Повисла пауза. В душе у Кости, видимо, происходила борьба: на лице попеременно вспыхивали то гнев, то жалость. На земле Димон пошевелился, поднял голову и обвел их мутным взглядом. Мучители тупо уставились на него. Вдруг Костя выдал неожиданную информацию:
— А тебе, наверное, не дадут. Потому, что ты не замужем. Там должно быть все супер: семья, доход, здоровье. У меня знакомая пробовала, так ей не разрешили усыновить. Нет, говорят, всех условий. Иностранцам, прикинь, отдают детей, а нашим, русским, — нет. А баба такая нормальная…
Танька посмотрела на него взглядом побитой собаки. У нее было чувство, что лучше уж хук справа.
— А, ну ясно, — бесцветным голосом пробормотала она и добавила, обращаясь к Димону: — Ты извини, Дим, если что не так. Не приходи больше. — Повернулась к Косте и сказала ему: — И ты извини. Не хотела никого обидеть, не знала, что вы так все воспримете. Ну, я пошла, мне пора.
Глядя на ее понурую спину, Костя зачастил:
— Танюх, ты это, не обламывайся. Той тетке уже под пятьдесят было, ей еще про возраст сказали. А ты молодая, тебе должны дать. Не дрейфь.
Татьяна посмотрела на него и очень серьезно сказала:
— Я и не сдамся. Сделаю все.
Отвернулась и ушла. Но спина у нее была уже прямая.
Танька сидела в маленьком душном кабинете в потертом здании органов опеки и попечительства и старательно записывала в блокнотик все, что говорила толстая тетка, одетая в неприлично дорогой костюм. Перечень справок оказался впечатляющим, ручка бегала по бумаге, едва успевая, но резко замерла, когда прозвучал вопрос:
— У вас брак зарегистрирован?
— У меня нет мужа.
— ???
— А что, одиноким людям нельзя никого усыновить? — с вызовом спросила Танька.
Тетка окатила ее презрительнейшим взглядом.
— Предпочтение отдается полным семьям.
Татьяна была уже с самого начала взвинчена, и ей надо было немного, чтобы вскипеть.
— Послушайте, я молодая, здоровая женщина, у меня стабильный, довольно высокий доход, скоро у меня будет отдельное жилье, я заключила договор долевого участия в строительстве нового дома. У меня есть желание воспитывать ребенка…
— Если вы такая здоровая, почему сами не родите?
— А вам не кажется, что это довольно бесцеремонный вопрос? Может быть, у меня нет достойного кандидата на роль отца? Может быть, я принципиально хочу воспитывать несчастного брошенного ребенка?
— Мне кажется, что вы немного неуравновешенный человек.
Танька открыла было рот, но сразу же закрыла и несколько раз глубоко вздохнула. Только когда почувствовала, что сможет снова открыть его без вредных последствий, сказала примирительным тоном:
— У меня непроходимость труб. Теоретически с этим диагнозом можно забеременеть, но на практике мне уже много лет не удается.
— Много — это сколько?
— Четыре года. У меня был выкидыш, а потом — никак. Я устала и…
— Четыре года! Одни мои знакомые, семейная пара, пятнадцать лет не могли родить ребенка. И недавно, представьте себе, родилась девочка. Им обоим по сорок. А вам сколько лет?
— Тридцать.
— Девушка, какие ваши годы! Еще замуж пять раз выйдете и детей нарожаете.
Таньку ее добродушие взбесило. Да кто она такая, чтобы ей в трусы лезть?
— Если я к вам пришла, стало быть, я все обдумала и хочу усыновить ребенка, — ледяным тоном отчеканила Танька. — Будьте добры, объясните мне, как это делается и когда я могу рассчитывать на результат. Или вы мне отказываете?
— Я не могу вам отказать. Я вас пытаюсь образумить.
— У вас в практике не было случаев, когда одинокие люди кого-то усыновляли?
— Были, конечно, были. Не так много и в основном знакомых детей… Я пытаюсь вам объяснить, девушка, что усыновление ребенка — это большая ответственность. Это изменит вашу жизнь полностью. А вы знаете, что на детей очередь? Что здоровых детей практически сразу разбирают, а больным требуется такое дорогостоящее лечение, что берут их только иностранцы.
