– Ну, этой голове больше ста лет… Ах, личинка! Вы должны следить за головой, в них легко заводятся паразиты! Время от времени нужно промывать глазницы, ушные раковины и ноздри чистящей жидкостью. Тогда риск сведется к минимуму. По-моему, лучше всего действует легкий раствор серной кислоты.
– Да. Спасибо, Баламут! Спасибо, что вспомнили обо мне в джунглях. – Она по-прежнему держала голову перед собой на расстоянии вытянутой лапы, как фонарь, освещающий путь.
– Не за что.
В этот момент к ним присоединились две учительницы-пенсионерки.
– Доброе утро, милые дамы, – пророкотал полковник. – Баламут вернулся с операции на Дальнем Востоке. Выглядит ужасно воинственно, не находите? Насколько я понимаю, задал жару врагу! Схватил там одного и отрубил ему голову. В мое время такое не допускалось, по крайней мере на севере. Но может быть, в джунглях другие порядки. Деморализовать врага и посеять смятение, пробраться ночью в его лагерь, найти троих, отрезать голову среднему, чтобы остальные двое проснулись и увидели между собой обезглавленное тело. Кровь и все прочее. От уверенности в себе не остается и следа. От страха все кишки вывернет наружу.
Две пожилые самки вовсе не испугались, а радостно уставились на Баламута.
– Рады, что вы вернулись! – сказала одна.
– Были в туристической поездке? – осведомилась другая. – Или путешествовали частным образом?
– Частным образом, – ответил Баламут, относившийся к ним с симпатией.
– Как мужественно с вашей стороны. И многих вы убили?
– Только москитов, притом лишь тех, которые вполне заслужили это, – ответил Баламут.
– Просто замечательно!
Копила Крош, барсук-холостяк, уже сидел за столом и уплетал мышиную колбасу.
– А, вернулись? Хорошо провели время? Простите, не смогли прочесть ни одной вашей статьи. Мы слишком заняты. Генеральный директор очень доволен нашей работой. Не жертвовать же успехом в службе ради двух колонок в газете, правда?
– Посмотрите, что он мне привез! – воскликнула актриса. – Подарок. Разве это не… мило? – Она повертела вещицей перед его мордой.
Банковский клерк искоса посмотрел на голову:
– Что это? Маска?
– Нет, самая настоящая отрубленная голова!
– Отвратительно! – почесывая черно-белый пушистый нос, заявил Крош. – Какая мерзость! А что это было за животное?
Настал момент, которого Баламут с вожделением ждал с тех пор, как получил голову в подарок от вождя мангустов.
– Это барсук, – небрежно произнес исследователь.
Кресло Кроша отлетело в сторону. Барсук вскочил. Глаза его налились кровью.
– Ты лжешь! – заорал он на Баламута.
– Я не лгу никогда, – мягко произнес Баламут, сел и постучал крутым яйцом о край тарелки.
– Барсук? – переспросил клерк. – В Тараваке не водятся барсуки.
– Вы правы, – ответил Баламут. – Этот был не местный. Он отправился в Таравак в начале века, как миссионер. Сначала завоевал довольно приличную репутацию, но потом надоел мангустам… Они решили, что он немного привирает, и, так сказать, перерезали ему горло. Могу добавить, что мне известно даже имя этого барсука.
– О, и кто же он? – хором спросили пожилые сестры. – Мы его знаем?
– Ну, оно вряд ли вам что-нибудь скажет. Что это, мой друг из банка вроде изменился в морде? Вы вспомнили о своем деде? Если не ошибаюсь, его звали Балдахин Крош, так? Да, Копила, это он! Это ваш предок, погибший в расцвете сил.
– Мы… мы в это не верим!
– Но это сущая правда, мой друг! – мысленно потирая лапы от удовольствия, вздохнул Баламут. – Чистейшая правда. Понимаю, вам тяжело узнать, как кончил свои дни ваш дед. Но он погиб за правое дело, Копила! Это достойная смерть. Я и сам хотел бы так умереть. Сказать по правде, я ему даже завидую. Но теперь он вернулся, пусть немного облезший и покрытый паразитами, но вернулся!
Крош едва сдерживал гнев, ужас и полнейшую растерянность. Он протянул лапу к актрисе, по-прежнему державшей отвратительную голову на предельной дистанции.
– Отдайте нам нашего дедушку! – дрожащим голосом потребовал он.
– Не отдам! Мне его подарили! – отдергивая голову, произнесла актриса.
– Его… его нужно похоронить, как полагается. Это останки нашей плоти и крови. Вы должны отдать их нам! Должны! Мы хотим отдать ему последние почести! Неужели вы так бессердечны?
– У нее есть не только сердце, но еще и голова вашего дедушки! – вмешался Баламут.
Торговец несказанно развеселился, но, поймав яростный взгляд барсука, тотчас же затих.
– Сколько? – обратился Крош к актрисе. – Мы купим ее у вас за разумную цену.
– Сто монет! – выпалил Баламут. – Смотрите не продешевите!
Актриса, уже готовая отказаться от предложения Кроша, захлопнула рот. Сто монет на дороге не валяются!
Несчастный клерк некоторое время стоял в задумчивости.
– Ладно. Сейчас принесем, – наконец согласился он.
Когда барсук вышел из столовой, Баламут, давясь от смеха, прокомментировал:
– Наверняка он держит деньги в горшке под кроватью!
