Санька решил ждать. Он отошел в сторону, туда, где на границе мха валялось большое трухлявое бревно, и уселся на него. Предварительно вытащив из кармана шорт аккуратно завернутую в салфетку запеканку. Санька сидел и ни о чем не думал. Смотрел, как букашки ползали вокруг, как залетная стрекоза погудела над головой да и убралась восвояси.
Был редкий момент покоя и умиротворения. Хотелось мечтать о чем-то добром и великом. Но все не удавалось решить, о чем. И ещё хотелось домой. Чтобы там, на кухне, сесть доделывать модель самолета. Санька копил деньги на настоящий моторчик «РИТМ», оставалось ещё много, примерно три рубля. А ещё Санька придумал классную штучку. Чтобы закрылки у модели сами двигались, если самолет начнет заваливаться. Там было все просто — магнитик и проволочка, но это все придумал сам Санька и надеялся, что заработает. А ещё здорово бы добыть высокоомные наушники, чтобы, наконец, проверить, работает ли детекторный приемник. А то спаял зимой, а проверить нечем. Из такого ничегонеделания Саньку вырвал голос Ивана: «Саша, привет!».
Санька обрадовался и ринулся к пилоту. Тот стоял, чуть прислонившись к обшивке аппарата.
— Здравствуйте, Иван! — Санька сиял от радости. — Я тут запеканку вам принес. Она, правда, вчерашняя, но не сильно раскрошилась. Я бы и сметаны взял, но её некуда положить, да и она обычно кислая!
— Ну, спасибо, коллега! — Иван взял в руки салфетку с едой. А Саньке показалось, что пилот слегка грустный. — Ой, какая вкусная! Я такого в жизни и не пробовал!
— У вас, наверное, все в тюбиках и все шоколадки? — поинтересовался Санька.
— Да ты знаешь, с собой только таблетки, стимуляторы. Полет надолго не рассчитан, проголодаться не успеешь.
— Так вы что, второй день без еды? — ужаснулся Санька. — Что же не сказали сразу, я бы…
— Да не беспокойся. Аптечка, которую ты запустил, меня нашпиговала так, что я ещё долго могу не есть.
— А что же так? Я читал, что всегда есть НЗ у летчиков. Вкусное, — Не унимался Санька. — Ведь запросто упасть, так как вот у вас вышло, и что тогда?
— Ну, скажем, так упасть только у меня получилось. Так что, как говорится, пока прецедентов не было.
— А вы работали сейчас? Почему не открывали? — сменил тему Санька. — Ну, то есть, не появлялись. Я кстати понял, как ваша невидимость работает! Это искривление пространства!
— А как ты догадался? — Иван хоть и задал вопрос, но, похоже, не сильно удивился.
— Да запросто, книжки читал.
— Небось, на Венере нашел? — впервые за сегодня Иван улыбнулся.
— Да нет, в библиотеке, — сказал Санька. — А вы уже починились?
— Да, починился. Сейчас скачок, ну, вернее, взлет ЭВМ, как ты ее называешь, рассчитывает. — Тут Иван словно вспомнил что-то, легкая тень пробежала по его лицу. — Я тут с тобой хотел поговорить. По делу.
— Конечно, я никому ни слова! — пылко согласился Санька.
— Да нет, никаких секретов. Давай, сядем на твое бревно.
Санька пристроился первым, а Иван уселся так, чтобы можно было вполоборота разговаривать лицом к лицу.
— Саша, ты говорил, что там, в лагере, пацаны драчливые. А дома или в школе дерутся?
— Да нет, — Санька удивился выбранной теме. — Обычно нормальные. Это тут, как нарочно… Просто первый отряд дурной какой-то собрался. Там несколько человек всех задирают. Дураки. И потом все хвастаются, кто кому морду набил.
— А ты сам драться умеешь? — Иван, казалось, был удовлетворен ответом Саньки, но тему не менял.
— Я? Конечно! — соврал Санька. Потом подумал и добавил: — Вот если на кулаках, так могу. А когда бороться — не очень. Но тут все не так. Они обычно несколько на одного. Чтобы наверняка. И всегда повод ищут такой, подлый. Вроде: «А почему ты нас не уважаешь?», или: «А ну отдай, что там у тебя хорошего». А одного побили потому, что он девочке из нашего отряда понравился. За ней ходил Ложкин, а он из их кампании. Ерунда, в общем. Да и скучно тут!
Саньку словно прорвало, он стал рассказывать Ивану, как плохо в лагере.
— А где тебе интересно? — прервал его Иван.
— Дома интереснее всего, но родители говорят, что нечего торчать в квартире, и надо на природу, и дышать свежим воздухом. А здесь читать даже нечего. Да смена вот кончится, и поеду домой. Модель доделаю. Я кордовую гоночную клею, — и совсем неожиданно Санька выдал свое тайное желание: — А вы можете меня прокатить на самолете?
Иван помрачнел и ответил:
— Нет, Саша, к сожалению. После взлета я должен сразу на место вернуться. У меня и батарей не хватит.
— Тахионов? — вспомнил Санька новое слово.
— Нет, аккумуляторы же подзарядить негде.
— А от грузовика не подойдет? — Санька был готов ради секунды полета украсть аккумулятор с грузовика, который стоял за домом директора.
— А ты точно фантазер! У меня нитридные. Тут, небось, и электростанции не хватит зарядить.
— А сделать новые нельзя? — Санька понимал, что это вопрос дурацкий, но поболтать хотелось. Такая тема!
