– Да!
«Это классическая схема, – говорит о зависимости Белуши Харольд Рамис, соавтор сценария фильма «Зверинец». – Именно это делает зависимость зависимостью, – ожидание, что если ты примешь еще немного, то в конце концов пересечешь черту и придешь к постоянному удовлетворению».
Как и для большинства, ранний опыт Белуши с наркотиками был экспериментом – это был способ, как он полагал, приобретения дополнительных сил и стимуляции творчества. Конечно же, эти временные всплески продуктивности были весьма короткими.
Джуди понимала, что потребность ее мужа получить кайф могут стимулировать множество сигналов.
– Он мог потянуться к наркотику из-за сцены в шоу «Субботним вечером в прямом эфире», в которую он случайно вляпался, – объясняла Джуди. – Или же к нему приходил огромный успех, который так волновал его, что заставлял тянуться к кайфу.
Белуши мог предложить только одно объяснение:
– Я должен принимать их.
Когда речь идет о наркотической зависимости, Нед, пожалуй, попадает в разряд счастливчиков. В отличие от Кэролайн Кнапп или Джона Белуши, он выжил и смог рассказать свою историю.
В три года Неда забрала из русского приюта – единственного дома, который он когда-либо знал, – успешная журналистка из округа Вашингтон. Нед мог позволить себе всю роскошь мещанского американского детства: собственную комнату, летний лагерь, уроки плавания и хорошее образование. Но ничто не могло предотвратить эмоциональные вспышки и обсессивные мысли, которые мучили его столько, сколько он себя помнил.
Нед начал экспериментировать, как это делали многие подростки, с травки, но скоро перешел на таблетки; к двадцати двум годам он колол себе до семи доз героина в день. Чтобы лучше понять, как зависимость от наркотиков постепенно вползает в жизнь человека и захватывает власть, я позвонил Неду в Северную Каролину и попросил его рассказать свою историю.
Хотя у Неда не было ясных воспоминаний о приюте, он полагает, что то время определило все его детство.
– Я был сильно привязан к людям и вещам. И я был очень эмоциональным.
Даже после того, как он попал в семью, его продолжала мучить сильная тревога, по большей части когда он чувствовал, что живет не своей жизнью или может остаться один. Почти все его тревоги фокусировались на приемной матери – о ней он беспокоился постоянно. Если ее не было рядом, он скоро убеждал себя, что с ней случилось что-то плохое. Если он оставался вечером с няней, то переживал, что мать никогда не вернется. Если она задерживалась на работе, Нед представлял, что она погибла в автомобильной катастрофе.
В начальной школе Нед учился неплохо, но из-за того, что он мешал классу, у него часто были неприятности. Учитель мог бы отвадить его от такого поведения, но вышло наоборот – внимание к поступкам Неда сделало мальчика популярным среди одноклассников. В скором времени, заработав репутацию раздражительного и мятежного ребенка, он прочно обосновался в списке «плохих детей». Но Нед и вел себя соответственно (отчасти чтобы не разрушать картину): впервые он попробовал курить в пятом классе. Через три года старшая сестра предложила ему марихуану, и они вместе забили косяк на заднем дворе, пока их мать спала. Нед говорил, что помнит этот момент, «словно все случилось вчера».
К тому времени Нед достиг успехов в плавании и ежедневно тренировался вместе с командой, состоящей из более старших, зрелых спортсменов. Нед хотел преуспеть, а также не отставать от старших ребят, и стресс этой ситуации часто приводил к ссорам с матерью. Но травка помогала ему забыть обо всех тревогах.
– С дымом травки улетучивались все мои беспокойства. Я больше не волновался из-за того, что был новичком в команде или что мама стыдила меня перед друзьями. Я возвращался в свою комнату, где в темноте мерцали звезды, приклеенные к потолку, – когда я курил, они начинали двигаться. Я был в своем собственном мире.
После первого опыта Нед все чаще ловил кайф по вечерам вместе с сестрой; она доставала травку, немного курила, а потом передавала остаток брату, который мог употребить и целую дозу. Вскоре он начал искать проблемы на свою голову. В восьмом классе он похвастался друзьям, что курит анашу, и руководство школы обыскало его шкаф в раздевалке. В том же восьмом классе, позднее, его с другом забрали в полицию за то, что они крушили машину в три часа утра в центре Вашингтона. Тогда мать решила перевести Неда в новую школу, надеясь, что он использует возможность, чтобы исправиться.
Но это не сработало. Заброшенный в новое окружение, Нед немедленно нашел теплый прием у местных наркоманов и его привычка стала развиваться очень быстро.
– Я перешел от курения за ланчем к шести или семи косякам в день. Я почти не показывался в школе. Когда меня не было, учителя звонили домой, и я старался вернуться раньше родителей, чтобы удалить сообщение на автоответчике, или же придумывал подробное оправдание, почему я пропустил уроки.
