В. М.]»[130]. О создании подобного фронта сообщал в Прагу 23 сентября и чехословацкий посланник в Варшаве Юрай Славик[131]. Правительство ЧСР готово было признать за чехословацкими гражданами венгерской национальности права в рамках подготавливаемого им статута о национальных меньшинствах[132]. 29 сентября посланник Венгрии в Чехословакии передал ее правительству ноту, касающуюся положения венгерского меньшинства в ЧСР с пожеланием разрешить вопрос аналогично тому, как он был решен в отношении немецкого населения[133]. В тот же день Кобр сообщил в МИД ЧСР о сделанных Имреди заявлениях: «Венгерское требование территориального решения по судетскому образцу включает кроме отказа от чисто венгерских областей проведение плебисцита не только на национально — смешанных, но и на чисто словацких и русинских территориях»[134]. Мюнхенское соглашение в части, касающейся требований Венгрии, вызвало, по словам Кобра, разочарование венгерской общественности, как и правительственных кругов, которые чувствовали себя обманутыми тем, что вопрос относительно венгерского меньшинства в Чехословакии не был решен аналогично судетскому.
1 октября Крофта предложил венгерскому правительству создать экспертную комиссию для решения вопроса о венгерском меньшинстве в ЧСР[135]. Будапешт, заявив о желании вести переговоры в «дружественном духе», вместе с тем выразил пожелание, чтобы предварительно были выполнены некоторые его условия, в том числе переданы Венгрии символически два или три приграничных города, которые были бы заняты венгерскими войсками (назывались, в частности, Комарно, Паркань, Чоп, Берегово и др.). Переговоры, по предложению венгерского правительства, должны были начаться 6 октября в Комарно. 4 октября Италия заявила о поддержке территориальных претензий Венгрии к Чехословакии. 9 октября в Комарне начала работать смешанная комиссия, но из — за чрезмерных венгерских требований (территорий с венгерским большинством на 1910 г.) переговоры закончились безрезультатно[136]. По итогам Первого венского арбитража Германии и Италии 2 ноября 1938 г. Венгрии были переданы южные районы Словакии и Подкарпатской Руси общей площадью 11 927 км кв. с населением свыше 1 млн человек[137].
Безвыходным положением Чехословакии, отданной на растерзание гитлеровской Германии, не преминула воспользоваться и Польша, выступившая со своими претензиями к ЧСР. Напор Варшавы на Прагу возрастал по мере усиления агрессивности Берлина и сдачи позиций Лондоном и Парижем. Однако еще в начале сентября, как отмечал Крофта, Польша, решительно отказавшаяся пропустить советские войска через свою территорию в случае нападения Германии на ЧСР, колебалась в вопросе о том, идти ли ей вместе с Англией и Францией, если они поддержат Чехословакию, или с Германией. Во всяком случае разные взгляды на этот счет в польской верхушке существовали[138]. После того как наполовину сломленная ЧСР под давлением Англии и Франции вынуждена была согласиться на ряд территориальных уступок Третьему рейху, окончательно осмелела и Польша, заявившая о претензиях на часть Тешинской области, которая в 1920 г. согласно решению великих держав вошла в состав Чехословакии. Тогда она получила 1273 км кв. тешинской территории с 297 000 населения, а Польша — 1013 км кв. со 137 000 жителей. Теперь же она потребовала, чтобы Чехословакия добровольно отказалась от этой территории, населенной в значительной степени поляками[139].
На польско — чехословацкой границе началась концентрация польских войск. В связи с этим советское правительство 23 сентября официально заявило, что «на основе ст. 2 Договора о ненападении, заключенном между СССР и Польшей 25 июля 1932 г., правительство СССР, в случае допущения Польшей агрессии против Чехословакии, вынуждено было бы без предупреждения объявить указанный договор недей- ствительным»[140].
Чехословацкий посланник в Варшаве Славик сообщал в Прагу о позиции Польши, изложенной ее министерством иностранных дел на пресс — конференции 22 сентября: «а) Польша приветствует развитие ситуации. Долой эру Локарно. В будущем дела восточной Европы не будут решаться без Польши; б) начинается эра реорганизации новой Европы. Судетская проблема разрешена. Годесберг может решить венгерские и польские претензии (во время встречи с Чемберленом в Годесберге Гитлер внес также предложение об удовлетворении требований Венгрии и Польши). Польша желает получить Тешин, скрытно угрожает fait accompli; в) На втором этапе будет решена проблема Словакии. Польша бы теперь реализовала претензии на польские этнографические территории Чадца, Орава, Спиш и Яворина. ж) Чехофильские статьи конфискуются. Давление на прессу усиливается. Самые невинные нападки на Германию под запретом»[141]. По словам Славика, Владислав Сикорский, лидер оппозиции в Польше, заявил ему, что оппозиция «сделает все возможное, чтобы положить конец маневрам министра Бека, который не только сконструировал польско — немецко — венгерский фронт, но всеми средствами толкает Польшу на войну вместе с Германией»[142].
