тротилового эквивалента взорвалась точно в намеченный срок и совершенно напрасно.
— Чертовы террористы, такой нарратив испортили, — прошипела Мэри и пробурчала что-то неразборчивое в рацию. — Момо, держись за мной и ничего не бойся. Я запросила срочную эвакуацию.
Туристы в страхе разбежались, забыв сфоткать очень даже впечатляющий по композиции пожар. Вдалеке тоскливо завыли полицейские сирены. Даже мирно спящие на скамейках бомжи проснулись, покидали поклажу в тележки и, не оглядываясь, звонко потопали куда-то вдаль.
— Что я им сделал? — грустно прошептал пришелец. — Я ведь у вас вообще ничего не делаю. Только гуляю, ем, улыбаюсь и все.
— Религиозные психи! — пояснила Мэри, осторожно выглядывая из-за скамейки. — Считают тебя то ли антихристом, то ли демоном. Извини. Такие люди в Америке встречаются, но они не типичны для человечества в целом.
— Я верю тебе, Мэри, — робко положил ей руку на плечо пришелец. — Тебе я верю.
Когда они добрались до затонированной наглухо машины и плюхнулись на мягкие сиденья, первым делом все же взяли и поцеловались.
Момотаро смотрел много сериалов, поэтому более-менее представлял себе, как это делают нормальные люди. К счастью, он был вполне антропоморфен: разве что высоковат — почти два метра, зеленокож, да еще огромные глазищи с хорошо развитым эпикантусом делали его похожим на героя манги. Настолько, что на Голливудском бульваре туристы иногда принимали его не за всемирно известного пришельца, а за рядового косплеера зентреди и делали селфи не просто так, а после акта дарения одного мятого доллара.
Тем временем черный лимузин, избегая хайвеев, по широкой дуге обогнул центральный Лос-Анджелес, промчался по окраине Пасадены и только после этого рванул на широкое шоссе до Лас-Вегаса.
— Почему не вертолет? — недовольно спросила Мэри. — Так было бы быстрее.
— Есть ориентировка на террористов с ПЗРК, — пробурчал безымянный водитель. — Так что все птички крепко сидят на ветках. На лимо вы неотличимы от любых двух других молодых идиотов, которые насмотрелись кино и сняли по акции номер в отеле на Лас-Вегас-Стрипе.
— В «Экскалибуре» сейчас хорошо, виски-колу наливают бесплатно, — мечтательно протянула Мэри. — И стриптизеры ходят взад-вперед, роскошными мечами покачивают. Прямо титановыми.
На этот раз даже Момотаро постеснялся спросить, о чем вообще речь.
Выжженную на солнце траву сменил песок, среди редких кустиков замелькали разлапистые кактусы в человеческий рост. «Не забудьте воду», «Ближайшая заправка — через 35 миль», — грозно предупреждали баннеры на въезде в пустыню Мохаве.
— А еще бойтесь змей в траве, — весело добавила Мэри от себя. — Также не опрокидывайте на себя горячий кофе в «Старбаксе».
Водитель чуть прибавил обороты кондиционера, на бутылках с газировкой выступили капельки конденсата, но Момотаро пить и есть почему-то совершенно не хотелось. Зато Мэри открыла дверцу холодильника, взяла заветренный бутерброд с черной икрой и запихала его в рот целиком:
— А? Что? Контора платит!
— Что там за поселение? — вдруг спросил Момотаро, тыча пальцем в россыпь домиков слева от шоссе. — Кто живет в таких неподходящих температурных условиях?
— Жили, — поправила Мэри. — Это город-призрак Калико. Привет из прошлого — когда американские мужчины честно копали руду в шахтах, американские женщины честно варили им маисовую кашу, а вокруг скакали индейцы с луками и томагавками и играли с шерифом в казаки-разбойники.
— Больше не живут?
— Нет, зато можно за деньги поработать на шахтах понарошку под оцифрованный вой койотов, а на выходе взять в подарок предмет народного промысла индейцев с «Алиэкспресса». В этом и смысл экономики постмодерна: фейк-доллары платятся за фейк-реальность, потому что настоящая — это слишком сложно, а двадцатый век — такой двадцатый.
— А в чем мой смысл? — прищурился Момотаро — И на это у тебя ответ есть?
— Легко! Только у нас есть еще пара часов до базы, поэтому прости немного за лонгрид-ток. Ты очень милый, но немного не вписываешься в нарратив. То есть идеологически ведешь себя правильно и яростно демонстрируешь торжество показушной диверсити: вместо сохранения собственной идентичности охотно принимаешь чужой — то есть наш, американский — культурный код, оставаясь при этом открыто зеленокожим и формально алиеном на нелегальном положении. Но практически от тебя еще ожидается визионерство, движение вперед к прогрессу. Грубо говоря, алиен из предположительно более развитой демократической цивилизации должен нам рассказывать, как сделать автомобили летающими и кто зимой победит на «Супербоуле». А этого нет.
Момотаро помолчал немного.
— А если без лонгрид-тока? Ироничная Мэри мне нравилась больше.
— Постироничная! Когда-нибудь бывал на Базе-51? Там реально классно, все эти мифы о пришельцах словно оживают. Я тебе экскурсию проведу! Сразу… — начала Мэри, но ее резко оборвал водитель:
— Не нравятся мне эти строительные работы впереди. Пристегнитесь.
