Счёт был 1:1. Казалось, мировое сообщество, целиком и полностью настроенное против сербов, готово пойти им на уступки — язык силы, который европейцы выучили ещё со времён Гитлера, сербы выучили на «отлично». Караджич, глава маленькой автономной республики, показал миру кулак, какой не мог показать Слобо, глава большого федеративного государства. В общем, это и понятно — руководить маленькой страной всегда проще, поскольку меньше мировой ответственности. И всё же в 1995 году он был персоной грата! Однако счастье долгим не бывает…
Мирьяна (окончание)
24 августа 1987 года Слободан был в Косово с официальным визитом. Пока он разговаривал с каким-то местным чиновником, на улице произошло небольшое столкновение — слегка подвыпивший местный серб на национальной почве поскандалил с милиционером албанского происхождения. Тот ударил его. Слободан, услышав шум и крики на улице, вышел и сказал сербу:
— Вы здесь у себя дома. Никто не смеет вас бить…
К 1995 году у Запада сформировалось чёткое представление о том, что сербы и Сербия есть центральное звено всех их проблем на Балканах и, как следствие, со странами Восточной Европы. Чтобы раз и навсегда поставить точку во всех локальных конфликтах в Югославии, надо дестабилизировать саму Сербию. К несчастью, в руках у НАТО был козырь…
Сербия страдала тем же недостатком, что и остальные страны, на территории которых начались сепаратистские процессы. Внутри неё тоже была разделённая по национальному признаку автономная область — Косово. Здесь жили сербы и албанцы примерно напополам. Ударить по ней означало ударить по стабильности всей жизни Сербии в целом. А ударить ох как хотелось…
Как только начался процесс сецессии Республики Сербской из состава Боснии и Герцеговины, Евросоюз ударил по нам сильными, практически беспрецедентными санкциями. Многие страны заявили о начале их выполнения и потребовали закрытия в своих столицах югославских посольств и консульств. Международная футбольная федерация запретила спортсменам из Югославии участвовать в международных соревнованиях. Уже 2 июня 1992 года США прервали воздушное сообщение с СРЮ и заморозили банковские счета Югославии в американских банках, прекратили научно-техническое и культурное сотрудничество, а ЕС заявило о совместных действиях в торговом эмбарго против Югославии. 7 июня закрылась сербско-румынская граница для провоза товаров, многие страны ввели режим виз для граждан Югославии.
Год спустя ООН приняла резолюцию о запрете провоза товаров через Дунай и о заморозке всех наших государственных счетов в иностранных банках. В стремлении ударить по нам они дошли до абсурда — для связи с внешним миром Югославии были оставлены только телефон, железнодорожная и почтовая связь (при этом посылки не принимались, а для писем существовал ряд ограничений).
Каждое утро начиналось с публикации о новых санкциях в отношении Югославии. В какие-то моменты меня брало отчаяние, и я говорила Слободану:
— Зачем они всё это делают?
Он ни на минуту не терял самообладания — наверное, именно поэтому я так сильно любила его все эти годы.
— Чтобы давить на меня. Все прекрасно понимают, что Караджич и Младич не смогли бы добиться того, чего добились, если бы им некуда было отступать. Если бы Сербия как государство не поддерживало сербов во всём мире, в том числе на территории бывшей СФРЮ, им не на кого было бы равняться, некуда было бы стремиться. Не забывай, что референдум 1992 года, который избрал Караджича, провозгласил стремление сербов жить в едином государстве! Потому на Западе понимают, что именно Сербия (в моём лице) — корень зла. Караджича они боятся, но не вечно же продолжаться такой ситуации. Необходимо устранить главного виновника действий боснийских сербов, а это — Республика Сербия.
В свете того, что в ноябре 1991 года именно Слобо открыл миротворцам путь к Белграду, к концу года основная масса населения страны винила его в санкциях и последовавшем за ними стремительном падении уровня жизни. Моё первоначальное мнение, по иронии судьбы, разделило полстраны. Но когда к середине 1992 года наступил пик санкций, которые — и народ это видел — не были обусловлены решительно никакими действиями со стороны Слободана, устранившегося и от хорватских, и от боснийских событий, сербы поняли: не он виноват в том, что жизнь становится хуже час от часу. Запад решил отомстить всем сербам планеты. Перед лицом внешней опасности сербы сплотились вновь.
Однако Слободан не был до конца готов к тому, чтобы возглавить свой народ в едином порыве против вооружённых формирований ООН и НАТО. Он всё ещё лелеял надежду на то, что количество крови можно сократить, пойдя на некоторые уступки. Чтобы «замазать глаза» Западу, он инициировал избрание в 1992 году президентом Сербии писателя Добрицы Чосича.
