Тот гортанно буркнул каким-то словом. Должно быть ругательством. Тогда я прижал лезвие сильнее. Почувствовал, как теплая струйка крови из царапины на его горле поползла у меня по пальцу.
— Последний раз спрашиваю: ты по-русски понимаешь?
— Да, — выплюнул он.
— Ну и хорошо. Значит, слушай сюда: пойдешь со мной, понял? И без глупостей, ни то до утра ты не доживешь.
Парень вдруг снова беспокойно заворочался, стал что-то кричать. Потом сказал на ломаном русском:
— Убей! Потом я быть по правую руку Аллаха!
— Смелый, значит? — Сказал я, — помереть хочешь? Ну будь, тогда по-твоему.
Я медленно надавил ножом ему на горло, делая вид, что собираюсь вспороть душману шею.
Тот зарычал, глубоко задышал, потом крикнул:
— Чка! Чка! Нет!
— А, ссышь? Так нечего храбриться, если не готов помирать.
С этими словами я убрал нож и бросил его волосы. Голова парня безвольно упала лицом в пыль. Он медленно зашевелился, отвернул лицо от грязи.
— Значит, слушай меня, — сказал я, возвращая штык-нож в ножны, — пойдешь со мной. И без глупостей. Понял?
Дух молчал.
— Понял, я спрашиваю?
— Д-да… — выдохнул он.
— Ну и ладненько, — я поднялся, приказал: — встать!
Потом потянул его за путы, и тот неловко поднялся следом. На улице вдали, уже дрожали столбики света от фонарей. Лаяли собаки. Это шла группа наших. Спустя мгновение я увидел, как отряд человек из семи поднялся на гору, застыл у края ущелья. Они тут же повскидывали автоматы, заметив меня. Оба пса, которых вели инструктор и какой-то боец, рвались на их поводках, бешено лаяли.
— Стой! — Крикнул один из пограничников.
— Отбой, ребята! — Отозвался я, — свои!
— Кто, свои? — Вопросительно крикнул командир группы, но пистолет приопустил.
Я толкнул душмана перед собой, сам следом шагнул из домика на улицу.
— Рядовой Селихов! Второй взвод! — Крикнул я.
— Саша⁈ — Прозвучал вдруг знакомый голос Миши Глушко, — Саша, ты, что ли⁈
— Я, Мишка!
— А кто это у тебя там⁈ Эт че? Душман, что ли⁈
— А это, Миша, язык!
Я наткнулся на поисковую группу наших. Группа включала семь человек и двух собак. Вел ее прапорщик Черепанов.
— Ты чего, Селихов, нарушителя границы взял⁈ — Удивленно крикнул Черепанов.
— Так точно!
— Как умудрился⁈ Бойцы твоего наряда сообщили, что ты остался в горах без оружия! Мы тебя искали!
— Ну вот, нашили! — С улыбкой закричал я.
Душманенок поник. Рожа его стало кислой, будто бы он напился испорченного козьего молока.
— Глушко, Тришин! — Позвал Черепанов.
— Я!
— Я!
— Двигайте в обход, к Селихову! Обеспечьте конвоирование нарушителя на заставу!
— Слушаюсь!
— Есть!
— Семипалов, остаешься тут. Если нарушитель попытается бежать, открыть огонь на поражение!
— Есть!
— Не понадобится, товарищ прапорщик! — Крикнул я Черепанову.
— А ты еще откуда знаешь, Селихов? Бог знает, чего у этого душмана в его башке!
— Я наткнулся на двоих, — отозвался я, — один погиб, второго задержал. Он безоружен и обезврежен. Да! И тут у меня еще кое-что интересное!
С этими словами я обернулся и взглянул на голову, оставшуюся в доме.
— Что?
— Голова!
— Голова? — Удивился Черепанов.
— Так точно, товарищ прапорщик! Духи с собой притащили!
Пограничники стали мрачно переглядываться.
— Ладно, Селихов! Жди! Сейчас за тобой прибудут и проведут на заставу! Там обо всем доложишь замполиту Строеву!
— Слушаюсь!
Поисковая группа отправилась дальше выполнять свою боевую задачу, а я дождался своих ребят. Пока мы пробирались по узким горным тропкам к заставе и вели душманенка, Мишка рассказывал, что с ними было.
— Из старого дома мы связались со своими, — сказал он. — Благо сигнал прошел. Оказалось, что мы не единственный наряд, попавший в засаду.
— Об этом я догадался, — ответил я.
— Ну. Душманы перешли границу на нескольких участках. Сколько их было, я понятия не имею. Слышал только, что они не стали углубляться, а наоборот, принялись атаковать наши наряды. Первыми о нападении сообщили с правого фланга. Шеф поднял заставу по тревоге. Доложил в отряд, оттуда пригнали вертолеты. Сейчас вроде как, подкрепление идет.
— Бои прекратились? — Спросил я.
— Почти сразу, — кивнул Глушко. — Наши парни встретили духов как надо.
— Погибшие?
— Не знаю. Знаю, что несколько раненных уже было, когда мы связались с заставой.
— Как Стас?
— Жить будет, — кивнул Миша, — ранение легкое. Пулей оцарапало. Через пару дней уже будет бегать как молодой козленок.
— Хорошо, — улыбнулся я.
Интересные ощущения у меня возникли в ходе боя. Еще в прошлой моей жизни, я привык стоять за каждого бойца. И вот, в очередной раз появилось у меня чувство, что вся моя прошлая жизнь до этого момента была каким-то странным сном.
