– Отлично.
Баламут снял изрядно потрепанный шлем и вытер пот со лба. Он отощал и уменьшился почти вдвое. Шубка его пришла в ужасное состояние, а мочка носа и прочие нежные участки кожи были сплошь искусаны москитами и пиявками. Он окончательно выбился из сил, а кроме того, потерял половину своих носильщиков-мангустов: одни примкнули к восстанию местных рыбаков, другие, не выдержав тягот путешествия, заболели и умерли.
И все же его путевой блокнот был полон материалов для газеты, которая ему щедро за них заплатит. Он сделал зарисовки неизвестных растений, животных, птиц, рыб и насекомых. Так что когда он вернется на Поднебесный, его признают крупнейшим исследователем и натуралистом эпохи Крошки, аристократы сочтут за честь быть знакомыми с новоявленной знаменитостью. Для любого другого этого было бы более чем достаточно. Но не для Баламута. Он по-прежнему был одержим планом уничтожения эксплуататорского общества.
– Что ты намереваешься делать, Ракки-Так-ки? – спросил он.
– Сразиться со своим младшим братом за власть, – ответил высокий поджарый мангуст. – Законный вождь племени я, а не он. Мой отец, вождь, умер, я учился в школе-интернате на Поднебесном, и власть захватил брат. Когда Икки-Укки увидит меня, он не обрадуется!
– Ты учился в школе-интернате?
– Да, в Святой Капле.
– Боже правый, я тоже учился там! А ты помнишь старого Белого Метальщика? Он обычно швырялся ластиками, когда кто-то не справлялся со спряжением глаголов старогорностайского языка!
– Помню ли я его? Да у меня до сих пор шишка на том месте, куда он однажды попал!
– Слушай, а ты не Ракки-Такки-младший, который был капитаном крикетной команды?
– Точно! – улыбнулся Ракки-Такки. – А мой старший брат, тоже Ракки-Такки, был капитаном футбольной команды на год раньше. К сожалению, он умер от парши. Поэтому-то я, как следующий в роду, и должен возглавлять племя.
– Господи! – воскликнул Баламут. – Только подумать, мы прошли по этой реке половину континента и не знали, что ходили в одну школу. Давай лапу!
Разумеется, Ракки-Такки тоже знал секретное лапопожатие учеников этой школы, и оба весело защелкали зубами.
К этому времени они подплыли к пристани. Баламут спрыгнул на берег и направился к деревне в сопровождении Ракки-Такки. На крыльце хижины, раскачиваясь в плетеных гамаках, сидели двое сусликов, а кенгуру-валлаби, потерпевший кораблекрушение и привезенный сюда мангустами, опахалом отгонял от них мух. Суслики подняли головы и удивленно уставились на ласку.
Баламут снял шлем и протянул лапу:
– Профессор Джайд, полагаю?
– Действительно. А это…
– Профессор Франтиха, – опередил его Баламут. – Баламут Серебряк, к вашим услугам. Направлен редакцией «Курантов» найти вас и написать статью о вашей работе. Рад познакомиться с вами обоими! Разрешите представить вам моего друга и проводника: принц Ракки-Такки, законный наследный вождь племени мангустов.
Валлаби с опахалом довольно шумно взмахнул хвостом.
– Из огня да в полымя! – пробормотал он.
К этому времени толпа местных мангустов окружила пришельцев, а при упоминании имени Ракки-Такки у всех перехватило дыхание. Раздался крик, мангусты расступились, чтобы пропустить сердитого малого, вооруженного копьем и мечом.
– Ты выдаешь себя за моего единокровного брата? А ну-ка докажи это! – подойдя к Ракки-Такки, с усмешкой произнес он.
Ракки-Такки развязал тюрбан и обнажил выстриженный в форме королевского дракона участок белой кожи, знак принца.
Икки-Укки невольно сделал шаг назад, и глаза его побелели.
– Значит, мой старший брат возвратился, – сделав паузу, произнес он. – Но ты опоздал. Теперь я вождь.
– Есть способ уладить это дело, и я предлагаю не медлить! – огрызнулся Ракки-Такки.
– Что ж, давай! – ответил Икки-Укки. – Ты помнишь, где находится поле боя, или забыл за столь долгое время разлуки с сородичами?
– Не забыл.
Ракки-Такки направился к полянке в джунглях. Икки-Укки и остальные члены племени потянулись вслед за ним.
– Я не уверена, что нам следует смотреть на этот поединок, – заметила профессор Франтиха. – Это, наверное, очень неприятное зрелище.
– И все же для нас, как ученых, изучение любых ритуалов представляет несомненный интерес. Мы обязаны, как очевидцы, подробно описывать их. Не думаю, что нам следует отказываться, – ответил Джайд. – Что скажете, господин Серебряк?
– По-моему, будет интересно понаблюдать за этим. Кроме того, если я не ошибаюсь, от исхода поединка зависят наши жизни? Ракки во время путешествия рассказывал мне, что если претендент на пост вождя вернется и ему не удастся убедить племя в своем преимуществе над узурпатором, тогда, чтобы умилостивить божество вулкана, трое чужеземцев будут принесены в жертву.
