елиться с местом работы. Выпускники поднебесной школы всегда так поступали — писали на бумажках места, где в их засушливом, безоблачном мире требуются заводы, складывали в шапку, а затем по очереди тянули. Они верили, что случайностей не бывает, и доверяли свои жизни Судьбе. Так Пышусам досталась долина с красивым названием Тополиная.
За несколько лет до приезда Пышусов долина пережила страшный пожар, превративший огромный лес в пустошь. Городок, который и так был небольшим, вымирал. Фермы из последних сил держались за то, что у них осталось — урожаев не хватало даже на прокорм семьям. Всё погибало под палящими лучами. А главное, пустошь стала разрастаться. Она была похожа на ненасытное существо, которое поедало плодородную почву и росло прямо на глазах.
Тогда Пышусы принялись за работу. Построили в горах завод, сшили первых пухликов.
Мечтатель им в то время не требовался. Август с Августой мечтали сами. По очереди. Это уже потом заботы о заводе и долине вытеснили фантазии, так что пришлось искать мечтателя. А первые десять лет они справлялись без посторонней помощи.
И вскоре долина ожила. Мёртвая пустошь отступила за горный перевал, потому что дождь шел всегда вовремя, как и снег. И ровно столько, сколько нужно для хорошего урожая. В жару облака укрывали небо, даря желанную свежесть. А в холод всем хватало тепла. Стало так хорошо, что даже старые засохшие тополя ожили, и по долине полетел белый, невесомый пух. Матуче не пришлось больше заказывать его за морем. Она сама стала отсылать этот бесценный материал пуходелам.
Кроме того, Август Пышус не просто запускал облака. Он делал это красиво. Так, чтобы закатные лучи окрашивали в розовый и фиолетовый диковинные завитушки, плывущие по небу. Чтобы в рассветный час жители долины могли полюбоваться алыми ручейками, плавно текущими по воздуху. Он экспериментировал с облачными дрожжами, с молоком, и всякий раз получалось что-нибудь необычайное.
Слава о красоте облаков Тополиной долины разлетелась по свету, и в Тэф стали приезжать заморские художники, желающие их запечатлеть. Вместе с ними ехали и простые люди в поисках благодатного неба и хороших условий для жизни. Так город вырос, а долина наполнилась новыми фермами.
«Что же теперь будет? — вздохнул директор. — Найду ли я мечтателя? А если не найду?..»
Сегодня он весь день ездил по городу на своём автомобиле, не замечая детей, которые стояли на тротуарах и протягивали к нему руки, ожидая мороженого. И если Летако для поисков использовал медальон, то у Августа Пышуса было своё устройство.
Оно выглядело, как трубка для курения, и даже пускало дым, но ничего общего с ней не имело. Люди, работающие с облаками, никогда не курят. Такие трубки выпиливали из корня серебристого тополя, натирали пчелиным воском, а потом ещё месяц выдерживали на ветру и солнце. Их выдавали выпускникам поднебесной школы в единственном экземпляре, а дополнительные при необходимости высылали вместе с почтовыми ястребами.
В свою трубку директор закладывал душистые травы и щепотку облачных дрожжей. А затем выходил в свет. Точнее, на вернисаж или в оперу. Ведь, как известно, среди творческих людей есть множество фантазёров и мечтателей. Кстати, Альфреда он отыскал именно в опере, когда тот был ещё мальчишкой. Он тайком пробирался на концерты, потому что мечтал стать артистом и бродить по свету, радуя людей песнями и стихами. И когда господин Пышус прошёл мимо него во время антракта, дым из трубки превратился в облако и улетел в распахнутое окно. Правда, директору пришлось здорово попотеть, прежде чем удалось обнаружить мечтателя за портьерой.
По долгу службы господин Пышус знал всех творческих людей Тополиной долины и Тэфа, Ещё утром он был уверен, что среди них появился новичок — гость-иностранец. Поэтому, очутившись в городе, первым делом отправился на выставку маринистов, которую недавно открыли в центральной галерее. И не ошибся…
Художники, прибывшие из-за моря, ходили от одного полотна к другому. Они деловито подкручивали усы, щурили глаза и делали из пальцев рамочку, чтобы взглянуть через неё на безбрежные морские волны, написанные акварелью и темперой. Господин Пышус пристроился к их группе со своей трубкой, но дым ни разу не превратился в облако. Директор так пристально за ним наблюдал, что у него даже глаза стали слезиться от напряжения.
— О, да, искусство — великая сила, — сказал один из художников, по-своему истолковав слезу Августа Пышуса.
— Н-да, — задумчиво отозвался директор и поспешил уйти с выставки, чтобы навестить мастерские скульпторов.
Там его всегда радушно принимали, Но сегодня мастерские были закрыты — сторож сообщил, что скульпторы строят к Рождеству ледяной городок на главной площади Тэфа. Директор отправился туда. Но, увы, там тоже никто не мечтал. Все были поглощены работой — делали ледяные скульптуры с горками по давно намеченным чертежам и очень переживали из-за оттепели.
А потом случилось непоправимое — прямо на входе в музей изящных искусств господина Пышуса случайно толкнули. Трубка выскользнула у него из рук и разбилась о мостовую!