В сложившихся условиях Бенеш пытался улучшить взаимоотношения с Польшей, пойдя на территориальные уступки ей, для чего подготовил личное письмо польскому президенту Игнаци Мосьцицкому, доставленное тому 26 сентября. Славик, принятый президентом, в беседе с ним подчеркнул, что «вопрос может быть, безусловно, обсужден, независимо от вопроса о немецком и венгерском меньшинствах»[143]. Ньютон посоветовал Крофте 27 сентября прекратить всякие дипломатические маневры и немедленно начать переговоры с Польшей об уступке ей территорий с большинством польского населения[144]. В тот же день Бенеш получил ответ польского президента на свое письмо, в котором улучшение польско — чехословацких отношений связывалось с решением вопроса о польском меньшинстве в ЧСР путем территориальных уступок Польше со стороны Чехословакии[145].
29 сентября польский посланник в Праге Казимир Папэ настаивал в беседе с Крофтой, чтобы Чехословакия освободила от своего присутствия районы с большинством польского населения[146]. 30 сентября министр иностранных дел Польши Юзеф Бек направил письмо Папэ с инструкцией передать чехословацкому правительству ноту, которую он назвал ультиматумом и которую следовало «любой ценой вручить до 23 часов 59 минут сегодняшнего дня, так как срок данного ультиматума истекает завтра, 1 октября, в 12 часов дня». «Прошу не предпринимать какой — либо дискуссии по вопросу содержания ноты, так как это требование является безоговорочным», — писал Бек[147].
В тот же день нота была вручена Крофте. В ней выдвигалось требование в течение 24 часов эвакуировать чехословацкие войска и полицию с территории, указанной в ноте, и окончательно передать эту территорию польским военным властям. Польское правительство ожидало «недвусмысленного ответа» чехословацкой стороны до 1 октября и заявляло, что в противном случае оно «будет считать чехословацкое правительство единственным ответственным за последствия»[148].
Бенеш в телефонных разговорах с Ньютоном и Делакруа в 9.00 и 10.00 1 октября обратился к английскому и французскому правительствам с просьбой, раз уж Чехословакия приняла Мюнхенское соглашение, защитить ее от диктата Польши и угроз нападения на ЧСР. «Поляки хотят сначала оккупировать, а потом уж вести переговоры. Территории, которые они хотят занять, это преимущественно области с польским большинством, но есть и с чешским большинством… Британское правительство должно потребовать от Варшавы, чтобы поляки остановились, не нападали и вступили в переговоры. Невозможно выполнить в течение 24 часов то, что поляки требуют. Если великие державы допустят, чтобы были одобрены такие действия, то это будет означать конец Европы»[149], — заявил Бенеш. Предприняло ли что — либо английское правительство, неизвестно, Бонне же провел два слабых демарша перед Варшавой. Западные державы в очередной раз предали Чехословакию, несмотря на их мюнхенские обещания гарантировать ее новые границы. В 13.00 1 октября Крофта передал польскому посланнику в ЧСР ноту, в которой сообщалось о принятии требований польского ультиматума от 30 сентября[150]. 2 октября чехословацкое правительство дало согласие на создание экспертной комиссии по делимитации чехословацко — польской границы. Польская армия начала занимать ультимативно потребованные территории Чехословакии.
Просуществовавшая двадцать лет Чехословацкая республика, потерявшая около четверти своей территории и населения, стала нежизнеспособным государством, которое полгода спустя, 14–15 марта 1939 г., в результате нового насильственного акта нацистской Германии прекратило свое существование. Мюнхен — это название стало нарицательным, символизирующим агрессивную сущность гитлеровской внешней политики, преступное невыполнение международных обязательств западными державами и несовместимость с основными принципами международного права, — означал очередной шаг на пути развязывания Второй мировой войны и первый шаг к потере чехословацкой государственности, явился важнейшим свидетельством ликвидации системы коллективной безопасности и окончательного устранения Лиги Наций от решения значимых вопросов европейской и мировой политики. Памятуя о предательстве Чехословакии западными державами в период Мюнхена, Бенеш, определяя во время Второй мировой войны и борьбы за восстановление Чехословакии в домюнхенских границах направление ее внешней политики, выработал формулу «50 % — на Запад, 50 % — на Восток, а не 100 % на Запад». И вопреки сопротивлению Англии пошел на заключение в декабре 1943 г. Советско — чехословацкого договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве