ороны обменялись обоюдным блоком по всем сетям и направлениям. Но сейчас-то другое: сейчас бы услышать хоть один голос из-за того облака, которое показывали по телику.
Но нет. Тоже гудки. И молчание.
Ксюша забронировала билеты на самолет на тот же вечер. Бот начальника всем своим холодным петербургским видом дал понять, что внезапный выходной сотрудницы в его планы не входил. Ксюша прикрылась свежей победной реляцией и продавила босса на отгул. Считать биллинг рабочих часов она оставила освободившуюся после конференции Еву.
Ни по одному из номеров в Ксюшином родном городе трубку не брали.
***
— Но это же выход за зону контроля!
Давно наступила ночь, но в переговорной все еще было утро. Стены комнаты сохраняли естественный солнечный свет и тепло в комнате. Город был похож на ярко освещенную диораму. Еще одна иллюзия.
Проще было бы оставлять переговоры ботам, но корпоративные стандарты это запрещали. Запрет на ботов — кажется, единственный корпоративный стандарт, который все еще уважали.
На одной из стен транслировался экран, на который проецировалась картинка: две головы зеленовато-рыжего облака тянутся к городу, затем поглощают пятиэтажку, водонапорную башню, гаражи, торговый центр с модным когда-то остеклением, затем сжирает еще пятиэтажку и еще, и вот облако закрыло собой весь экран. Только труба электростанции торчит из тумана, как свечка над слоем крема на праздничном пироге. Подводка: «ПОЖАРЫ ДОБРАЛИСЬ ДО ХИМИЧЕСКОГО ПРЕДПРИЯТИЯ, НИКТО НЕ ПОСТРАДАЛ, МЧС ЛИКВИДИРУЕТ ПОСЛЕДСТВИЯ АВАРИИ».
— Ну да. И что? — фыркнул приземистый человек в синем костюме с квадратным золотым значком. Фазанов смутно представлял себе, какой уровень доступа загруженные в этот значок документы предоставляли, и с трудом сдерживал дрожь. — Вы что, хотите сказать, что у вас еще ничего не готово?
— Да как же это, готово, конечно, — сказал Еремеев, пальцами пригладив остатки волос. — Просто насколько этично…
— Об этике будем думать после завершения операции, — мрачно заметил приземистый, а его коллега слева, тоже в костюме, глянул на ученого с прищуром:
— Вы что-то не задумывались об этике, когда просили у Цепи денег на разработку, Еремеев.
— Я не буду внедрять решение, которое самым непредсказуемым образом отразится на…
В переговорке было пятеро. Два представителя Цепи — одной из новых государственных структур, о существовании которой знают все, но всуе не упоминает никто; еще два представителя компании-разработчика — Еремеев и Фазанов — и еще третий, загорелый блондин в напичканной электроникой кожаной куртке. Выглядел он так, словно ничто из происходящего в комнате его не касается: не задал ни единого вопроса, сидел, сцепив руки на затылке, и даже не снял очков с темными линзами. У Фазанова закралось подозрение, что во время разговора этот тип подключился к одной из сетей уличного наблюдения и подглядывал за своей бывшей или бывшим. Во всяком случае, он выглядел как человек, у которого мог быть подобный доступ.
— Сначала подумайте о том, не согрешили ли вы против Цепи, — ухмыльнулся приземистый, выразительно покрутив пальцами золотой значок.
— Я служил на Кавказе, меня запугать сложно, — напрягся Еремеев.
— Господа, давайте успокоимся, — успокаивающе приподнял руку коллега приземистого, после чего сцепил пальцы и участливо поглядел на Еремеева и Фазанова. — Иван Евгеньевич, я понимаю, как это выглядит с вашей стороны. Приходят тут какие-то в ведущую технологическую компанию страны и требуют… Но вы посмотрите и с нашей стороны. Вы занимаетесь передовыми разработками: беспилотные авто, дома-конструкторы… Ну не мне вам говорить. Выигрываете тендер за тендером. Цепь не только не мешает, но еще и помогает вам! Никогда вами не интересовался Девятый отдел, никаких проблем с регистрацией патентов или доступом к трансграничным переговорам и даже ни малейшего интереса со стороны пожарной охраны, а ведь тут, — чиновник обвел комнату указательным пальцем, — довольно много электроники, наверняка не предусмотренной архитектурным планом, а? — Он подмигнул. — Тут, конечно, утро, но я-то знаю, что не спал уже восемнадцать часов.
Еремеев пристыженно молчал. Достал платок и оттер пот со лба.
— И в обмен на это государство просит у вас небольшую услугу. Всего лишь воспользоваться разок вашей последней разработкой. Безделица ведь. Вам же и самим нужно ее как-то испытать, не так ли, Алексей Васильевич?
Теперь передавали прогноз погоды. В столице был ливень и порывистый ветер. Вот почему дребезжит стекло, догадался Фазанов. По ту сторону иллюзии наступала осень.
Про пожары в прогнозе было ни слова. Человек со значком махнул рукой, и экран погас.
— Мы просто не можем понять, зачем Цепи нужен такой… сомнительный эксперимент. — Еремеев хрипел. — Если можно воспользоваться более традиционными методами…
— Боюсь, это нецелесообразно экономически, — ответил цеповой. Он улыбался, но взгляд был жестким. — Экономически и репутационно. Разбирать кучу жалоб, судиться, обновлять программы медботов и ботов-психологов, полицейские операции… Миллионные траты.