Джайд подсчитал:
– Да, получается, что все мы! Больше в деревне нет никаких чужеземцев, кроме валлаби, а он сегодня вечером уезжает, так как свой проезд уже отработал. Великолепно! – Он что-то записал в блокноте. – В таком случае просто необходимо пойти и поддержать Ракки, не так ли? Иначе нас бросят в кипящую лаву. Не очень приятная перспектива, согласитесь?
Как раз в этот миг началось затмение солнца. Мир на несколько минут погрузился в темноту. Воцарилась жутковатая тишина. Но вот постепенно солнце начало показываться из-за луны. Сначала вернулись сумерки, затем полный дневной свет, потому что близился полдень.
– Ах, мы упустили прекрасную возможность! – воскликнула профессор Франтиха. – Жаль, что затмение не произошло в момент поединка. Тогда мы могли бы выдать себя за богов и направить борьбу в пользу Ракки-Такки. Какая жалость!
– Они бы вам не поверили. Не надо считать их глупее себя только потому, что они живут в джунглях, – возразил профессор Джайд. – Кстати, многие исследователи пострадали от подобных ошибок.
– А вдруг произойдет еще одно затмение? – предположила профессор Франтиха.
– Нет, это невозможно.
Закончив диспут, два профессора и анархист-натуралист направились по тропе к полю боя. Оно представляло собой ровный участок земли, заросший травой. На дальнем его конце торчали три странные палки. На ближнем была воткнута в землю еще одна. Меж ними располагались два огромных квадрата, утрамбованные белой глиной, и маленький белый домик с крыльцом.
Профессор Джайд предположил:
– Я думаю, те три палки представляют мистическую триаду богов джунглей, Вайна, Крипера и Брамбела. Бог-обманщик, Манки, представлен единственной палкой, тень которой, шутя и насмехаясь, показывает в сторону торжественной триады. На пространстве между ними и проводится бой, поддерживаемый таким образом всеми четырьмя языческими богами…
– А по-моему, это просто поле для крикета! – возразила профессор Франтиха.
– Я полностью согласен с вами. И более того, мне кажется, что мы в полной безопасности, – поддержал ее Баламут.
Он оказался прав. Игра в крикет уже закончилась. Ракки-Такки одержал заслуженную победу и стал вождем. Икки-Укки незаметно исчез.
– Когда же ваше племя освоило игру в крикет? – спросил Баламут нового вождя. – Не все же обучались в школе-интернате на Поднебесном?
– О нет, мы научились по книгам, – весело ответил Ракки-Такки. – В старину мы обычно боролись до смерти, железными дубинками и крюками. Зато теперь все споры мы разрешаем с помощью крикета: честная игра – это наш принцип. Стакан фруктового соку?
Затем Баламут спросил двух профессоров о сонной почве. Те отвели его в джунгли, где, достав из рюкзаков самодельные противогазы, надели их на морды. Только после этого ученые суслики подвели Баламута к цветущему гибискусу, вокруг которого лежало великое множество спящих зверей, среди которых он заметил медвежонка, целый пчелиный рой и пару огромных крокодилов.
– Вот, – указала профессор Франтиха на торфяную почву под растением. – Вот она, эта смертоносная земля. Нужно приложить все силы, чтобы она не попала в нечистые лапы!
– Совершенно верно, – согласился Баламут.
30
Вернувшись в Туманный, Нюх немедленно отправился к мэру. Он застал у него Эдди Сона, ласку-изобретателя пружинного механизма, и Джо Уля, придумавшего паровой двигатель. Изобретатели спорили, а мэр смотрел на них большими глазами, время от времени почесывая ухо.
– Говорю вам, мой обнаружитель и предсказатель вампиров лучше, чем ваш выслеживатель и хвататель! – вещал Эдди Сон. – Начать с того, что мой метод гораздо научнее.
Мой робот с пружинным механизмом выискивает зверей без тени, а обнаружив такого, набрасывает на вампира сеть и тащит его в ближайший полицейский участок!
– Ха! – Одним слогом Джо Уль опроверг всю аргументацию оппонента. – Мой ВХВ, приводимый в движение паром, выбрасывает перед подозреваемым зеркало в полный рост и, если в нем нет отражения, стреляет в вампира снотворным и тащит его в ближайший полицейский участок.
– Ваш ВХВ не идет ни в какое сравнение с моим ОПВ.
– Ваш ОПВ просто дурацкий часовой механизм!
– Ну и ну! – мечтательно вздохнул мэр.
Нюх решил вмешаться:
– По-моему, вы оба изобрели нечто неоценимое для будущих поколений!
– Что же? – повернувшись к нему, спросили изобретатели.
– Сколько удастся сэкономить времени. Какими удивительно короткими станут разговоры благодаря вашему изобретению.
– О чем это вы? – спросил Джо Уль.
– О сокращении слов до их начальных букв! – ответил Нюх. – Уверен, такое привьется. Вместо «сделай это быстро» – просто СЭБ. Не «Большой Торговый Центр», а БТЦ. Это сэкономит часы, месяцы, даже годы! Замечательно! Молодцы! Я просто восхищен!
Оба уставились на него.
– Послушайте, а не издеваетесь ли вы над моими определителями вампиров? – спросил Эдди Сон.
– Да, советую держать свое мнение о моих выслеживателях при себе! – грозно заявил Джо Уль.
– Господа, а что же будет ночью?
– Что?
– Что?
– Ночью темно, тени почти незаметны, а зеркало бесполезно, – объяснил детектив-ласка.