— Если дети нарасхват, кем же тогда забиты детдома?
— В детдомах в основном дети из неблагополучных семей, их родители лишены родительских прав, но они живы, а при живых родителях не дают усыновления. А на сирот и брошенных малышей огромная очередь.
Танька вспомнила, об этом говорил ей знакомый судья, когда рассказывал, что дела об усыновлении — самые прибыльные для взяточников. Но она сжала зубы и упрямо заявила:
— Все это я и раньше слышала. Я хочу усыновить ребенка и прошу вас рассказать, как это сделать. Это ваша работа, поэтому уж будьте добры.
Толстая тетка холодно блеснула на нее из-под очков и официальным тоном спросила:
— Ребенка какого возраста вы хотите усыновить?
— Не больше трех лет.
— Почему не больше?
— Потому что до трех они ничего не помнят и можно выдать за своего.
— Вы собираетесь бросать свою работу со стабильным высоким доходом?
Танька почувствовала сарказм в ее голосе, но твердо решила держаться.
— Нет, конечно.
— А кто тогда будет заниматься воспитанием такого малыша?
— Ну, у меня мама не работает.
— Но вы же собираетесь жить отдельно.
— А что, приезжать нельзя? — Танька снова начала раздражаться.
— А ваша мама согласна стать воспитательницей приемного ребенка?
— Конечно, согласна, — запаниковала Танька. В действительности она понятия не имела, как преподнести матери эту новость. — В конце концов, я в состоянии оплатить няню.
— Няня — это хорошо, — рассеянно заметила тетка. Она как будто потеряла интерес к разговору и стала перебирать какие-то бумаги на столе. Затем посмотрела на Татьяну поверх очков, словно удивляясь, что она еще здесь, и небрежно бросила: — Все необходимые документы для предоставления я вам перечислила. Как соберете — приходите, будем предметно разговаривать. И подумайте об ответственности. Это вам не собачку завести.
Дрожа от злости, Танька вылетела из кабинета. Собачку! Сука! Когда немного пришла в себя, подумала: а действительно, что скажет мама?
— Ты что, рехнулась?!! — сказала мама. Вернее, не сказала, а проорала хриплым визгом. — Отец, ты слышал, что она задумала?
Обращение к отцу — это нечто. Обычно никто и не вспоминает о его мирном диванном существовании.
— Ну, скажи что-нибудь, ты же отец, — не унималась она, беспорядочно тряся кулаками над его головой.
Отец отложил газету и сказал веским голосом:
— А чего ты на меня орешь? Твоя дочь — дура. Из-за таких дур Россия и погибнет.
— При чем тут Россия? Ты что мелешь? Напился, что ли?
— Я не пью с прошлой недели. А Россия погибнет, потому что дуры не хотят рожать русских детей. А вот чурки разные плодятся, как клопы. И сожрут нас в один прекрасный момент.
— А кто тебе сказал, что я не хочу? Может, я не могу! — вступила Танька и сразу же пожалела: лицо матери изменилось и стало страдальчески-заинтересованным. Это было отвратительно, еще хуже, чем хриплый визг.
— Откуда ты знаешь, у тебя и мужика-то нет, — проронил отец, на что получил от матери вопль в самое ухо:
— Что ты несешь, дурак? Разве можно так с родной дочерью?
— Сама ты дура! И ты, и родные дочери, все дуры. Достали меня! — Он с достоинством свернул газету и удалился в спальню. Уже оттуда гаркнул: — И в мой дом чтоб никакого выродка не приводила, все равно не пущу!
— Ср…ла я на твой дом! У меня скоро свой будет! Я в «Спецремжилстрое» квартиру купила.
— Доча, а откуда у тебя такие деньги? — Мать выглядела растерянной и расстроенной.
— Взяла ссуду у шефа. А пока квартира строится, я буду снимать. С вами жить не хочу.
— Почему, доча?