— То есть просто дешевле нарушить зону контроля?
Цеповой улыбнулся.
— Именно.
Фазанов перевел взгляд на блондина. Тот по-прежнему молчал, сцепив руки за головой.
А вот Ваня Еремеев выглядел уничтоженным. Он попросту забыл. Фазанов показал два пальца. Еремеев просиял.
— Есть проблема, — сказал он, возвращаясь к мужчинам в костюмах. — Чтобы запустить операцию, нам потребовались бы все данные граждан. Не просто имя, номер, адрес и айпи. Нужны дактилоскопия, рисунок глаз, даже образец ДНК — иначе зона контроля останется нетронутой. А если у нас нет ДНК… — Еремеев развел руками. Фазанов с удовольствием наблюдал, как мрачнеют чиновники.
— Так что, господа, если способов быстро раздобыть образцы у вас нет… — поднялся Фазанов, уже предвкушая свободный от тревог вечер дома, как вдруг молчавший до того блондин сказал:
— Есть.
Он снял очки и глядел на Фазанова модным, неестественно пурпурным цветом глаз.
***
На подлете к городу написал Миша. Случилось это так внезапно, что спросонья Ксюша не поняла, что пищит у нее на запястье. Потом крутанула браслет и увидела сообщение:
«Привет. Я тут узнал, что ты прилетаешь в нашу юдоль скорби :) увидимся в аэропорту».
И все. Юдоль скорби, прямолинейность… Она бы знала, что это Миша, даже если бы он написал ей с неопределившегося номера. Сколько они лет не виделись, пять? Семь? Десять?.. И номер тот же, и Миша все такой же. Ксюша улыбнулась, посмотрела в иллюминатор. В такт ее настроению стояла солнечная погода, а над городом не висели облака. Родной город выглядел красивым, как на открытке, а о пожарах свидетельствовала лишь легкая дымка в горах ближе к горизонту.
Соседка улыбалась каким-то своим мыслям. У нее на запястье светился браслет. Наверное, у всех, кто возвращается в родной город, есть оставшиеся там Маша или Миша, с которыми слишком резко оборвали связь, но так же остро хотелось ее восстановить.
Когда Ксюша опустила ногу на бетон взлетной полосы, было тепло и ясно.
Миша почти не изменился, только плечи стали шире, а во взгляде появилась задумчивость. Возраст никого не щадит, усмехнулась про себя Ксюша. А в целом перед ней был тот же Миша, и она боялась, как бы перед ней не оказался бот, но Миша подошел к ней, обхватил огрубевшими руками и обдал запахом чего-то кислого. Зона контроля нарушена не была. Ксюша готова была расплакаться.
Они катили в Мишином беспилотнике по ровной дороге, расчерченной огнями дорожных указателей. Из открытого окна пахло весной. Миша рассказывал ей, как перебивался копирайтингом и дизайном простых программ управления предприятиями для маленьких компаний, у которых не было денег на ботов. Потом появился более прибыльный бизнес: переделывать машины под бесплотники. Разбираешь коробку передач, меняешь валы на узлы электроники, подключаешь процессор, и вуаля — машина едет сама, клиент может сидеть на заднем сиденье и смотреть сериал. В экстренных случаях управление на себя может взять бот.
— Не, бывают, конечно, сложные случаи, — объяснял Миша, правой рукой приобняв за плечи Ксюшу, а левой водя по стеклу. — Ну вот как измазался сегодня маслом по самое не хочу, когда выяснилось, что начальник подглядывал за таксером из его компании, чтобы нормально работал, а не оставлял бота баранку крутить. Ну вот, а я выковыривал все эти датчики, хуятчики, а бабок как за обычный движок, ну на хер это все…
Ксюша и забыла, каково это — чувствовать себя дома.
Потом навстречу им ехала колонна самосвалов. Их кузова были заполнены до краев, но что внутри, разобрать было трудно — кузова покрыты брезентом. Колонна была очень длинной.
— Опять строительные работы какие-то, — отмахнулся Миша, зачем-то закрывая окно и приказывая компьютеру увеличить скорость. — Они же, как химический завод грохнул, стали его закапывать, типа, ну чтоб такого не повторилось.
У одной машины край брезента отогнуло ветром. Краем глаза Ксюша увидела… Впрочем, она предпочла забыть, что она там увидела. На такой скорости привидеться могло все что угодно.
Пока мимо проносился вечный пейзаж русской дороги, в машине их стало трое. Миша сначала удивился, что Ксюш стало двое, но все разъяснилось, когда Ксюша в декадентской черной вуали заметила:
— Представляешь, он предложил мне сняться в рекламе, — сказала Ксюша-«драма квин», не обращая внимания на Мишу.
— О, у тебя есть какой-то «он»? — оживился Миша.
— И что ты ответила? — спросила Ксюша, движением руки снимая с бота вуаль.
— Я ответила, что он слишком мало похож на продюсера, чтобы меня снимать.
— Это лукизм! — наигранно возмутился Миша.
— Зато этот Женя быстро остыл, — пожал плечами бот. — Кстати сказать, у тебя в «Белоголовой» просрочен кредит за коктейли.
— Нервная работа? — Миша веселился. А Ксюша не очень.
— Направь им зарплатную цепочку, там одна оставалась с прошлого месяца.