Тут, с каждым словом все больше возбуждаясь, заговорил ее молодой приятель:
– Мы услышали крик! Полагаю, это можно назвать сдавленным криком. Бросившись искать друга, мы его не обнаружили. Затем из переулка раздался стон, и там мы увидели его, лежащего на земле. Из горла у него текла кровь. На шее виднелись следы каких-то уколов. Это полевки-вампиры, не так ли? Старый аристократ, наверное, тоже стал их жертвой, правда? Вероятно, вампиры унесли его.
– Нет, вовсе нет! – возразил Нюх. – Старый аристократ и есть вампир! Он очень опасен. Будьте добры, постарайтесь подробно описать его и подумайте, куда он, по-вашему, мог направиться после того, как покинул вас? Не волнуйтесь, я не упрекну вас, если вы ошибетесь. В конце концов я хочу, чтобы вы вспомнили ваш разговор с ним и рассказали мне все, что он говорил, каким бы несущественным вам это ни казалось. Мы должны найти эту тварь. Иначе всему городу грозит серьезная опасность.
Два молодых горностая не привыкли к тому, чтобы какой-то ласка указывал им, что делать. Но с другой стороны, это друг самого лорда Мудрого. Уж если он ценит этого ласку, то они и подавно должны. Получив нужную информацию, Нюх попросил Голубка вызвать транспорт, чтобы доставить пострадавшего в больницу.
Оставшись наедине, если не считать хлопотавшего возле стола камердинера, Легкомысл с Нюхом обсудили ситуацию.
– Ну и что ты обо всем этом думаешь, Нюх? – спросил Легкомысл, взволнованный настолько, что даже вспомнил имя своего друга. – Ты действительно веришь, что в городе появился вампир-горностай?
– Я в этом абсолютно уверен. Мы с ним прибыли сюда на одном судне.
Голубок принес чайные принадлежности. На подносе рядом с чашками лежал томик стихов. Легкомысл не обратил на книгу никакого внимания, но Нюх решил быть великодушным. Никогда не вредно подбодрить любителя стихосложения.
– Это твой последний сборник стихов, Голубок? Глаза дворецкого выразили удовольствие.
– Да, мой господин. Третий, если точнее. Тут и маленькая поэма «Плодородная пойма». Издано небольшой фирмой в городке Полумесяца. Видите королевский голубой переплет с лилией с золотым листом? И дорогая кремово-зеленая бумага с водяным знаком в виде леопарда? Это коллекционный экземпляр, мой господин! Во всем мире их еще только восемь.
– Я потрясен. Спрашивать о качестве самих стихов нет необходимости. Где можно приобрести такой томик?
– Не будете ли вы любезны принять в подарок этот экземпляр?
– В подарок? – спросил Нюх. – У меня нет слов, Голубок! Я знаю, каким спросом пользуются твои стихи. Подпиши его для меня, пожалуйста. «Остронюху Серебряку с Хлебной улицы, 7а».
Голубок слегка прищурился и недоверчиво взглянул на ласку-детектива, не смеется ли тот. Но нет! Нюх был совершенно искренен. Сердце Голубка переполнилось благодарностью.
– Могу ли я порекомендовать вам начать со стихотворения «Если бы лебеди умели петь»? Я очень люблю его. Оно было написано прошлым летом на берегах Бронна, когда мы были на пикнике.
– О, я помню тот день, – сказал Легкомысл. – Тогда проводились соревнования по гребле. А ты, Голубок, значит, сочинял стихи вместо того, чтобы наблюдать за гонками? Какое кощунство!
Не удостоив хозяина ответом, Голубок удалился, оставив господ пить чай с бисквитами.
– Зачем ты его поощряешь? – проворчал Легкомысл. – Теперь до конца недели он будет нахально задирать передо мной нос.
– Ну, знаешь, он ведь так старался.
– Я это знаю. Но что же мы будем делать с твоим вампиром?
– Мы должны найти и уничтожить его, – сказал Нюх.
– Звучит решительно.
– Боюсь…
В этот момент Голубок снова просунул голову в дверь, что рассердило Легкомысла:
– Послушай, Голубок, у нас совещание по гораздо более важному вопросу, нежели изящная словесность.
– Понимаю, хозяин, поэтому и хочу поделиться кое-какой информацией с этим благородным господином.
– Да? – отозвался Нюх.
– У нас, Голубков, всегда были хорошие носы…
– Твой нос ничем не лучше любого другого, – фыркнул в ответ Легкомысл. – По-моему, самый обыкновенный нос.
– Я имею в виду, что он очень хорошо улавливает запахи. У меня очень тонкое обоняние.
– Ну и что? – спросил Нюх.
– Я думал, вам будет интересно узнать, что от благородного господина, который разгромил наши шкафы, слегка попахивало человеком. Я бы сказал, что он вступал в контакт с кем-то, кто живет на западом берегу.
– Спасибо, Голубок, – произнес Нюх. – Ты сообщил весьма ценный факт!
Дворецкий гордо взглянул на хозяина:
– Вы очень любезны, мой господин.
– Что это все значит? – спросил Легкомысл.
– Граф Рянстикот скрывается на другом берегу реки! А где можно спрятаться лучше, чем среди людей, их собак и кошек? Никто из нас не бывает там особенно часто. Вероятно, он прячется где-нибудь в сундуке для обуви, платяном шкафу или где-то еще – отсюда и запах.
– Ты сумеешь выследить его там?
