разницу в длине конечностей можно с успехом компенсировать толщиной каблука и подошвы!
Сейчас, мелко семеня на встречу со своим школьным товарищем, автором обидного прозвища, в молодёжное кафе «Бригантина», Потеха ловил себя на мысли, что не додумайся он в своё время до подобного гениального решения проблемы, вряд ли смог бы сейчас так быстро передвигаться.
Жидель уже занял столик и, ожидая своего друга, выказывал признаки крайнего нетерпения. Едва Потеха уселся напротив и, пожав бывшему однокласснику руку, кое-как перевёл дыхание, Жидель заметил:
– Легче, наверное, беременной слонихе сделать кесарево сечение, юбьтимсчя, чем дождаться, Христофорыч, пока ты соизволишь, наконец, явиться на встречу со старым другом.
– А ты, Юрашек, пробовал кесарить слоних?
– Нет, но уверен, что во время одной из таких сложных манипуляций ты и появился на свет.
Потеха настолько привык к оскорблениям Жиделя, что если одноклассник в данный момент нечто подобное бы не произнёс, то засомневался бы, за тот ли столик присел.
– Христофорыч, ближе к делу, – одноклассник заговорщицки подмигнул. – Я уже заказал твои любимые лобстеры, сейчас принесут. Можешь пока минералкой гортань промочить, чтоб сушняк не мучил.
– Ладно, изверг, колись, – пробурчал Потеха, открывая бутылку «Новолипецкой», – зачем вызвал, оторвал от дел, понимаешь…
– Я должен на время исчезнуть. Испариться для всех, длорпавыф. Меня ориентировочно не будет пару недель, – быстро заговорил Жидель, стреляя глазами туда-сюда. – Казалось бы, мелочёвка, но. Есть кое-что.
– Юрашек, куда это ты намылился? – перебил его Потеха, опростав с трудом стакан минералки. – Мне-то ты можешь сказать?
– Если успею, то расколюсь – тебе, единственному. Только в конце нашего разговора, а сейчас слушай и не перебивай, времени крайне мало! Ты мне должен помочь.
Смачно отрыгнув, Потеха кивнул – дескать, продолжай, я слушаю.
Жидель набрал воздуха в грудь, но так ничего и не сказал, поскольку официант принёс заказ, и бывшие одноклассники вынуждены были «приступить к трапезе».
– Как я понимаю, – неспешно орудуя ножом и вилкой, пробурчал Потеха, – одна из формул катализатора сработала. Хочешь, угадаю, какая? Та, что с бензольным кольцом, я прав?
– И да, и нет, – раздражённо отреагировал профессор. – Ту, что ты помнишь, она промежуточная, фывапролд, сама по себе погоды не делает. Но я сейчас думаю совершенно про другое. Да, катализатор синтезирован, формула получена. Кстати, что там с контуром?
– Готовы, Юрашек, причём оба: и «бета», и «альфа», – не переставая жевать, Потеха начал брызгать слюной. – И с поляризатором всё в ажуре, хоть сейчас вводи в него формулу и направляй луч на кого хочешь. Причём, заметь, наличие одежды на объекте не играет никакой роли.
– Здорово, юбьтимсчя! – Жидель произвёл несколько боксирующих движений в воздухе. – Именно на этом этапе нужно кое-что сделать, дабы потом не кусать локти. Обезопасить наше с тобой изобретение. Для этого надо исчезнуть из… реальности! С помощью нашей формулы, Сига!