В тот момент директор готов был сам разбиться вдребезги рядом с щепками, что остались от его трубки. Не стоило и пытаться купить точно такую в магазине. А связаться с поднебесной школой в ближайшие дни не представлялось возможным. Она была строго засекречена и располагалась далеко за морем на высокогорном плато, которое скрывалось за облаками. Попасть туда можно было только на воздушном шаре или на дирижабле, хорошо зная дорогу. А связаться — с помощью почтового голубя. Разумеется, господин Пышус незамедлительно отправил такого голубя с письмом, привязанным к лапке. Этот голубь обычно спал у него во внутреннем кармане пиджака. Но ещё неизвестно, когда он долетит до пункта назначения. И долетит ли?..
Устроившись в гостинице, директор проспал до позднего вечера. Лишь после крепкого сна и плотного ужина к нему стали возвращаться бодрость и оптимизм.
— Ничего страшного, — сообщил Август Пышус своему отражению в окне. — Я сумею найти мечтателя сам. Недаром же меня признали лучшим среди нашего выпуска поднебесной школы! У всех мечтателей есть общие приметы. И сейчас я их вспомню. В конце концов, мы с Августой тоже когда-то были мечтателями!..
Директор взял бумагу с гербовой печатью гостиницы, ручку и принялся вспоминать приметы. Вот что он записал:
• Мечтатели часто улыбаются. Они могут улыбаться даже без причины. Просто оттого, что на душе у них легко, а в голове — лёгкие мысли.
• Мечтатели часто погружаются в себя. Им там больше нравится. Так что не стоит ждать, что они сразу и вразумительно ответят на ваш вопрос. Скорее всего, вам придётся повторить два, а то и три раза.
• Истинные мечтатели готовы идти за своей мечтой на край света и даже ещё дальше.
• Стоит мечтателю воплотить хотя бы одну свою мечту, как у него тотчас появляется десяток новых.
• Мечтатели чаще всего легки на подъём. Но при этом спотыкаются на каждом шагу, так как вечно витают в облаках.
• Мечтатели молчаливы. Всё оттого, что они ведут внутренние монологи, диалоги или триалоги («Хм, — подумал господин Пышус, — есть ли такое слово „триалоги“?»)
• Не путайте мечтателей с желателями. Нужды у желателей самые приземлённые. Мечтатели же воспаряют в своих мыслях к небесам.
• Места обитания мечтателей — самые неожиданные.
Господин Пышус перечитал последний пункт, и у него противно засосало под ложечкой. За последние годы Тэф стал просто огромным. Мечтателя можно было искать в нём, как иголку в стогу сена. И не найти.
«А ведь иголка легко притягивается к магниту, — вдруг подумал директор. — Значит, и мне нужен магнит, но только для мечтателя!»
И он стал размышлять, что же ему использовать в качестве такого магнита…
Облака на верёвочках
Было уже далеко за полночь, когда друзья, наконец, составили список мест, где искать мечтателя. Писали огрызком синего карандаша на клочке старой газеты поверх какой-то заметки. Вот что у них получилось:
Самая высокая башня (потому что возвышенные мечты тянут человека вверх).
Богатые дома (потому что, когда у тебя всё есть, мечтать о высоком легче лёгкого).
Рестораны (потому что, если не нужно думать о хлебе насущном, можно мечтать, сколько душе угодно).
Когда со списком было покончено, Лис решил замаскировать Огонька. Ведь фотографии детей Стрижелли по-прежнему висели кое-где в Тэфе. Стражи порядка могли запросто узнать двух мальчиков и одну девочку, А вот на трёх мальчишек они и смотреть не станут. Сколько их бродит по городу…
Лис даже сам на себя рассердился за то, что не додумался до этого раньше. Ведь Огонька давно можно было брать с собой на улицу! «Всё, с завтрашнего дня она никакая не кротовья принцесса, а маленький сорванец!» — решил старший брат.
Он не стал откладывать маскировку на утро, хотя все умоляли его об этом. У Юшки глаза закрывались сами по себе — хоть спички вставляй. Маленький пухлик задремал на топчане. Да и девочка давно клевала носом. Только Орли поддержал Лиса, и они вместе продумали перевоплощение Агнессы до мельчайших деталей.
Её нарядили в широкие штаны, пуховик и ботинки. А на голову сестре Лис нахлобучил шапку с широким козырьком, который удачно скрывал голубоглазое лицо, усыпанное веснушками — главную примету пропавшей девочки. Так из нежной, хрупкой красавицы с пушистыми волосами получился вполне симпатичный беспризорник.
— Хорошо бы ещё отработать мальчишескую походку, — сказал Лис, придирчиво рассматривая Огонька со всех сторон, но увидев, что она устало зевает, сжалился: — Ладно, ходи, как обычно.
Наконец, свет в «Кротовьей норе» погас. Лишь за решёткой печной заслонки продолжало танцевать оранжевое пламя.
Юшка уснул первым. Огонёк устроила пухлика на подушке, а сама подложила руку под голову и тотчас провалилась в глубокий сон. Следом за ними заснул комондор. Он улёгся возле двери, желая подстраховать ребят на случай опасности. Один Лис долго ворочался. Он думал, как быть, если завтра их остановят стражи порядка. Или если мальчишки, схватившие Орли, узнают его на улице. Или если им повстречается госпожа Спрут. Вдруг она вычислит Агнессу? Или…