– О чем ты?
На самом деле я, несомненно, что-то почувствовала. В то утро, когда он умер, в том доме.
– С тех пор, как я была с отцом, я стала это чувствовать, и позже, когда была с Сёдзи и когда встречалась с Отохико. Ощущаешь свою беспомощность и то, что ты становишься орудием, – широко раскрыв глаза, сказала Суи. – Я ничего не боюсь, кроме этого! И чувствую это постоянно. В комнате перед тем, как умер отец, я видела знаки. Это сила злого рока, и она проистекает из той книги. Отец из-за нее и умер. Мне страшно думать, что из-за нее я жива, и встретилась с тобой, и что сейчас мы вместе.
– Что ты имеешь в виду? Силу той книги? Одаренность своего отца?
Я смотрю на звездное небо. Думаю о людях, которых знаю. Сижу на крыше дома, похожем на развалины, будто на руинах в какой-то чужой стране. Я – та, кто все это чувствует. Кто я?
Рано или поздно я прихожу к этой мысли.
– Нет, я имею в виду не это. От отца теперь остался только пепел, а кто он был раньше? Японец-скиталец, покинувший свою страну. Это вселилось в него! Отец умер, а оно осталось…
– Искусство? Душа художника? Или…
Она не дала договорить.
– Нет, не это. Ты, кажется, знаешь. Злой дух, злой рок, проклятье. Дурная кровь, которая не позволяет мне и Отохико быть вместе.
– Ты уверена? – сказала я. – Но это можно победить!
– Не знаю, – сказала Суи. – Скорее бы она распрощалась с этим.
– Кто? – не поняла я.
– Саги. Да, я забыла тебе сказать: я послала ей копию рассказа.
– Неужели? – удивилась я.
Я стояла и, держась за ограду крыши, смотрела вниз. Я так сильно удивилась, что небо и земля закружились передо мной.
– Ты посоветовала мне это сделать, и я поняла, что это самое правильное.
Суи улыбалась. В полумраке виднелись ее белые шорты. И белые зубы.
– Лучше было бы передать при встрече.
– Нет, мне неловко, – она засмущалась. – Кажется, я пьяна.
Она легла ничком и некоторое время сгребала в кучку отколовшиеся куски бетона. Потом закрыла глаза, и мне стало не по себе. Я подошла ближе и увидела, что она спит.
– Вставай! – я потрясла ее, и Суи, собрав все силы, поднялась.
– Я видела во сне могилу, – сказала она, потирая глаза. – Как плохо, что под нами никого нет.
– Только одна большая могила, – сказала я. – Пойдем отсюда.
Суи кивнула. Мы спустились на улицу, которая по-прежнему кишела людьми, и отправились искать выпивку.
Когда я вспоминаю теперь эту ночь, я понимаю, что она не причинила мне вреда и окутала меня, словно сон младенца.
*
Как-то днем, в конце августа, мы с Саги возвращались домой из кино. Решили выпить по чашке чая и разойтись по домам.
Мы проходили мимо вокзала, который, несмотря на многолюдность, почему-то казался тихим, мимо фонтана всех цветов радуги. Сквозь струи танцующей воды я увидела вдруг лицо Суи.
Суи создает вокруг себя атмосферу, которую узнаешь даже в толпе. Она шагает легкой походкой, словно летит.
Я окликнула ее:
– Суи!
Саги рядом со мной остолбенела. «А-а», – отозвалась Суи и, заметив Саги, смущенно улыбнулась. Потом подошла.
– Давно не виделись. Спасибо за копию, – сказала Саги так, будто недавно с ней встречалась. И вдруг Суи обняла Саги. Сильно обхватила руками, сказала: «И правда давно», и на глазах ее выступили слезы. «Суи счастлива ее видеть», – подумала я.
– Отстань! – улыбнулась Саги. Ее улыбка была настолько сердечной, что производила впечатление неискренней.
Когда Суи отпустила Саги, ее лицо стало обыкновенным:
– Ты выросла!
– Отохико я вижу постоянно, а о тебе остались только детские воспоминания. Так рада тебя видеть, что сама удивляюсь.
Мы стояли втроем. Площадь, по которой медленно ехали машины, автобусы на автобусной остановке. Как много сложных вещей заполняли собой этот обычный ясный день. Проходящие мимо люди задевали нас, их голоса перебивали наш разговор. Странное чувство! Почему Суи заплакала? Что будет с ними, если они помирятся? Хотя я познакомилась с ними совсем недавно, у меня возникло впечатление, будто бы я наблюдаю за обеими с самого детства. Иногда приходится пройти долгий путь, чтобы отыскать свою семью.
– Теперь ты гораздо больше похожа на отца, чем в детстве, – сказала Суи. Саги смутилась.
– А чем?
– Глаза. Нос. Точно такие, как у него.
– Мама тоже так говорила.
– Вы очень похожи друг на друга! – сказала я. – Сразу видно, что родные сестры, а не двоюродные.
– Правда? – Суи долго и пристально всматривалась в лицо Саги, словно дыру сверлила. На мгновение на ее лице появилась печальная улыбка. Я уже видела такую улыбку и помню то болезненное ощущение, которое она у меня вызвала.
Эту улыбку тут же сменила обычная.
– Особенно нос, – сказала Суи и указательным пальцем притиснула нос Саги.
Мы расстались.
– Раньше мы никогда так не встречались, – удивленно сказала Саги.