— Потому что ДОСТАЛИ! — рявкнула Танька матери в лицо и выбежала из квартиры, хлопнув дверью.
Мать постояла немного в задумчивости, потом набрала побольше воздуха и пронзительно крикнула по направлению к входной двери:
— Достали, достали! Это вы меня достали! — потом повернулась в сторону спальни и закончила: — Все до единого!
Квартиру Танька снимать не стала, мать уговорила дочь остаться, когда она пришла собирать вещи. Мать пыталась еще уговорить ее «не поступать опрометчиво», имея в виду усыновление, но Танька злобно пресекла этот разговор на полуслове. Отец повторил свою фразу о недопущении в свой дом никаких выродков, и они с Танькой картинно не замечали друг друга.
Татьяна уже собрала основные справки о здоровье и доходе, но она твердо решила, что возьмет ребенка, когда у нее будет уже своя жилплощадь, и по этой причине ее задумка отодвигалась на неопределенный срок. Вернее, вначале срок был определен: четвертый квартал сего года.
Покупку квартиры Танька задумала давно — еще в пору отношений с Олегом. Она порывалась жить с любимым на съемной квартире, но рассудительный Олег выдвинул резонный довод: снимать квартиру — это выкидывать деньги на ветер. Лучше потерпеть, накопить и купить, чтобы было уже свое и надолго. Тогда и отношения можно поставить на более серьезный уровень, намекал он. И даже приводил энную сумму, которая уже имелась у него в загашнике, и обоснованно высчитывал, сколько не хватает. Танька тогда тоже бросилась откладывать деньги, благо, никогда особенно много не тратила на шмотки и другие приятности для себя. С Олегом она порвала, но с каждой получки продолжала оставлять на счете некоторую сумму, благодаря чему у нее были кое-какие накопления. Но они были тем не менее смехотворно малы для даже скромной квартирки. Разве что на комнату в пригороде с частичными удобствами.
Вот тогда во всех местных СМИ поперла агрессивная реклама проектов «Спецремжилстроя», провозглашающего себя чуть ли не единственной строительной фирмой, строящей «для народа». Все первые полосы газет, все теле- и радиоэфиры были забиты забойными роликами и доходчивыми интервью с обаятельным гендиректором г-ном Поповым. Почитав парочку таких пресс-релизов, Танька почувствовала, что это для нее. Действительно, покупать жилье на вторичном рынке рискованно: живешь-живешь — и вдруг является с зоны личность, прописанная в этой квартире. Брр. Покупать новое — неподъемные деньги. Участвовать в долевом строительстве — строят исключительно «с огороженной территории, индивидуальным парковочным местом или гаражом, автономным отоплением, персональной скважиной» и т. д. и т. п. И соответственно, с бешеными ценами за метр и ненормально-огромными метражами. То есть так называемое элитное жилье. А на фиг это ей, Таньке, она никакая не элита. Наверное, средний класс. И вот для вас, для среднего класса — опоры общества, я, г-н Попов, и представляю свой проект. Новые высотные дома, построенные с учетом всех современных технологий, современные бесшумные лифты, гостевая парковка, центральное отопление, но такое хитрое, что не будет перебоев из-за коммунальных служб. Не чересчур большие, но просторные квартиры с возможностью индивидуальной планировки. Риски, связанные с долевым участием? Минимальны, господа! Взгляните, дома уже почти построены: из пятнадцати этажей готовы уже семь, можно посмотреть, как все это выглядит изнутри. А теперь трепещите: рассрочка платежа на пять лет и цена! Здесь г-н Попов замочил всех строителей города, назвав реальную себестоимость квадратного метра. Так вот, он делает на эту себестоимость накрутку всего сто у. е. в отличие от мошенников, которые продают эти метры в три и в пять раз дороже. Почему г-н Попов такой нежадный? Да потому что он все равно выиграет за счет массовости: ведь он строит многоквартирные дома, и благодарные дольщики уже стоят к нему в очередях. Редкие статейки в продажных газетах о том, что строительство некачественное и вообще г-н Попов — темная личность, — это происки конкурирующих фирм, которых честный г-н Попов разоблачил в глазах общественности.