По счастью, мимо проходили лемминги, они тебя и вытащили. Полагаю, у них большой опыт. Такое случается здесь сплошь и рядом. А кого это «ее»?
– Я думал… Ничего. – Он предпочел не упоминать о Свелтлане. – Ты принесла мою трубку?
– Вот она. Я же знала, что тебе захочется утешиться.
– Это не утешение.
– Как знаешь.
Нюх задумчиво покусывал чубук.
– Говоришь, когда я провалился под лед, рядом были лемминги?
– Да.
– Гм. А мне казалось, что я нахожусь в пустынной части города.
– Ты находился в самом центре. Упал, проскользил метров двадцать и угодил в полынью. Тебя толкнула какая-то самка, да?
Теперь Нюх понял, что произошло. Свелтлана его загипнотизировала. Бриония стояла над ним, сложив передние лапки.
– Послушай, ты чего-то недоговариваешь. Скажи мне, кто эта «она»? Ты же знаешь ее, да?
– Свелтлана, – произнес он.
Как он и предполагал, Бриония была изумлена.
– Ты видел Свелтлану? И наверное, смотрел ей в глаза? Ах, Нюх, опять принялся за прежние глупости?
– Нельзя не смотреть в глаза, когда они смотрят в твои. Теперь вот я смотрю тебе в глаза. Во всяком случае я немедленно хочу вернуться в гостиницу! – Он откинул простыни и, пошатываясь, сел. – Тебе придется мне помочь! Купание в ледяной воде – не самое приятное занятие. Как у меня только не остановилось сердце!
– А оно и остановилось, но его запустили снова.
Что-то в голосе Брионии заставило Нюха пристальнее взглянуть в ее глаза.
– Ты! – воскликнул он. – Ты спасла меня!
Бриония отвернулась и фыркнула:
– Я ветеринар. Это моя работа.
В это мгновение Нюх почувствовал огромную нежность к своей лучшей подруге. Он протянул лапу и коснулся ее плеча. Она стряхнула его лапу, впрочем без раздражения. Взаимная напряженность ослабла. Нюх почувствовал некоторую неловкость. Он был бесконечно благодарен Брионии – этого и следовало ожидать, – но к благодарности примешивалось и более глубокое чувство, которого он прежде не испытывал.
– Ты спасла мне жизнь, и я этого никогда не забуду!
– Ну, надеюсь, ты не будешь каждый день упоминать об этом за завтраком, вместо того чтобы прятаться за «Курантами» и делать вид, будто интересуешься новостями.
Она по-прежнему стояла к нему спиной.
– Я делал бы это, чтобы напоминать себе, какая ты замечательная… какая опытная, какая блестящая…
– Ах, замолчи! – повернувшись к нему, бросила она. – Ну, пора в гостиницу. Все ждут тебя и волнуются. Думаю, я попрошу здешних ветеринаров отдать тебя на мое попечение. Иначе они станут настаивать на обследовании. Я бы тоже на этом настаивала, только знаю, что ты не согласишься. Ну, ты готов сделать несколько детских шажков?
– Готов.
Она взяла его за лапу и повела к двери.
Грязнуля и Плакса сидели в холле больницы, мрачно поглядывая на плакаты с изображением ужасов ящура, парши, гриппа и прочих страшных заболеваний. Грязнуля думал, что здорово быть здоровым, глядя на стены. Он сжимал и разжимал ржавую пружину, упражняя лапу.
Впечатлительный же Плакса нашел у себя все признаки парши. Один из симптомов этой ужасной болезни – головная боль. И действительно, у него ужасно болела голова. Что-то говорилось на плакате и о волдырях во рту. Не те ли это волдыри, которые он нащупал языком? Плакса размышлял, а не рассказать ли об этом кому-нибудь из леммингов-ветеринаров, то и дело снующих мимо него? Хотя, вполне вероятно, они отмахнутся от него, сказав, что он совершенно здоров. С другой стороны, они могут сказать, что жить ему осталось всего несколько дней. И что тогда делать?
Оба друга вскочили, увидев, что Бриония ведет Нюха.
– Эй, хозяин? Ты в порядке? – радостно крикнул Грязнуля.
– Думаю… да. Только немного подмок.
– Ты видел, как я научился кататься? – закричал Плакса фальцетом. – Ты видел, что я проехал целых сорок метров, ни разу не упав?
– До того, как он угодил в полынью, или после? – огрызнулась Бриония. – Послушай, Плакса, неужели ты не соображаешь, что Нюх уже был в воде, когда ты выписывал свои кренделя?
Но Нюх знал, что Плакса всегда сперва говорит, а потом думает. Нюх не хотел обижать друга.
– Я видел твой потрясающий полет, – сказал он Плаксе. – И был в полном восхищении! Надеюсь, вскоре ты еще раз продемонстрируешь свое искусство.
Плакса усомнился было в искренности Нюха.
– Нет, правда, – подтвердил Нюх. – Я никогда не думал, что ты способен на такое. Это было просто фантастично!
Мордочка Плаксы засияла, и он, подойдя к Нюху, взял его за вторую лапу.
– Сейчас мы отвезем тебя в гостиницу, – сказал он. – Там я принесу тебе миску отличного супа.
– Если не возражаешь, ангелом-хранителем пока буду я, – перебила его Бриония, на этот раз мягче. – Это все-таки моя работа.
Все четверо вернулись в гостиницу, где их с тревогой ждали Бумбач и Флоретта. Они уже слышали о происшествии и с огромным облегчением увидели Нюха живым и не слишком нездоровым.