– Бог, видно, решил, что сейчас можно это позволить.
– Почему только сейчас? Я ведь не изменилась.
– Ну и что?
– Это – жизнь брата, – сказала Саги. – Я переживаю из-за нее. Она такая несчастная, и я всякий раз, когда ее вижу, как будто слегка о чем-то сожалею.
И добавила:
– Она уходит, словно исчезает. Не знаю, увижу ли я ее когда-нибудь снова.
Я обернулась. Фигура в желтой рубашке уже почти затерялась в толпе.
Как удаляющийся воздушный шар. Мы проводили ее взглядом.
*
Мне трудно выразить словами то, что произошло потом. Быть может, спустя годы Отохико напишет об этом гораздо лучше меня.
Я не сумею внятно рассказать об этом лете. Я помню только жаркие солнечные лучи и сильное чувство, что меня нет… Я отсутствовала. Какую роль я играла? Иногда мне кажется, что я превратилась в это лето. В роли лета у меня было важное преимущество: я могла видеть эту женщину. Видеть Суи.
Я стала частью атмосферы, которая окружала ее, и впитала в себя ее непонятную печаль. Она до сих пор хранится в моей груди. Плохая судьба, душа, навлекающая на себя неудачу. Я видела, как Суи применяет всю свою изобретательность, чтобы отстоять любовь.
Что особенного нашла она в отце и Отохико?
Вокруг миллионы мужчин, почему она выбрала своих родственников?
Нет совершенной любви – если бы ты и Отохико расстались, он вздохнул бы с облегчением.
Ты счастлива своей жизнью? Ведь ты сама виновата в том, что ничего хорошего с тобой не происходит.
Суи верила в затрудненное дыхание своей причудливой души, в сверкание своей интуиции.
Она обладала невероятной волей к жизни и напоминала котенка, который жалобно мяукает в грязной луже, но остается в живых. Сёдзи этого не хватало, а я и Отохико не в состоянии были поверить в это полностью и колебались.
Суи использовала свою волю до конца. Тем летом я была рядом и видела ее.
Я видела Суи.
*
– Ты можешь прийти ко мне? Мне очень одиноко, – сказала Суи плачущим голосом. «Опять?» – подумала я.
– Что случилось? Где Отохико? Его нет?
– Это – большой ребенок, – несмотря на слезы, она прыснула. – Смешно говорить, но он ушел в поход.
– В поход? – я невольно рассмеялась. – В поход с костром?
– Приехал его американский друг и предложил попутешествовать. Три дня назад они уехали.
– Ведет себя как мальчишка.
– Именно. Мне надо выговориться… придешь?
– Хорошо!
После нашей встречи с Саги мы не созванивались и не встречались. Я купила цветы и пирожные и отправилась к Суи.
Смеркалось. Сумерки входили в каждый дом, и люди зажигали электричество. В последнее время мое сознание, совсем как у алкоголика, прояснялось только с наступлением вечера. Уличное освещение, выныривающее из темноты, жилые дома на склоне. «Уже вечер!» – думаю я и просыпаюсь.
Кажется, я всегда чем-то одержима. Я постоянно ловила себя на мысли – бываю ли я когда-нибудь не одержима?
Я позвонила в дверь. Ответа не было, я повернула ручку, и дверь легко открылась. В квартире ярко горел свет, но Суи не было видно. Стеклянная дверь на веранду в раме из алюминия была приоткрыта. В ней виднелось легкое вечернее небо.
Я вошла в комнату и увидела стоящую на веранде Суи. Она курила, что с ней редко бывало. Ее волосы, совсем как в стоп-кадре, вздымал ветер.
– Привет, – сказала я.
– Заходи, – Суи обернулась. Словно светлое облачко на фоне разноцветного вечернего неба. Бледные губы, покрасневшие глаза. – Занималась стиркой, устала, – сказала Суи.
– Пожалуйста, не беспокойся.
Не успела я опуститься на пол, как Суи вскрикнула:
– Ой!
– Что? – усевшись, спросила я.
– Ты, как нарочно, сюда села! Я пролила кофе…
На моих белоснежных брюках виднелось коричневое кофейное пятно. Я пришла в отчаяние.
– Я уронила кофейник и забыла вытереть, – Суи громко рассмеялась. – Какое дурацкое совпадение. Снимай, надо сразу постирать.
– Дашь мне что-нибудь?
– Держи.
Суи достала из корзины с только что выстиранным бельем черную трикотажную юбку. Я переоделась в ванной. Суи сунула мои брюки в стиральную машину и нажала кнопку.
– Извини, – сказала Суи и бросила туда, где был пролит кофе, какую-то тряпку. – Это знак, что сюда нельзя садиться.
– Понятно, – сказала я. В комнату доносился слабый шум стиральной машины.
– Тебе нравится стирать? – спросила я.
– Нравится этот звук, – ответила она.
– Вот цветы и пирожные.
– Лилии! Мои любимые цветы. Похожи на меня? – взяв лилии в руки, спросила Суи.
– Когда говоришь, не похожи.
– Вот как.
Немного похожи, подумала я. Сильным запахом и тем, что, когда цветочная пыльца попадет на одежду, ее ничем не вывести.
Суи улыбнулась, а я, смутившись, как школьница, не стала этого говорить.
Стеклянные глаза. Зрачки с холодным отблеском. Суи в тот день была очень добра, раскрывала свою добрую половину, незаметно распространяла ее, согревала атмосферу.