— Ну, ты бы точно сделал, — Иван опять развеселился. — Только времени надо много. Очень много. А мне уже через пять минут уходить.
— Как уходить? — Санька ужаснулся. — А вы адрес не напишете? Можно было бы письма писать. У меня никогда не было знакомого летчика. Я тоже хочу летчиком стать!
— Боюсь я, что твои письма будут приходить ко мне с большой задержкой…
— А, понимаю, у вас все проверяют, чтобы шпионы не написали чего.
— Ну, считай, что проверяют. Самая надежная проверка, — Иван совсем погрустнел. Санька решил, что ему тоже не хочется расставаться. — Ты помнишь, что я тебя вчера на службу призвал?
— А то! — Санька решил, что сейчас ему дадут важное задание. Например, пробраться в город и сообщить нашим. Кто такие наши, ему ещё не придумалось.
— Так вот. Я тебе хочу дать очень важное поручение, — Иван говорил совершенно серьезно, никакой иронии или попытки говорить с ребенком понарошку. — Считай, что от него зависят судьбы ОЧЕНЬ многих людей. Ты пока и понять не можешь, скольких ты можешь спасти.
— Куда бежать? — Санька сам не заметил, как придуманное им задание выдал за действительное.
— Бежать не надо. Ни в коем случае не беги! — сказал совсем непонятно пилот. — Вот, возьми.
Иван достал из кармана коробочку. Она была увесистая и покрытая каким-то ворсистым материалом.
Санька оторопел.
— А что это? — удивился Санька.
— Это то, что ты должен всегда иметь при себе ближайшие день-два, — тихо проговорил Иван.
— А открыть можно? — Санька, казалось, не услышал ответа.
— Откроется когда надо, я запрограммировал.
— Запрограммировал? — новое слово опять встревожило Саньку. — А там что? Секретное послание?
— Это то, что изменит мир. Главное — не беги и не бойся!
— - Ничего не понял, куда не бежать, чего не бояться?
— Узнаешь. И теперь самое главное. После того, как ты это используешь, ты должен как можно скорее, в течение суток избавиться от него. Понял?
— Как избавиться? — оторопел Санька. — Выкинуть? Поломать?
— Выкинуть, желательно в большой водоем. Он может взорваться. Впрочем, он сам тебе об этом напомнит.
— А если старшие отнимут? — Санька просто ужаснулся такой перспективе.
— Не отнимут. Они же побоялись подойти к штурмовику. А теперь запомни самое главное, — Иван заговорил таким строгим голосом, что Санька понял, сейчас будет именно самое главное. — Когда возникнет опасность, то, что в футляре, тебе поможет.
— Понял. — Санька кивнул в ответ. Он уже представил, как сразится с врагами, которые будут у него на пути. — А задание?
— Это и есть твое главное задание. Ты должен победить. Прощай.
Иван похлопал по плечу Саньку и, не оглядываясь, зашагал к штурмовику. Через секунду, после того, как за пилотом закрылся люк, мох на поляне дернулся и пошел медленными волнами. И на поляне уже не было никого.
Санька потоптался на месте, потом засунул футляр в карман шорт, проверил, что он там лежит надежно и не выпадет, и потопал в лагерь. Было грустно и обидно. По пути он пару раз вынимал коробочку из кармана, и казалось, темный металл (Саньке был уверен, что это точно металл под бархатистой тканью) отзывался теплой вибрацией в его ладонях.
А в лагере была суета. Санька и забыл, что сегодня смотр строевой песни, и сначала не понял, почему вожатый потянул его за рукав строиться. А потом невпопад подпевал «белая армия, черный барон». И ещё оказалось, что маршировать по кочкам — не на асфальте возле палаты, а на поляне возле столовой — совсем неудобно. А потом все пошли собирать дрова для костра.
Пионерский костер всегда разводили на особой поляне. Там из сосновых стволов соорудили нечто наподобие чума, только метров пять в высоту. Хотя какой высоты бывает чум, Санька не знал, но точно решил, что чум ниже. Укладкой пирамиды занимались вожатые и воспитатели. А пионеры таскали из лесу хворост и поленья помельче — чтобы заполнить эту пирамиду изнутри. Директор лагеря лично принес огнетушители из столовой и сложил их штабелем в дальнем на краю поляны.
К Саньке ещё два раза подходил Морозов и говорил, чтобы Санька, когда нужно будут костер поджигать, отдал факел ему. Но Санька решил прикинуться исполнительным лопухом и сказал, что вожатый ему строго-настрого запретил. И что мол, пусть Морозов с вожатым договаривается. Несмотря на то, что все подготовка к костру проходила при всеобщем энтузиазме, Санька был как в тумане, словно из реальной, веселой, шумной и важной жизни он перескочил в скучную сказку.
Смеркалось. По установленной традиции весь лагерь строем выходил на поляну костров. Порядок тоже был почти армейский. Сначала самые малыши из восьмого отряда, потом седьмой и так далее. На поляне детей расставляли на безопасном расстоянии. Но даже такие строгости не могли изменить тожественно-веселого настроения. Над лесом стоял гвалт.
Директор в мегафон приказал костровым разобрать факелы. Санька тоже отправился получать длинную палку с намотанной на конце просмоленной паклей. За ним опять увязался Морозов. Казалось, для него это была идея-фикс, но Санька сдаваться не хотел. Когда директор назвал Санькину фамилию, а Морозов протянул руку за факелом, Санька заорал: «Это я — Стрельников!». Директор, видимо, зная Морозова в лицо и зная его повадки, отвел от его руки факел и вручил Саньке.