– Но-но, полегче! – воскликнул Плакса.
Грязнуля обнял друга:
– Честно говоря, я очень голоден! Может, сходим куда-нибудь поесть? Я видел местечко, где подают оладьи с вареньем! Пойдем туда?
– Пойдите, только не называйте их оладьями! – предупредил Бумбач. – Здесь их называют хлебцами.
– Правда? – удивился Плакса.
– Ха! Вот ты и попался! – хохотнул Бумбач. – Как легко с этим лаской! Вскоре станет совсем неинтересно! Во всяком случае это не варенье. Лемминги не варят варенья. Мы употребляем только мед.
– Так я и поверил! – воскликнул Плакса. – Опять обманываешь? Ну, теперь-то меня не проведешь!
– Нет, это правда! – подтвердила Флоретта. – Понимаешь, наш последний король умер, поперхнувшись клубничным вареньем! С тех пор этот продукт в нашей стране под запретом!
Плакса прищурился и щелкнул зубами:
– Расскажите это кому-нибудь другому!
Посмотрев на спутников, он увидел непроницаемые морды, хотя Бриония выглядела удивленной.
– Ах ты, – смущенно поежившись, произнес Плакса. – А я решил, что вы опять меня надуваете! Простите. Я совсем не знаком с вашей культурой и действительно думал…
Все весело заверещали.
Бумбач задыхался от радости.
– С ним так легко! – кричал он.
Компания направилась к гостинице.
– Это нечестно, – ворчал Плакса. – Почему всегда я? Почему бы для разнообразия не разыграть кого-нибудь другого? Могли бы поиздеваться над другим! Ты же мой друг, Грязнуля! А оказался хуже всех…
10
Баламут стоял на палубе барка и смотрел на окутанный облаками остров Кенга. Капитан-куница считал, что это пелена тумана. Ночью они встали на якорь, чтобы устранить некоторые неполадки, и во время работы до них с острова все время доносился барабанный бой. Сквозь дымку можно было различить зверей, казалось возлежащих на волнах.
Баламут был любопытным лаской, очень умным, но немножко чокнутым. Его интересовала научная сторона всех аспектов жизни.
Нюху всегда казалось, что Баламута в детстве мышь стукнула по голове пыльным мешком, поэтому он и тронулся слегка.
– Мы здесь не останемся! Это мое последнее слово! – твердо заявил капитан.
– Это судно нанял я, значит, я его временный владелец! – еще более твердо ответил Баламут. – Я хочу узнать, что происходит на этом острове. Если не сделаете по-моему, то вам не заплатят в конце путешествия! Не останетесь – не заплатят!
– Но если с моим судном что-нибудь случится? Некоторые мангусты тропических островов бывают совершенно дикими! Я терпел кораблекрушение, поэтому знаю это не понаслышке. Они сварили одного парня из моей команды и съели его.
– Это другие острова, а, кроме того, я слышал, что парня съели вы сами, когда у вас кончились припасы! Об этом моряки даже песню сочинили. Попробую вспомнить… кажется, так: «Бедный Билли, его съел капитан Самоед, ремень, пуговицы, сапоги и все остальное»? Вас ведь зовут Самоед, верно?
– Да, но на семи морях плавает много Самоедов!
– «Бедный Билли, он был юнгой, и громко-громко он кричал…»
– Ладно, ладно!
– Некоторые говорят, он умолял о милосердии, но большинство считает, что он кричал напрасно, потому что «капитан Самоед съел кусочки Билли на первое и на второе…»
– Да, да, знаю я эту песню, – рычал Самоед.
– «Юный Билли, из него выварили весь жир, в этом нет сомнения, а Самоед разломал все его кости, чтобы высосать из них мозг…»
– Не надо, не продолжай, – плотоядно облизывая губы, пробормотал капитан. – Прости, приятель Баламут, но мы все-таки отправимся дальше. До меня дошел слух о гигантской мартышке, которая водится в этих краях. Говорят, остров пополам разделяет огромная стена. На одной стороне местные звери, а на другой – плотоядное чудовище. Говорят, она сдирает со зверей шкуры, как кожуру с бананов, макает тушки в жир и откусывает им головы.
– Хищник! – воскликнул один из членов команды. – Какая гадость!
– Вкуснятина… – мечтательно, но достаточно громко пробормотал Самоед. – Ах, я хотел сказать, гадость!
– Страшилища, боги и ведьмы… слышал я о них! – прорычал Баламут. – Это всего лишь сказки! Я бы хотел посмотреть на настоящих жителей острова. Насколько я понимаю, они строят огромные каноэ, на которых размещаются сотни мангустов, и проходят тысячи километров по неизвестным водам, не имея ничего, кроме нескольких кокосовых орехов и полудюжины молитв. Я слышал, они водят суда с помощью одной лишь природы: солнца, звезд и птиц. Но, пожалуй, я согласен с тобой, капитан: нам некогда. Может быть, заглянем сюда на обратном пути!
И неугомонный Баламут сделал запись в своем блокноте о необходимости возвращения на остров Кенга.