– Постараюсь, – ответил Нюх. – Я возьму с собой трех моих друзей – Брионию, Плаксу и Грязнулю, и мы попытаемся его ликвидировать. Боюсь, это будет неприятное дело: вонзить в сердце кол и отрубить голову! И потом, если удастся, сжечь останки!
– Имеем ли мы право поступить так с живым существом?
– Ты должен понять, Легкомысл: граф Рянстикот не обычное живое существо. Он один из бессмертных. Ладно, не буду больше отнимать у тебя время. Если тебе что-нибудь понадобится, сегодня вечером я буду дома, но сейчас мы с друзьями должны поспешить на западный берег.
33
Нюх подвел друзей и сообщил, что им предстоит поход на другой берег реки.
– Чтобы увидеться с королевой?
– Нет, Плакса, совсем не за этим. Пойдем искать графа! Наш вампир где-то на западном берегу, мы должны найти его и обезвредить! Бриония, а что у нас с полевками-вампирами?
Последние два дня Бриония с другими ветеринарами непрерывно рвала зубы. Она доложила Нюху об успехах.
– Полагаю, мы избавились от них. Пришлось иметь дело с некоторыми их жертвами, но всем им сделана прививка против вампиризма.
– Хорошо. Значит, сейчас мы все можем сосредоточиться на графе Рянстикоте.
Грязнуля потер лапы.
– Не могу дождаться! – воскликнул он. – Ничто так не горячит кровь, как охота на вампира!
– По-моему, у меня горло болит, – прохрипел Плакса. – Наверное, мне придется остаться дома.
– Ну-ка открой рот пошире! – схватив его за нижнюю челюсть, приказала Бриония.
Плакса неохотно разинул рот, и Бриония, придавив шпателем розовый язык, осмотрела его горло.
– Лучше горла я, пожалуй, и не видела, – пробормотала она.
В этот момент Звенящий Роджер пробил полдень. От вибрации задребезжали чашки в шкафу, а кухонный стол пополз по линолеуму. Чтобы устоять на лапах, всем пришлось за что-нибудь ухватиться.
– Хоть бы Баламут снова взорвал эти проклятые часы! – проворчал Плакса в надежде отвлечь внимание от своего горла. – Каждые четверть часа ждешь взрыва бомбы! Кошмар!
– Точно сказано, – согласился Нюх. – Все готовы? Не забыли рюкзаки с кольями и молотками? Не волнуйся, Плакса, может быть, они нам и не понадобятся. Если найдем его спящим, мы просто вынесем его на солнечный свет, где он на наших глазах превратится в пыль. Будем надеяться, что эта эпопея закончится быстро и бескровно.
– Будем надеяться, – произнесла Бриония.
Друзья направились к Истминстерскому мосту. Маршрут их проходил мимо железнодорожного вокзала, где они повстречали не кого иного, как Баламута Серебряка в помятом тропическом шлеме, шортах, рубашке цвета хаки и с потертым коричневым портфелем в лапе. Глаза с желтыми белками налились кровью, рубашка истрепалась и выгорела, а сквозь мех были видны многочисленные болячки от укусов насекомых. В общем, выглядел он неважно.
– Баламут! Что ты тут делаешь? – с подозрением спросил Нюх.
Кузен пристально посмотрел на него, прежде чем ответить.
– Я был в Тараваке… ты что, газет не читаешь? Я корреспондент «Курантов». Если бы ты читал мою колонку, ты бы знал, что я нашел двух пропавших профессоров, Джайда и Франтиху. Короче, кузен, я был в самом сердце тьмы и вернулся целым и невредимым.
– Но не совсем здоровым, правда? – спросила Бриония. – У тебя очень измученный вид. Приходи-ка завтра утром ко мне в лечебницу.
Баламут сердито посмотрел на нее:
– Я прекрасно себя чувствую! Нельзя проплыть по Клангалангу и вернуться без шрамов. Я видел такое, чему вы просто не поверите. Так что хочешь ты или нет, кузен, а я теперь знаменитый исследователь. Все смотрят на меня снизу вверх. Общество черепах-путешественниц попросило меня прочитать курс лекций для своих членов. Мое имя будет высечено на доске в их лекционном зале рядом с такими именами, как Косма Индюкоплав и Ласко да Гама! Боюсь, я обскакал тебя, кузен!
Нюх просиял:
– Рад это слышать!
– Нет, ты не можешь быть рад.
– Но я рад! Я горжусь тобой, Баламут. В молодости ты был невыносим, но, надеюсь, все это в прошлом. Я очень рад быть твоим кузеном и греться в лучах твоей славы.
В этот момент семь ласок-носильщиков выкатили из здания станции тележки на колесах с огромными мешками. Они остановились за спиной Баламута, который уже остановил извозчика. Тот подвел свою желтошеюю мышь к краю тротуара и неодобрительно взглянул на мешки.
– В мой экипаж столько багажа не поместится.
– Нет, нет, они поедут следом, – успокоил его Баламут. – Я заказал телегу.
– Хорошо, сударь. Садитесь.
– Баламут, а что в твоих мешках? – спросил Нюх.
– Удобрение из Таравака. Оно замечательное. От него растения растут как по мановению волшебной палочки. Я не только стану более знаменитым, чем ты, кузен, но и сделаюсь гораздо богаче тебя! Ты будешь завидовать, но тут уж ничего не поделаешь.
Вот тогда мы увидим, кто из нашей семьи войдет в историю, вот так!
С этими словами Баламут залез в экипаж, извозчик цокнул языком на мышь, и та потрусила по булыжной мостовой.