– Послушай, что ты делаешь?
Дерзкий малый в надвинутой на уши шляпе показался мэру не вполне нормальным. Несмотря на жаркий день, на нем было длинное теплое пальто, застегнутое наглухо. Из-под шляпы виднелись только глаза и бакенбарды, показавшиеся мэру знакомыми.
– Сажаю цветы, – ответил ласка. – Принцессе Сибил для сегодняшнего бала потребовались цветы. Я садовник. Сейчас посажу их в горшки и полью, к вечеру они расцветут. Все очень просто и понятно каждому болвану!
Мэр вытаращил глаза.
– Что ты сказал? – взвизгнул он.
– Я сказал «зайчик-попрыгайчик», – произнес ласка так тихо, чтобы его услышал только мэр.
Недоум попятился. Он еще не оправился от мучительного испытания, связанного с его заячьим обличьем, и при упоминании об этом буквально похолодел. Он бросил на ласку затравленный взгляд и решил удалиться. Мэр быстро выскочил за дверь, что очень развеселило ласку.
– Любезный! – позвала принцесса Сибил. – Так ты садовник, ты принес эти цветы?
– Именно! – ответил ласка. – И уже посадил их в горшки и вазы, но до вечера их надо полить еще раз. А завтра я приду и заберу их.
– Спасибо! Напомни, как тебя зовут?
– Балумат Бряксере.
– Спасибо, Балумат!
– Рад стараться!
Ласка оставил цветы, посаженные в сонную почву, на попечение принцессы Сибил. На некоторых из них уже появились бутоны. Немного поливки и оранжерейного тепла и они зацветут! Ласка объяснил принцессе Сибил, чтобы для ускорения этого события она разместила цветы под газовыми лампами танцевального зала ратуши. Если в полночь они все расцветут одновременно, это будет настоящий фейерверк! Такой блестящий бал запомнится надолго!
Идея очень понравилась Сибил.
Когда наступил вечер, Сибил стояла в огромных дверях ратуши, готовая приветствовать гостей. Толстопуз Недоум, в вечернем костюме, аристократ до кончиков когтей, стоял рядом. Против этого он не возражал. Ведь надо же бороться за голоса избирателей.
– Лорд Мудрый, – воскликнул с лестницы мажордом. – В маске слона.
– Добрый вечер, Легкомысл, – сказал мэр, прячущийся под маской льва. – Ничего себе рубильник!
– Добрый вечер, Толстопуз. Надеюсь, я не буду спотыкаться об эту гадость. Довольно глупо, но я-то надеялся произвести впечатление на всех не хоботом, а необыкновенными слоновьими ушами. Принцесса Сибил, вы, как всегда, превзошли самое себя! Великолепная выставка тропических растений, – глядя в монокль на цветы, похвалил Легкомысл.
– Спасибо, – любезно пробормотала Сибил в маске леопарда. – Вообще-то вы не должны были называть свое имя мажордому. Это же маскарад.
– Ах, простите. Но среди друзей… В том числе друзей королевской крови. Львов, леопардов и тому подобных. Дворянство и особы королевской крови должны идти лапа о лапу.
Несмотря на то что Легкомысл Мудрый слыл поборником законности и неустанно занимался благотворительностью, он отличался высоким аристократизмом. Его друг Остронюх Серебряк никогда не мог постичь этого противоречия.
Гости прибывали, и мэр с энтузиазмом их приветствовал. Всех, кроме одного, в маске орангутанга, ужасной, рыжеволосой морде, с испепеляющей ненавистью глядящей на мэра. Мэра удивила сила этого взгляда. Не будь рядом с ним сестры, которая всегда его защитит, он совершил бы какую-нибудь глупость, например вызвал бы полицию. Однако, когда он немного пришел в себя и орангутанг исчез в толпе, то вспомнил, что эти глаза принадлежали ласке, который утром принес цветы! Отвратительное создание. Противный малый. Придется мэру самому заняться этим выскочкой-садовником.
Нюх Серебряк с друзьями прибыл раньше всех. Нюх нацепил маску лиса, Бриония медведя, а Грязнуля гиены. Кем нарядился Плакса, никто не понимал, похоже какой-то рыбой. Когда его спросили, он немного смутился.
– Это акула, – пояснил он. – Злобное существо из океанских глубин.
– Похоже на треску, – заметила Бриония.
– Или морского черта, – добавил Грязнуля.
Плакса немного обиделся:
– Ну, по зубам любому ясно, что это акула. Вы просто завидуете, что сами не додумались до такой замечательной маски.
Звери продолжали заполнять зал. Нюх стоял неподалеку от дверей, наблюдая за их прибытием. Напротив него висело большое зеркало, частично скрытое высокими растениями. Всякий раз, когда гость проходил мимо зеркала, Нюх напрягался, стараясь не пропустить зверя без отражения. Ласка-детектив хорошо понимал, что прием довольно грубый, и Рянстикот вряд ли попадется на такую удочку, но чем черт не шутит! Бриония, Грязнуля и Плакса старались определить, кто из гостей не отбрасывает тени от ярких газовых ламп, горящих в зале.
Вечер начался, звери танцевали, веселились, прекрасно проводили время, а вампир ничем себя не выдавал. Нюх был настороже, стараясь не пропустить гостя в маске, чьи движения, пусть и слегка уловимые, выдадут вампира. Он пробежал взглядом по танцующим и отдыхающим. Олень, волк, лошадь, крыса, дракон, мангуст, попугай, даже осьминог со щупальцами, висящими, словно волосы! Кто из них? Где? Все это напоминало игру в угадайку.