– Должен сказать, Баламут, это не очень порядочно с твоей стороны! – хмуро произнес полковник. – В конце концов, это же его предок!
– Пусть сначала принесет деньги, а потом мы ему все скажем! – насаживая яйцо на вилку, ответил Баламут. – На самом деле это не его дед! О его семье я разузнал из подшивок газет. А эта голова – подделка. Ну, не совсем подделка, просто это крысиная голова! Мех покрасили, брови начесали. Вот вернется Крош, мы ему и скажем, что это всего лишь розыгрыш! Но вы видели его морду?
Баламут щелкнул зубами, а вслед за ним, сначала неуверенно, а потом все бойчее, защелкали и все остальные.
– Ну, как, провели мы его?
Говоря «мы», Баламут сделал всех соучастниками своего жестокого розыгрыша.
Пока барсук отсутствовал, Баламут приступил к осуществлению второй части своего плана. Он вынул из чашки барсука яйцо и заменил его воробьиным яйцом из Таравака. Баламут бережно хранил яйцо, в котором были заперты демоны. Подмены никто из присутствовавших не заметил.
– Ну, рассказывайте, какие новости в городе? – спросил Баламут.
– До меня дошли слухи, что в ратуше устраивают бал-маскарад, – сообщила актриса. – Сведения еще не официальные, мэр ничего не объявлял, но мой друг Плакса, бывший ночной сторож, сейчас работает у одного влиятельного ласки, Остронюха Серебряка… Кстати, это не твой ли родственник, Баламут?
– Кузен. Значит, за всем этим определенно стоит Нюх… Интересно, что за игру он затеял? Обычно в таких развлечениях он не участвует.
– Не знаю. Плакса ни за что ничего не скажет, но знаю, там соберется вся звериная элита, – ответила актриса.
– Значит, все будут там? – пробормотал Баламут, мигом сообразив, что это – великолепная возможность испытать снотворную почву и одновременно отплатить кузену его же монетой. – Вся звериная элита? Звучит заманчиво!
– Попасть на такой бал – предел мечтаний! – воскликнула актриса, но ее восторга никто не поддержал.
– По-моему, тоже, – сухо согласился только Баламут.
Барсук вернулся с деньгами. Ему объяснили, что это была всего лишь шутка. Он глянул на Баламута.
– А нам совсем не смешно.
– Простите, ну… вышла ошибочка! Я думал, у вас тоже есть чувство юмора, но ошибся. Садитесь и скушайте яйцо!
Барсук сел. Когда он взял чайную ложечку, чтобы разбить яйцо, у Баламута часто забилось сердце. Он оглядел стол, мысленно спрашивая себя, а не выскочит ли и в самом деле из скорлупы разъяренный демон и не начнет ли применять на практике все приемы черной магии? Но врожденное любопытство не позволяло ему уйти, не увидев представления. Поэтому он встал и подошел к двери, чтобы при необходимости быстро смыться. Остальные по-прежнему непринужденно болтали.
И вот барсук стукнул ложечкой по яйцу.
В тот же миг в комнате началась дикая свалка, потому что все гурьбой ринулись прочь.
– Ужас!
– Кошмар!
– Ох-х-х-х!
– Во-о-о-о!
Такими выразительными восклицаниями обменивались спасающиеся. Выбежав из столовой, все в ужасе оглянулись. Звери никогда не переживали подобного кошмара, однако никто не пострадал, за исключением барсука, разбившего яйцо. Тот оказался слишком близко к эпицентру опасности. Зловонный газ ударил ему в нос, и ему ничего не оставалось, как рвануть к двери. Там он свалился грудой черно-белого меха и остался лежать, корчась от удушья.
Никакого демона в яйце, разумеется, не было. Просто оно, пролежав много месяцев, протухло и теперь источало невероятно зловонный дух. Полковник догадался вышибить оконное стекло, и в комнату ворвался поток свежего воздуха. Барсук был спасен. Позже, очнувшись в больнице, он сказал, что ему еще повезло: ведь он не сошел с ума! Но слизистая ткань носоглотки была повреждена, и он навсегда лишился обоняния.
37
Тем временем разразился грандиозный скандал. Отношения двух величайших изобретателей столетия – Эдди Сона и Джо Уля накалились до предела. Ласка против горностая! Пружинный механизм против паровой машины! Оба изобретателя согласились изготовить комплект шахматных фигур, белые – управляемые пружинными механизмами, черные – паровыми машинами, и выставить их друг против друга, а там посмотреть, кто одолеет.
Судить матч будет сам мэр, а пройдет он в Городском парке без предварительных тренировок.
Мэр с сестрой сидели в библиотеке, окруженные книгами, которых ни один из них никогда не открывал. Звери в городе посмеивались: если в любую из этих книг положить солидную банкноту, то внезапно обедневший Недоум все равно умер бы с голоду!
– Я с нетерпением жду этого матча, Сиб, – произнес мэр, еще не вполне оправившийся после болезни, потому что иногда он скакал вприпрыжку в своей комнате, запрыгивал на постель и до изнеможения боксировал с подушками. – Я люблю потасовки!
– Да, ты и в детстве всегда любил ломать игрушки, – снисходительно заметила принцесса Сибил. – В тебе, Толстопуз, живет дух разрушения, чего никогда не понимала наша мамочка. Я, к счастью, понимаю. Некоторые горностаи – созидатели, ты же в противовес им – разрушитель!