– Столько зверей проваливается в эти полыньи! – воскликнула Флоретта. – И ничего не делается для предупреждения о них!
– Да, слишком много прорубей, – согласился Бумбач. – Кто их делает? Я слышал, какие-то вандалы специально ломают лед, чтобы добрые граждане проваливались в воду!
– А как складываются дела у вас в столице? – спросил Нюх леммингов, когда они сидели в ресторане и пили чай из лихниса. – У вас есть тут работа? Где вы выступаете?
– Сегодня вечером мы выступаем в оперном театре, а завтра состоится бал-маскарад, – ответила Флоретта. – Там мы будем развлекать публику.
– Бал-маскарад? – хором завопили Грязнуля с Плаксой.
Нюх понял, что сейчас произойдет.
– Нужно спешить. Нам не до развлечений.
Поддержка для Грязнули с Плаксой пришла с совершенно неожиданной стороны.
– Дорогой Нюх, ты забываешь, что еще не настолько здоров, чтобы трогаться в путь! Одно дело сидеть здесь, в гостинице, и пить чай; и совсем другое – ехать по чистому полю в насквозь продуваемой карете! Прежде чем пускаться в путешествие, тебе надо поправиться!
Нюх было запротестовал, но Бриония не слушала никаких возражений.
– Ты что, хочешь заработать пневмонию или бронхит? Путешествовать нужно здоровым! Если я сочту, что ты достаточно здоров, мы отправимся послезавтра. Что же касается маскарада, то я не нахожу причин, почему Плакса и Грязнуля не могут повеселиться? А вы можете достать билеты? – Вопрос Брионии был обращен к леммингам.
– Конечно, – сказала Флоретта. – На всех четверых.
– Я не уверена, что Нюху следует идти туда, – сказала Бриония. – Но остальные…
– Если идут все, я иду тоже! – отсекая возражения, рявкнул Нюх. – Не беспокойтесь, я оденусь потеплее, хотя уверен, в танцевальном зале в любом случае будет тепло. А на тот случай, если у меня вдруг начнется насморк или кашель, с нами будешь ты!
– Не уверена, что мне так уж хочется спасать тебя дважды в неделю!
17
– Вам нужно найти мастера, чтобы он сделал маски, – предупредил Бумбач. – Без них нельзя!
Путешественники сидели со своими с друзьями-леммингами в холле гостиницы. На высокой галерее играл оркестр из пяти музыкантов. Между столиками, покрытыми накрахмаленными льняными скатертями, стремительно сновали официанты. Один из служащих гостиницы соорудил из скатерти кенгуру, и ласки удивленно подняли брови. Никто из них не понимал, какое отношение кенгуру имеют к Трансильвладии.
– Мы на Поднебесном тоже делаем маски, но это маски свирепых зверей, лица людей или просто куски черной ткани с прорезями для глаз, как у грабителей.
– Нет-нет, у нас все иначе, – перебила его Флоретта. – Каждый делает свою собственную маску, точную копию его морды. Все маски складываются в ящик, и, придя на бал, ты получаешь первую попавшуюся. Ты не смотришь на нее, поэтому даже не знаешь, кто ты такой. Это великолепная и немного страшная забава!
– Да, я понимаю, жутковато встретить кого-то с твоей мордой, – задумчиво ответил Нюх.
– Вот именно! – пророкотал Бумбач. – В эту ночь все меняются ролями. Это способствует международному пониманию. Если я – ты, а ты – я, то зачем воевать, а?
После чая четверо ласок отправились в торговый район Кранчена. Там они отыскали несколько мастерских по изготовлению масок. Выбрав одну, они вошли внутрь.
Пожилой лемминг поднял взгляд и посмотрел на них поверх маленьких квадратных очков.
– Смерть или танец? – спросил он.
Ласки, не поняв, спросили лемминга, что он имеет в виду.
– Вы хотите маску смерти или маску танца? Маска смерти дороже, но я делаю и те и другие, – ответил он.
– О, пожалуйста, маски танца! – попросила Бриония.
Каждого по очереди лемминг усаживал в зубоврачебное кресло и покрывал их морды густым слоем воска. Когда работа была закончена, ласки вышли из мастерской, неся свои маски. Теперь их следовало отдать организаторам маскарада.
– Прямо не могу дождаться вечера! – воскликнул возбужденный Плакса. – Подумать только! Бал-маскарад! Вот бы рассказать твоей тетушке Нэлли, Грязнуля! То-то бы она удивилась! Две ласки из низов идут на светский маскарад!
Вечером Бриония нарядилась в травянисто-зеленое, заявив, что предпочитает натуральные цвета. Грязнуля предстал в образе льва с огромной гривой. Плакса надел черно-белый костюм Арлекина, а Нюх набросил на себя шелковый огненно-красный плащ-домино.
Когда они вошли, распорядители попросили их повернуться спинами, вытащили первые попавшиеся маски и надели им на морды, предупредив, что ни в коем случае нельзя признаваться, на ком чья маска. Только по окончании бала можно снять их и раскрыть все тайны. А до тех пор никто не должен знать, кто скрывается под чужой личиной.
Большой зал был набит битком. Казалось, здесь собрались буквально все жители Кранчена. Разумеется, Бумбача легко было узнать по габаритам, как, впрочем, и Флоретту, неотступно следовавшую за ним (или наоборот!). Время от времени в зале раздавались громкие щелчки зубами, когда звери встречали собственные морды на чужих туловищах. Ласки тоже занялись поиском своих масок-морд.