А в целом морское путешествие прошло без особых приключений. Таравак оказался большим островом, заросшим густыми, большей частью не исследованными джунглями. По прибытии Баламут принялся за организацию экспедиции во внутреннюю часть острова на поиски профессоров Франтихи и Джайда. Он нашел несколько местных мангустов, которые согласились быть носильщиками. Это было нелегко, ибо на представителей этих профессий был большой спрос, поскольку одновременно формировались и другие экспедиции. Одну из них возглавлял горностай по имени Бочкопроб, который приехал на поиски еще одного пропавшего профессора, отправившегося на поиски заброшенных бриллиантовых рудников. Были и двое ласок, решивших найти источник реки Клангаланг, который, как они полагали, находится в Лунных горах. И наконец, имелась группа барсуков, полных решимости найти мифическое кладбище бородатых свиней, клыки которых весьма ценились в Туманном.
Баламут сумел нанять носильщиков, но ему не удалось найти хорошего проводника, и он решил поселиться пока в гостинице и продолжить поиски. Горностаи-иммигранты, весь вечер сидевшие на веранде и за распитием нектара манго жалущиеся на тяжелую жизнь, не произвели на него большого впечатления. Однако от них он услышал о ласке, которого вырастили летучие мыши, водящиеся во фруктовых садах и умеющие с помощью когтей висеть вниз головой на пальмовых деревьях. Баламут записал эту историю в блокнот, подумав, что если когда-нибудь станет писателем, она ему пригодится.
Однажды Баламут сидел на веранде, слушая дикие сказки темного континента. К нему подошел рослый элегантный мангуст. Своей царственной внешностью он резко отличался от тех, кого нанял в качестве носильщиков.
– Меня зовут Ракки-Такки, – представился зверек. – Я собираюсь вернуться на свои земли на юге. Я хорошо знаю страну, ее реки, горы и озера. Охотно соглашусь быть вашим проводником, если вы того пожелаете! Денег мне не нужно.
– На твоем месте я бы его не брал, – вмешался горностай-иммигрант. – Он вроде бы принц какого-то местного племени, которое изгнало его. Ты с ним не оберешься неприятностей, вот увидишь!
Но Баламуту мангуст определенно понравился.
– Хорошо! – ответил он. – Но от трех змей в день и персонального спального мешка ты, надеюсь, не откажешься?
– Договорились! – согласился Ракки-Такки и указал на пробковый шлем Баламута. – А это я получу?
– Нет, – ответил Баламут, очень гордившийся своим шлемом. – Шлем полагается только начальнику экспедиции! Ты можешь носить тюрбан, феску или что-то другое, но только не шлем.
Ракки-Такки огорчился, но постарался не показать этого. Он непринужденно развалился в кресле, чем вызвал неудовольствие горностаев, не допускавших фамильярностей со стороны туземцев. Баламут был лишен таких предрассудков. Анархист по натуре, он считал всех зверей равными, но, не задумываясь, взорвал бы их, всех скопом, появись у него такая возможность.
– Выпьешь со мной бокал нектара манго? – предложил он мангусту. – Или ты не пьешь?
– Вообще-то нет.
– Ну, как знаешь! А что, тебя не кусают москиты? – Баламут прихлопнул очередного назойливого насекомого.
– У меня дурная кровь, – объяснил Ракки-Так-ки. – Они ее не любят!
– А почему она стала дурной?
– Для этого надо полжизни пить воду из реки Калангаланг. Кровь загустеет и станет плохо пахнуть. Это отгоняет мух и москитов. Ну ладно, если завтра рано отправляться, пора на боковую!
– Спокойной ночи!
Ракки-Такки эффектно поднялся с плетеного кресла и вышел, оставив иммигрантов судачить о «нахальных туземцах».
– Меня тошнит от этого! – крикнул Баламут, накрываясь москитной сеткой и отправляясь к себе в номер. – Так и хочется всех вас взорвать!
Он ушел, а иммигранты снова замолотили языками, только теперь объектом пересудов стал сам Баламут.
– Чертовски наглый ласка!
– Совсем не знает Таравака.
– И обычаев здешних не знает!
– Следовало бы отослать его обратно на Поднебесный.
И все в том же духе. Когда нечего делать, звери тоже чешут языками.
11
Морозным утром карета с шестью пассажирами, запряженная двенадцатью мышами, тронулась в Кранчен. Ласки завернулись в теплые плащи и шарфы и надели рукавицы. А двое местных, Бумбач и Флоретта, были налегке. Они привыкли к статтлендской погоде. Бумбач утверждал даже, что ему жарко.
– Я плохо переношу жару, – жаловался он. – А все из-за моей полноты. Настоящее мучение!
– Почему же вы не сядете на диету? – спросила Бриония.
Как специалисту по здоровому образу жизни, ей давно хотелось порекомендовать это Бумбачу, но природная вежливость удерживала ее. Теперь она сочла удобным вмешаться.
– На что сесть? – удивленно спросил Бумбач. – Мне говорили, что, наоборот, нужно не летать или сидеть, а ходить и даже бегать!
– Нужно меньше есть! – объяснил Плакса, еще не простивший Бумбача за розыгрыши.
Бриония несколько смягчила ситуацию:
– Диета – это значит правильное питание.
– Есть меньше я не согласен, – встревожился Бумбач. – А вот правильно питаться – другое дело. Так что я должен есть?
– Больше овощей, фруктов и орехов. Поменьше мяса и совсем исключить мучное, сладкое и жирное. И меньше картошки.