— Говоришь так, будто граница — не линия и проходящая по этой линии вертикальная поверхность, определяющие пределы государственной территории, а какое-то живое существо.
Алим хмыкнул.
— Другие думают, что я дурак, — улыбнулся он кривовато, — в глаза не говорят, а думают. Уж я-то знаю. А я думаю по-другому. Думаю, есть у Границы норов. Захочет — будет тебе беда. Захочет — пройдешь участок спокойно. Вот позапрошлой ночью… Если б камешки у духов под ногами не посыпались, я бы их и не услышал. А так — посыпались. Это мне Граница подсказала, что нарушитель вот тут, рядом. Граница мне подсказала, где укрыться, чтоб их поближе подпустить. Подсказала, когда стрелять.
Я улыбнулся. М-да… Странноватый был это Алим. Ну еще бы. Насколько я знал, был он из глухих мест. Всю жизнь, до армии, прожил в горах. А там нравы другие, не то что тут, в союзе.
— Ну и как ты думаешь, Алим, какое настроение нынче у границы? — В шутку спросил я.
Алим вдруг остановился. На лицо его пала тень, и он заглянул мне прямо в глаза. Взгляд у него был серьезный и мрачный.
— Ветрено нынче. Пяндж неспокойный. Тучи сердитые… — Алим вздохнул, — Дует Граница. Волнуется. А если волнуется, то предупреждает она: жди удара в спину.
Глава 25
Яловые сапоги и правда оказались удобными. Если в кирзе было прохладновато, сухой афганской зимой, и приходилось иногда мотать лишнюю портянку, то кожа новых сапог хорошо держала тепло.
Мы с Алимом шли вдоль речки Пяндж, и я не мог нарадоваться тому, как удобно сидит новый сапог на ноге. Даже решил написать письмо отцу, сможет ли он достать мне такую пару, если вдруг понадобится.
Топали мы молча. Алим был метрах в четырех впереди. Прислушивался, внимательно осматривал окрестности. Я занимался тем же самым. Внимательно слушал границу. Ожидал, где же она пошлет мне «удар в спину». Однако ответом мне был только мерный шум ветра и беспокойный — Пянджа.
Скучать нам пришлось недолго. Километре на третьем по берегу, мы услышали громогласное «К-у-у-у-у-у-у-к!».
Мы с Канджиевым сразу напряглись. Резкий звук раздался из колокола, висевшего на столбе линии проводной связи. Не теряя времени, мы помчались к ближайшему столбу. Алим на бегу достал из подсумка трубку для связи с заставой, быстро размотал шнур и, как только мы достигли системы связи, тут же сунул штекер в розетку. Стал разговаривать с дежурным по связи.
— Сработка, на нашем участке, — сказал он, закончив разговор, — заставу подняли «В ружье».
Впрочем, это я уже понял из его с дежурным разговора.
— Тогда погнали, — сказал я строго, и мы с Алимом тут же пустились в марш-бросок.
Мы побежали вдоль берега, дальше пограничная тропа уходила вправо и вверх. Не меньше пятисот метров пришлось двигаться в горку. Еще через триста-четыреста метров началась система. Под ней тянулась широкая перепаханная КСП, рядом бежала пограничная тропа, превратившаяся тут в настоящую дорогу, а еще выше протянулась система проводной связи.
— Я ж тебе сказал, — задыхаясь от бега, крикнул мне Канджиев, — Граница сегодня неспокойная. Сама волнуется и нас поволновать хочет!
— Граница тут всегда неспокойная, — ответил я на бегу.
— Сработало где-то тут! — Закричал Алим, еще минут через пять бега.
Однако впереди не было признаков нарушения государственной границы.
В этих местах тоже стояла старенькая система с-100 «Скала». Ее Г-образные столбы то и дело мелькали слева, пока мы бегом искали место сработки на нашем участке.
— Наверное, ложный, — сказал серьезно Алим, а потом и сам понял, что ошибся.
Я, бегущий следом, быстро увидел, что сработка была настоящей, а не ложной. Однако «нарушитель» попался нам весьма интересный.
Большой дикобраз застрял под нижней проволокой системы, показав нам свою большую колючую задницу. Там он дико копошился и трещал застрявшими в «колючке» колючками. Зверь фыркал и хрюкал. Щелкал крепкими зубами.
— Дикобраз, — констатировал очевидное Алим. — Надо доложить. Эх… Давно говорил шефу, что по всей системе надо сделать лазы для такой мелкой скотины. Но ни у него, ни у связистов руки не доходят.
— Мелкой скотины, говоришь? — Хмыкнул я. — Да ты глянуть на него. Некоторые свиньи бывают мельче. Ладно. Иди докладывай. Скажи, если еще сработает, то это мы тут шуруем. Я попробую как-то вытащить эту заразу.
Алим отправился связаться с заставой, а я пошел к системе. Стал на почтительном расстоянии от колючей заразы. Дикобраз напрягся. Глянул на меня маленьким черным глазом.
— Ну что, нарушитель? — Спросил я, — и накой черт тебе понадобилось за границу? Чем тебе в союзе не нравится? Ладно, сейчас я тебя вытащу.
Я зашагал по КСП, обернувшись, крикнул Канджиеву:
— Скажи, сейчас еще сработка будет! Это я дикобраза вытаскиваю!
— Понял! — Не отрываясь от телефонной трубки, крикнул Алиев.