Люди в желтых жилетах вдруг сорвали тент с грузовика, припаркованного на обочине. Из кузова, весело жужжа роторами, поднимался рой беспилотников, разворачивая сенсоры в боевое положение и раскручивая диски легких пулеметов.
— Ракета! Ракета! — занудно завопила аудиосистема лимузина, водитель дернул ручной тормоз и ловко развернулся через удачно подвернувшуюся дырку в отбойнике.
Тут-то и рванула заботливо заложенная террористами мина.
В 2019 году на этом история бы и завершилась, но опыт боевых действий в Секейском краю научил американский автопром тщательнее подходить к бронированию техники и подсматривать решения у русских. Вовремя сработавшая активная защита на днище подбросила лимузин в воздух, прочные ремни зафиксировали водителя, Момотаро и Мэри в креслах, крыша отъехала в сторону, и катапульта выстрелила людьми прямо в зенит.
Вверх герои летели, конечно, очень быстро и в стыдноватых позах, но, как только опешившая гравитация вновь сказала героям «привет, лапочки», Мэри успела прийти в себя, выхватить пистолет и, падая вниз, подстрелить — бах! бах! — завозившихся с пультами террористов. Оставшись без операторов, дроны растерянно опустили пулеметы, беспорядочно закружили над шоссе, а потом мрачно развернулись и рванули прочь от людей в сторону, кажется, Долины смерти. Зато кресла превратились в элегантные ракетные ранцы и приземлили героев прямо на раскаленный асфальт. Даже сайдкик-водитель выжил.
— Опять религиозные фанатики? — со знающим видом покачал головой Момотаро.
— Повезло, что дроны не автономные. Точно не русские. Больше похоже на работу криворуких французских националистов. Но обвинят, конечно, Мадагаскар.
Мэри тормознула первый попавшийся белоснежный джип — ни грамма пыли! — махнула корочкой перед красной рожей гражданского мужика и ткнула пальцем — выметайся, мол! На колени, мол! Скажи спасибо, что не застрелила за неподчинение, мол! Реднек, конечно, покорно отдал ключи и встал на обочине с телефоном, пытаясь набрать хоть кого-то знакомого. Жаль, он был вне зоны действия сети, а аккумулятор быстро сел.
— Давайте, кстати, послушаем радио. Прославились мы на всю страну или еще нет? — улыбнулась Мэри.
— С полуночи США объявляет полное эмбарго на ввоз нефти на Мадагаскар, — грозно объявил ведущий в прямом эфире. — Шестой флот США выходит на позиции. Мужчины и женщины в форме готовы заблокировать любое морское или воздушное судно, направляющееся на помощь режиму генерала Мандингу.
— Когда-то так начинался Перл-Харбор, — вздохнула Мэри. — Хорошо, что у Мандингу нет авианосцев.
— Так им и надо, красным ублюдкам. Эти комми нам еще за Венесуэлу ответят, — буркнул водитель.
— Советского Союза нет уже сорок лет, но инерция у хорошего, нажористого дискурса — как у толстой жопы афроамериканской мамочки в гетто, — парировала Мэри. — Потому что и то и другое — темная материя, ха-ха. Does it rings any bells?
Водитель промолчал и только крепче взялся за руль.
После границы с Невадой джип вырулил на пыльную грунтовую дорогу и трясся по ней аккурат до ржавой таблички «Здесь живут драконы», размашисто разрисованной граффити.
— Нам сюда! — весело объявила Мэри.
— Но Google Maps показывает, что до Базы-51 еще километров сто, — удивился Момотаро. — Мы сейчас буквально посредине нигде.
— Та инсталляция — жалкая фальшивка для цепких глаз русских спутников и примитивных дурачков-уфологов, — объяснила Мэри, улыбаясь почему-то прямо в дупло здоровенного зеленого кактуса. — Настоящая база сильно западнее и целиком спрятана под землей.
Дупло в кактусе вдруг замигало красным, а полоска иссушенного дерна сдвинулась в сторону, обнажая спуск в подземный туннель. Навернув десяток кругов по спирали вниз, джип припарковался в огромном ангаре, где чего только не было!
— Это крейсер… то есть высотный гиперзвуковой бомбардировщик «Аврора», с которого начались легенды об НЛО! А это макет тарелки из Розвелла, которым ребята Гувера троллили русских и выбивали бюджет из конгресса! А вот первый прототип излучателя HAARP, которым мы гоняли ураганы по Атлантике, но вечно попадали по Флориде! Металлолом, если честно, — объяснила Мэри. — Списали, как только поняли, что история — она все, закончилась. Фукуяма все четко расписал. Остались только срачи в соцсетях.
— Зачем мы здесь? — тихо спросил Момотаро. — Я уже совершенно ничего не понимаю. Еще утром я был на берегу океана, разглядывал гребешки на волнах, жил нормальной человеческой жизнью, а теперь… это?
— Теперь мы будем жить здесь! Вернее, ты живешь на минус шестом, ищи дверь номер шестьдесят восемь, — объяснила Мэри и подмигнула. — Если что, я прямо за стенкой!
Утром мрачный неразговорчивый офицер проводил Момотаро в бескрайнюю лабораторию, в центре которой на небольшом постаменте лежала начищенная до блеска люлька. Вокруг бессмысленно суетились люди в белых халатах.
Но перед утром была еще ночь.
— Тебя не смущает, что у меня восемь пальцев на руке?