Хитрая тварь оставалась под маской, ничем себя не выдавая. Кто же вампир? Змея? Слишком нарочито – два полых клыка и тому подобное. Козодой – ночная птица? Что ж, тоже возможно. Но среди гостей маски козодоя Нюх не видел. Есть порода кошек, так называемые сосущие кошки. Те тоже высасывают кровь из своих жертв. Но нет, тут что-то другое.
Мозг Нюха лихорадочно обдумывал различные варианты, а сам он одновременно оглядывал толпу гостей в надежде, что какая-нибудь маска так или иначе обнаружит себя. Этот вампир совершенно обнаглел; с него станет незаметно подобраться к Нюху и шепнуть ему на ухо словечко-другое! Такое возможно. Все возможно. Нельзя расслабляться ни на секунду, нужно приглядываться к каждой мелочи, быть готовым уловить малейший промах врага. Если Нюх будет достаточно проницателен, ему обязательно повезет!
– Здравствуй, как-там-тебя!
– Легкомысл! Как ты меня узнал? – спросил Нюх подошедшего к нему слона.
– Ну, твой крысиный хвост я узнал бы в любом случае! Вот, посмотри на мой: по блеску меха, по глубине и текстуре ворса сразу можно догадаться, что он принадлежит владельцу особняка!
– Легкомысл, как ты находишь гостей? – спросил Нюх. – Не кажется ли тебе кто-нибудь из них странным? Я скажу, почему спрашиваю. Я ищу нашего друга-вампира, графа Рянстикота. Он где-то здесь, я в этом уверен. Что скажешь? Вечер приближается к концу, а я до сих пор его не обнаружил.
– А! Понимаю. Как насчет орангутанга? Мне этот малый не понравился с первого взгляда.
– Это мой кузен Баламут. Хитрец, да? Конечно, от него тоже не приходится ждать ничего хорошего, но сегодня у меня и без него забот хватает.
– Ах да, это ласка, который взорвал Звенящий Роджер и вывел из канализации крыс. Отвратительный тип…
В этот момент всеобщий гвалт перекрыл скрипучий голос мэра:
– Всем наполнить бокалы! Шампанское! Да, да… всем! Мы должны отпраздновать триумф моей сестры. Думаю, вы согласитесь, что бал-маскарад, устроенный принцессой Сибил, удался! Будет о чем рассказать внукам, тем, кто надеется их иметь!
Ласки-официанты торопливо сновали по залу, разнося бокалы с шампанским.
– У всех наполнены бокалы? – спросил мэр. – Ха! Ха! Готовы? За принцессу Сибил Недоум, нашу хозяйку и самую лучшую принцессу на свете!
Нюх быстро оглядел комнату, пытаясь найти того, кто не пьет. Несколько заядлых трезвенников подняли бокалы и лишь пригубили вино. Крокодил. Бык. Гиппопотам. Никто из зверей не делал усилий, чтобы притвориться, будто бы он пьет. Но ведь вампиры никогда не прикасаются к еде и обычному питью! И, по счастью, Нюх заметил, сколь неохотно поднес бокал ко рту гость, стоящий неподалеку от него: высокий худой малый. Дракон! На госте была маска дракона. Конечно! Как глупо было не догаться сразу. Дракон! Как хитро и тем не менее как очевидно!
– На помощь! – махнув в сторону вампира, воскликнул Нюх. – Сюда, ласки! Молотки и колья! Молотки и колья!
Из четырех углов зала, расталкивая протестующих гостей, промчались Бриония, Плакса и Грязнуля, размахивая острыми кольями и молотками, спрятанными в складках костюмов.
Однако Рянстикот оказался даже более ловким, чем предполагал Нюх. Вампир высоко подскочил – великолепный прыжок с места – на верхнюю галерею, где расположились оркестранты. Там, над головами гостей, он, рыча и воя, обнажил клыки и когти против ласок-музыкантов, мирно игравших менуэт. Те бросились врассыпную, побросав инструменты.
Рянстикот схватил подсвечник и бросил пылающие свечи в пронзительно кричащих гостей, а сам устремился к окну. Он выбил оконное стекло, усеяв лужайку осколками.
– Мне следовало догадаться! – воскликнул Нюх. – Дракон! Самое мифическое существо в зале!
39
Остронюх увидел, как граф карабкается по стене здания, словно ползучее растение по стволу дуба. Предвидя возможность побега, Нюх еще накануне изучил планировку соседних зданий и узнал, где имеется доступ на крыши. Он постучал в дверь приемной владельца похоронного бюро. У пожилого горностая, заправляющего этим делом, был ученик – ласка, живший в его доме и обычно ночевавший в каком-нибудь из еще не проданных гробов. Этот юноша, заранее предупрежденный Нюхом, моментально распахнул дверь и впустил детектива.
– Спасибо, – пробежав мимо юноши, бросил Нюх.
Перескакивая через три ступеньки, он поднялся по лестнице четырехэтажного здания и наконец оказался у люка, ведущего на крышу. Тот заблаговременно был уже открыт. Ласка увидел, как граф спрыгнул с края этой крыши на другую, покатую. Нюх бросился к краю, перелетел через пропасть и почти нагнал убегающего вампира.
– Дурак! – сбросив маску, как и Нюх, заорал Рянстикот. – Думаешь, ты одолел меня? Никогда – за тысячу лет! Именно столько я живу, даже больше! Тысячелетие, а мои конечности так же гибки, как в первый день. Видишь, я дышу совсем нормально, а ты, хоть и моложе меня на тысячу лет, уже задыхаешься.