Об этой персоне надо сказать особо. В 1960-х, после отставки Ранковича и Моше Пьяде, многие деятели культуры и искусства стали в демонстративную оппозицию к Тито. Среди них был писатель Добрица Чосич. Воспитанный в европейской манере 80-летний старец, хотя и был подвержен стороннему влиянию своего окружения, не был тираном и умел со всеми уживаться и мириться. Он не подвергал оппозиционеров репрессиям, а они, пользуясь удачным сочетанием этих двух факторов, делали себе имя в глазах мирового сообщества.
Да, во времена существования Организации Варшавского Договора диссидентами быть было модно. Стильно было «противопоставлять» себя режиму, ничего не тратя и не терпя никаких гонений. И именно поэтому — потому что жизнь не уготовила ему никаких серьёзных потрясений — Чосич оказался никудышным политиком. Народ любил его как писателя, но не как государственного деятеля. Он умело декларировал, но претворять свои формулы в жизнь не умел.
Став главой государства, Чосич начал неумело лавировать между видимой защитой сербских национальных интересов и попытками заткнуть рот Западу. Понятное дело, безуспешно — менее чем через год Скупщина выразила ему недоверие и инициировала досрочную отставку. Слободан вновь вернулся на пост Президента, но радости ему это не добавило. Президентом Республики Сербской всё ещё был Караджич, а это значило, что, сколько бы руководство сербов ни гнуло голову под ударами ООН, в итоге их позиция останется непреклонной. Это значило, что война стихийно продолжается.
Весной 1996 года на территории Косова был убит албанский юноша, что, словно по мановению волшебной палочки, спровоцировало всплеск боевых атак со стороны местных албанских террористов. Понятное дело, власти провели серию арестов, ответом на что сразу была реакция мирового сообщества — было заявлено, что в Косове нарушаются права албанцев и проводится едва ли не геноцид. Закончилось это сотрясание воздуха совсем даже не шуточными угрозами ракетно-бомбовых ударов, исходивших от тогдашнего генсека НАТО Соланы.
В октябре 1998 года эти угрозы стали принимать уже вполне реальные очертания. К такому не был готов даже Караджич — по его словам, по сути, весь мир готовился объявить войну одной крошечной стране на территории Восточной Европы. Никогда в мировой истории такого не было — обычно страна-гегемон так делала с окружающими её государствами. У Слободана не было иных вариантов, кроме как пойти на уступки и согласиться признать все притязания ООН, разместить в крае 2000 миротворцев, постепенно свести на нет военное присутствие в данном регионе, а также согласиться на контроль воздушного пространства над Косово.
НАТО же вовсю готовилось нанести удар, поэтому все эти мирные «полумеры» были как минимум неактуальными. Нужен был повод, и он, в лучших традициях НАТО, был найден.
На юге Косова, в Рачаке были найдены убитыми несколько албанцев — очевидно, что в обстановке напряжённости ни один серб не взял бы на себя такую ответственность, и это было не более чем провокацией. Окружной суд Приштины направил к месту происшествия следственную группу, но внезапно мы узнали о том, что её работа заблокирована. В тот же день пресс-конференцию дал руководитель Контрольной миссии ОБСЕ Уильям Уокер. Я была одной из первых, кто увидел эту пресс-конференцию — наша дочь Мария тогда возглавляла национальное телевидение.
Уокер: Должен вам сообщить, господа, что руководству Сербии и Югославии, очевидно, не нравится пребывание миротворческих сил на территории Косова, а также констатация ими тех фактов вопиющих нарушений прав местного албанского населения, которые стали для нас пугающей реальностью. Видимо, именно поэтому они решили сорвать свой гнев на мирных гражданах, виноватых только в том, что родились не сербами, а также предпринять сразу, по горячим следам, активную попытку замести следы и «замолчать» жестокое убийство группы местных албанцев.
Корреспондент: В чём проявилась данная попытка?
Уокер: Приштинские власти сразу прислали к месту обнаружения трупов своих следователей. Понятно, какие выводы они напишут в своём заключении…
Корреспондент: Но ведь в составе миссии нет криминалистов! Каким же образом властям было реагировать на случившееся? Вовсе оставить инцидент без внимания?
Уокер: Как минимум, пригласить независимых международных экспертов.
Корреспондент: Вы исключаете возможность провокации со стороны албанцев? Полагаете, что убийство в Рачаке — дело рук сербского населения?
Уокер: Я вам больше скажу — сербских властей. Ну, послушайте себя — зачем же албанцы в провокационных целях будут убивать албанцев? Это же дикость и абсурд! Когда такое было?!
Тишина в зале.
Корреспондент: Вами приняты меры по обеспечению доступа независимых экспертов к месту происшествия?
Уокер: Да, там работает бригада из Белоруссии и Финляндии. Я уверен, что эксперты, обладающие признанной международной квалификацией в данной отрасли, сделают правильные выводы о том, что речь идёт именно о спланированном и жестоком убийстве профессионалами 45 — вы вдумайтесь, 45! — местных жителей.
Корреспондент: Вы так уверенно говорите об обстоятельствах случившегося…