Я закинул ремень автомата через голову, чтобы не мешался и опустился. Аккуратно взял нить системы между колючек, приподнял.
Несмотря на то что от дикобраза я находился достаточно далеко, тот все равно взбесился. Стал рыть под себя мощными когтистыми лапами, как заведенный затряс длинными колючками на спине. Застрял он на треть своего тела: морда с передними лапами оказались за системой, а объемный «круп» торчал на КСП.
Когда я приподнял проволоку, животное вдруг попятилось, сильнее цепляясь колючками за систему. Такое обстоятельство, видимо, неслабо возмутило зверя. Он захрюкал недовольно, и вроде как, даже сердито.
— Ну куда ты прешь, глупая скотина? — Беззлобно спросил я, — Ты вперед давай. Вперед.
Очевидно, дикобраз не понимал человеческой речи и продолжал пятиться, сильнее загоняя себя в ловушку.
— Может помочь? — Услышал я незнакомый голос и обернулся.
На пограничной тропе стоял посторонний человек, да еще и вооруженный автоматом Калашникова.
Не теряя времени, я выпрямился и выхватил оружие, направил на него. Передернув затвор, крикнул:
— Стой!
В это время. Московский пограничный отряд
— Значит, договорились начальники? — Выдохнул начотряда Давыдов, прочитав приказ командования пограничного округа. — Думаете, сработает? Хитрая у вас задумка. Но кажется она мне сугубо ненадежной. Если б все зависло только от меня, я б не разрешил.
— Мы должны выиграть время, товарищ подполковник, — сказал холодно особист — капитан Сорокин, — вы же знаете, эта банда Юсуфзы у нас как кость в горле. Вечно угрожает нарушить границу. Да и не только угрожает. А даже и прямо нарушает, судя по недавним событиям.
— Знаю, — строго сказал Давыдов и откинулся на спинку своего стула.
— Кроме того, банда очень мобильная, — проговорил Хаким, — двигаются они часто, причем туда-сюда. Сын Юсуфзы раскололся, выдал их местоположение. Ну а толку-то? Сказать наверняка, там они или нет еще, мы сейчас не можем. Возможно, сразу после атаки переместились на другое место.
— А вы считаете, что забрось мы туда этого вашего «информатора», он сможет заставить их сидеть на месте? — Недоверчиво заметил Давыдов.
— Так точно, — кивнул Сорокин. — Пусть думают, что нанесли нам больше ущерба, чем есть на самом деле. Если решат, что удача на их стороне, что мы слабее, чем они думали, потеряют бдительность. Задержаться, чтобы перегруппироваться и спланировать новую вылазку.
— А это нам и надо, — Хаким Шарипов заложил руки за спину, медленно пошел по небольшому кабинету начальника отряда, — надо их застопорить. А еще узнать наверняка, где они вообще есть.
— Примерно в том районе сейчас действую две заставы СБО Калай-Куф, — сказал Сорокин, — но гонять их наугад нельзя. Нужно знать точно, где банда. Тогда отправим на Юсуфзу спецназ и покончим с ним раз и навсегда. Но сначала противника придется дезинформировать.
— А этот ваш «информатор», или точнее сказать «дезинформатор», надежный? Или как в прошлый раз? — Спросил Давыдов строго.
— Этот надежный, — кивнул Шарипов. — Местный. Родственников по ту сторону не осталось, хотя родом он из Афганистана. Все там знает. Ди и с Юсуфзой знаком.
— И очень его не любит, — дополнил Сорокин.
— Как это, не любит?
Особисты переглянулись. Шарипов вздохнул:
— Полгода назад у него сын пропал без вести. Ушел на охоту и не вернулся.
— Примерно в это время люди Юсуфзы нарушили границу, — подхватил Сорокин безэмоционально, — и напали на пограничный наряд с двенадцатой заставы.
— Помню это, — покивал начотряда, — поиск пропавшего проводил личный состав заставы совместно с народной дружиной. Помниться, никого не нашли.
— Совершенно верно, — кивнул Шарипов, — информатор считает, что бандиты Юсуфзы похитили его сына.…
Особисты замолчали, и они с Сорокиным переглянулись.
— И убили. Вероятнее всего, по ошибке, — продолжил Хаким. — У информатора личная заинтересованность.
— Мда… — Давыдов задумчиво сморщил лоб, положил подбородок на большой кулак. — Читал я личное дело вашего информатора. — Он родственник Дзихангира Абдалы, одного из приближенных командиров Юсуфзы, погибшего три месяца назад. Почему вы думаете, что информатор не переметнется к ним?
— Очевидно, не переметнется, — пожал плечами Сорокин, — Вся семья информатора живет тут, по нашу сторону границы. У него супруга, две дочки, пожилые родители. Ну и личная заинтересованность в том, чтобы поквитаться с Юсуфзой.
— А то обстоятельство, что он родственник приближенного Юсуфзы, — подхватил Хаким, — только нам на пользу пойдет. Это вызовет у бандитов больше доверия к нашему человеку.
— Что вам надо от меня? — Кратко спросил Давыдов.
— Люди нужны, — сказал Сорокин. — Сами знаете, как там сейчас, на границе. Без вооруженного сопровождения лучше никуда не соваться. Тем более что операция будет ночной.
— Ладно, — начотряда стукнул ладонью по столу, — начальной точкой выбран участок четырнадцатой, так?
— Так, — кивнул Сорокин.
— Тогда направлю Тарану указания. Пусть готовит людей в ночной секрет.