В какой-то степени курение было неотъемлемой частью его образа малолетнего преступника; это был некий реквизит, как пистолет, который он потом демонстративно носил перед членами банды. Но вместе с тем марихуана помогала Неду чувствовать себя лучше. Под кайфом он был приветливее, разговаривал членораздельно и лучше справлялся в большинстве повседневных жизненных ситуаций – например, во время ужина с матерью.
– Я чувствовал, что я был таким, каким должен быть, – говорил он.
В десятом и одиннадцатом классе он начал экспериментировать с другими наркотиками, особенно с «диссоциативами».
– Я проводил остаток дня в ванной, выблевывая свои мозги… Потом, через два дня, я снова курил…
Если он оставался вечером с няней, то переживал, что мать никогда не вернется.
Вскоре он перешел на такие опиоиды, как перкоцет и викодин. Все больше времени Нед проводил под кайфом – или раздобывая кайф – в опасной обстановке округа Колумбия. Он начал грабить людей, угрожая оружием, и продавать наркотики, чтобы финансировать свою привычку. Но марихуана была его первой и основной потребностью. Когда он покупал ее в большем количестве в надежде продать, то часто переживал из-за того, что не сдержится и скурит все сам.
Хотя Нед наслаждался образом жизни мелкого преступника, он продолжал представлять свое будущее в колледже и, как ни странно, на плавательной дорожке бассейна. В этом смысле то, что он не мог контролировать свою привычку к марихуане, пугало его.
– У меня был календарь, и я пытался отмечать дни, когда мог обходиться без этого, но в конце концов я не мог обходиться без курения ни дня. В тот момент у меня открылись глаза. Я подумал: «Господи, Нед, это плохо, ты не можешь остановиться…» Я понял, что моя жизнь вышла из-под контроля, что я теряю свою жизнь. Мне хотелось умереть.
В мае 2011 года, когда Нед заканчивал десятый класс, его арестовали за продажу наркотиков в школе. Он попал на сорокапятидневную программу лечения с проживанием, где большинство его «коллег» находились под опекой государства или были рецидивистами. После освобождения он держался месяц, но вернулся к своей привычке почти сразу после того, как предстал перед судом.
– Я врал судье напропалую. Я говорил, что хотел бы взяться за ум и что мне нравится быть трезвым.
Кое-что в этом было правдой: вскоре после суда он признался матери, что употребляет наркотики, и серьезно задумался о лечении. Он поступил в местный колледж и стал посещать психотерапевта, который стал его наперсником на много лет. Нед также решил быть честным в другом аспекте и признался матери, что он гей. К его огромному облегчению, мать поддержала Неда. У него начались серьезные интимные отношения, и он стал работать в качестве тренера по плаванию. Казалось, Нед собрал заново свою разбитую жизнь. Но вскоре он попробовал героин, и тот захватил его так, как не могла захватить марихуана.
Однажды вечером, переживая из-за непростых интимных отношений и скучая по прежним приятелям, Нед принял приглашение одного знакомого пойти на тусовку. Неду нравилась энергичная музыка, яркие огни, бурлящая энергия. Когда знакомый предложил ему экстази, он взял, не размышляя ни минуты.
– Я хотел избавиться от самого себя, – рассказывал Нед, – и экстази определенно помогло мне в этом. Это было чертовски здорово. Музыка стала звучать в сто раз лучше – все звучало здорово, все было здорово, ты был счастлив. И все вокруг были тебе друзьями.
Вскоре Нед собрал группу приятелей на тусовке, один из которых принимал оксикодон. Нед тоже попробовал:
– Вау, я впал в ступор!
Кайф был таким фантастическим, что можно было перенести даже последовавший за ним рвотный приступ. Но, когда оксикодон стал слишком дорогим, Нед пошел проторенной дорожкой и снова начал нюхать героин.
Сначала он прибегал к нему один, реже два раза в неделю – в основном потому, что понял опасность привыкания:
– Это был тот наркотик, который я обещал себе не принимать.
Возможно, вначале Нед не принимал наркотик слишком часто, потому что он только нюхал или периодически покуривал травку; однако, когда он перешел на инъекции, потребность стала постоянной. Всего через три месяца после того, как он впервые попробовал оксикодон, Нед проводил дни напролет у друга в комнате, кололся, курил и смотрел телевизоР.Когда кайф ослабевал, он кололся снова.
– Ничто не могло сравниться с этим потоком тепла. Я жил ради этих первых пяти секунд после инъекции героина.
Поскольку Нед кололся перед сном, он часто не ощущал синдрома отмены – тупых болей, тошноты, холодного пота – примерно до полудня следующего дня. Его аппетит к наркотику возрос почти безгранично. Однажды, после того как Нед целый день кололся дома у друга, он ввел себе дополнительную дозу – только чтобы друг поволновался за него.
– Это уже слишком, – сказал друг. – Ты действительно придурок.
Нед просто оттолкнул его и снова укололся. И тут же отрубился. Когда он пришел в себя, друг смотрел на него с ужасом.