Будто бы я и не уезжал никогда из Афгана. Будто бы я все еще продолжаю драться на этой земле. Исполнять интернациональный долг. Вчера был бой, потом сон, длиною в жизнь, и вот снова бой. И чувства в нем были те же что и раньше.
Все также я оценивал обстановку, также молниеносно принимал решения. И также переживал за своих ребят. Чтоб не ранили, ни убили. Пусть, парней этих я узнал только сегодня, но, как известно, в боевых условиях любой человек раскрывается во всей красе. Сразу видно, кто тебе станет другом, а с кем нужно держать ухо востро. Не сказать, что мысль о том, что я так и остался на войне, меня порадовала. Скорее, я принял ее так, как принимают неоспоримый факт. Это просто есть, и переживать о таких вещах глупо, раз ничего сделать не можешь. Просто борешься и все.
— Сейчас уже все, — продолжал Миха, — Крокодилы прилетели и всех разогнали. Шеф приказал выслать поисковые группы. Разыскать духов, кто не успел пересечь границу и бежать.
С этими словами Миша, шедший за пару метров от меня, покосился на душманенка. Его, под стволом автомата вел Тришин. Дух же, нес завернутую в одеяло голову.
— Мы ожидали тебя найти затихорившимся в какой-нибудь пещере, — рассмеялся он, — но не как уж ни с духом на поводке. Как ты умудрился его взять?
— Да вот так. Как-то удачно он и его дружок под руку мне подвернулись.
Мишка хмыкнул.
— Да ну. Взять нарушителя, в одиночку, да еще и без оружия? Слушай, если б я такое услышал, подумал, что байка.
Я тоже хмыкнул, ответил:
— Честно, я бы тоже. Ну кто ж им виноват, что полезли, куда не просят?
Миха Глушко рассмеялся. Смех этот был немного нервным. Полным какой-то усталости. Впрочем, его подхватил и Тришин. Потом вздохнул, покачал головой.
К заставе мы подошли примерно через сорок минут. Увидели, что оставшиеся на заставе парни, кого не отправили на границу, заняли оборону в окопах. Встретил нас лейтенант.
Был он выше меня почти на голову, а еще худощавый. В темноте лицо его показалось мне моложавым. Вроде, моложе своего возраста. Он был в бушлате. Из-под шапки выбивались на лоб слипшиеся от пота светлые волосы.
— Товарищ лейтенант, — Стали мы смирно, когда он выкарабкался из окопа, в сопровождении сержанта и торопливо пошел к нам, — Рядовые Глушко, Тришин и Селихов, прибыли на заставу по приказу прапорщика Черепанова.
Отчитывался Мишка Глушко.
— Нам было приказано доставить нарушителя государственной границы, взятого Селиховым, — продолжил он.
Лейтенанта звали Дмитрием Михайловичем Строевым. Когда мы приехали на заставу, он нас не встречал. Конным уехал проверять службу нарядов, не бедокурит ли кто. Вернулся, видимо, когда нашу рабочую группу уже выпустили.
— Уже знаю, — сказал Строев, — Анатолий Сергеич связывался со мной. Предупредил. И что? Рядовой Селихов, ты его сам взял? В одиночку?
— Так точно, товарищ лейтенант, — пожал я плечами.
Строев глянул на поникшего душманенка. Уставился на голову, что тот держал у себя в одеяле.
— Почему не отобрали посторонний предмет? — Спросил старлей строго.
— Так… — замялся Глушко, — там же голова отрезанная… Как-то не по себе такое носить.
— Да, товарищ лейтенант, — подтвердил Тришин, — они сами отразили, вот пускай сами и носят.
Строев закатил глаза.
— Задержанного в ДЗОТ. Глушко, охранять. Посторонний предмет отобрать.
— Слушаюсь, — бросил Глушко и подтолкнул душмана прикладом. Погнал его к окопам.
— Остальные свободны, — сказал Строев, — Кроме тебя, Селихов. Ты постой.
Тришин выдал «есть», побежал к укрепру, вслед за Мишей. За ними отправился и сержант, что пришел со старлеем.
Замполит смерил меня строгим взглядом.
— Значит, один взял, без оружия?
— Так точно.
— Старишй наряда, ефрейтор Алейников доложил также, что ты уничтожил четырех нарушителей. Одного из которых врукопашную. Что отвлек противника на себя, тем самым обеспечил наряду время исполнить боевую задачу. И это в первый день на заставе?
— Так точно, товарищ лейтенант.
Строгое, правильных черт лицо Строева вдруг украсила улыбка.
— Ну даешь, — хмыкнул он, — Я твое дело смотрел. По учению ты был отличником. Медаль заслужил. Ну что ты у нас окажешься, прям как товарищ Сухов из «Белого солнца пустыни», ну уж я точно не ожидал. Признаюсь, даже завидую немножко. Белой завистью.
— Я и сам не ожидал, — лукаво поскромничал я.
— Короче, обсужу этот твой поступок с шефом, когда все кончится. Ну все, давай в укреп.
— Слушаюсь, — улыбнулся я и отправился к окопам.
В окопах мы просидели до самого утра. Часам к четырем на заставу приехал замначотряда, чтобы лично разобраться во всем произошедшем. Вместе с ним прибыл и военврач Громов, тут же занялся раненными. Их на заставе оказалось пятеро. Один тяжелый, которого тут же забрали в отряд.
К шести на заставу стали возвращаться поисковые группы. Одну из них вел сам Таран. Задержать удалось семерых душманов, не успевших уйти за Пяндж. Их отправили в баню и выставили там охрану. Вместе с ними, к слову, забрали и душманенка, которого я привел на заставу.