144.
Это была разведгруппа лейтенанта Хильгера из 156‑го мп. По приказу командования группы армий «А» она направлялась к месту предполагаемого железнодорожного моста через Куму, в 20 км западнее Каспийского моря. Проведя четыре дня в пути, немцы вышли к железнодорожной насыпи, имея целью взорвать мост. Взрывать было нечего. Кума река пустынная, а 1942 год был засушливым, и русло пересохло. Наши железнодорожники просто насыпали поперек русла дамбу и положили на нее рельсы. Разочарованным немцам пришлось повернуть назад.
В конце августа – начале сентября в прикаспийскую степь вышло еще три разведдозора из состава 165‑го батальона145. Каждая группа имела в своем распоряжении восьмиколесный БТР, вооруженный 20‑мм пушкой, взвод мотоциклистов (24 человека), оснащенный 20‑мм или 35‑мм орудиями САУ (часть орудий была смонтирована на БТР), пять грузовиков (два с запасами горючего, два с запасами воды, один – с продовольствием), вездеход с ремонтно-восстановительной бригадой, санитарный автомобиль. В состав каждой группы также входили радист, курьер связи на мотоцикле и переводчик. В общем, это были хорошо организованные и подготовленные группы.
Группа лейтенанта Шредера должна была провести разведку в направлении севернее Астрахани, к Садовскому (Джакуевке, ныне район южнее города Нариманова). Выдвинувшись за Утту, группа практически сразу натолкнулась на аванпост 107‑го стрелкового полка. Гвардейцы метким огнем сорвали продвижение колонны. Шредер был убит, переводчик Мареш и фельдфебель Вейсмейер получили ранения. Группа была вынуждена вернуться на базу. 14 сентября, уже под командованием лейтенанта Ойлера она вновь вышла в степь. Учтя опыт предшественника, Ойлер взял курс севернее.
Вот как описывают этот рейд сами немцы, а именно Ойлер: «Состав разведотряда после неудачного рейда Шредера практически не изменился. Он включал в себя командира, его водителя, связного и оператора радиостанции, отделение мотоциклистов, батарею зениток из трех орудий, отделение саперов и две бронемашины с 20‑мм орудиями. В обоз входили два грузовика с водой, два с бензином, один с продовольствием и одна санитарная машина. Приказ звучал так: «Выяснить расположение войск противника вплоть до Волги, обеспечив разведку на левом фланге подразделения». Нашей первой целью была Юста, примерно в 70 км севернее Утты. Местность была занята противником. До этого на этом направлении было три столкновения с русскими. Мы начали продвижение, и вдруг увидели столб пыли. Неизвестная колонна приближалась к нам. Однако выяснилось, что это – стадо сайгаков, антилоп, живущих в степях России.
В 20 км севернее Утты немцы обнаружили советскую группу: «к югу от источника в нашу сторону быстро несется русский грузовик с 12–14 солдатами в кузове. Русские отвечают, разворачиваются и хотят ускользнуть от нас. Наши мотоциклисты быстрее, своими пулеметами они без остатка уничтожают эту группу, одного русского мы берем в плен, чтобы доставить в наш батальон».
Ойлер уточнил топографию местности и вышел к Юсте и Хазыку, где обнаружил пришедший из Астрахани и окапывающийся 899‑й сп.
Видимо, отряд был замечен курсантами и они сообщили о немецком продвижении в штаб. В 13:30 сразу три штурмовика Ил-2 отработали по колонне противника. Из-за прямых попаданий осколков авиабомб вышли из строя грузовик и бронеавтомобиль Kfz2, но потери в личном составе ограничились одним легкораненым. С помощью пары зениток немцы отогнали Ил-2, и советские самолеты для повторной штурмовки уже не возвращались.
Переночевав в степи, группа Ойлера продолжила движение. Утром в воздухе был замечен советский самолет, но никаких последствий это не имело. Хуже пришлось с естественными препятствиями: несколько грузовиков безнадежно застряли в песках, и их пришлось бросить. В 10:00, обойдя Хазык с юга, немцы достигли деревни Бука: «Здесь впервые мы встречаем местных жителей в полуразрушенных хижинах – только женщины, которые не знают, как себя с нами вести». С юго-востока приблизился грузовик, полный людьми в штатском. Вероятно, это был легковооруженный рабочий батальон. Увидев немцев, бойцы батальона открыли пулеметный огонь и спешились. Вскоре появился еще один грузовик. Куда более подготовленные немцы контратаковали. Им удалось взять одного пленного, а остальные люди спешно погрузились в бортовые машины и смогли уйти на восток.
Затем Ойлер повернул на Астрахань. Оставив в стороне Енотаевку, он подошел к Джакуевке. До Астрахани оставалось 35 км, до Волги – 7 км146.
Группа Ойлера стала подразделением, продвинувшимся на восток дальше любого иного подразделения вермахта. У Джакуевки Ойлер увидел противотанковый ров и расположенные в шахматном порядке бункеры. Группа была замечена. По ней был открыт огонь из пулеметов, и, как показалось немцам, танковых орудий. В ходе короткого столкновения немцы взяли в плен офицера из штаба 36‑го пулеметного батальона и сопровождавшего его рядового, не успевших отойти ко рву. Опасаясь преследования, Ойлер круто развернулся и на максимально допустимой скорости ушел в Утту.
Еще одна группа, обер-лейтенанта Готлиба, вышедшая из Утты 3 сентября, также направилась к Джакуевке. Затем она вышла в местность в 40 км западнее Астрахани, а далее продвинулась еще на 15 км к Волге. По дороге Готлиб расспросил местных жителей о ходе строительства железной дороги, расположении противотанкового рва, а также взял в плен двух советских кавалеристов – офицера и сопровождавшего его солдата. Не рискнув пойти дальше, Готлиб также ушел к Утте.
Эди Мозер, также участвовавший в этой вылазке в качестве командира восьмиколесного БТР, вспоминал: «У Юсты разведгруппа разделилась. Группа Ойлера направилось на восток, в то время как мы вышли на северо-восток. Когда в 03:00 забрезжил рассвет, мы выбрали место в песчаной низине, закрыли люки и поспали несколько часов. Затем мы вновь направились к Волге, держа курс на север-северо-восток. Около 07:00 появилась пара Ил-2, которые долго кружились над нами, но, однако, не атаковали. Так как наши машины не были оборудованы зенитками, мы были совершенно беззащитны перед летчиками.
Никаких проходимых дорог к Волге не вело, и нам пришлось ехать по степной траве и песчаным дюнам, что давалось нелегко. Тем не менее, мы достигли дороги, связывавшей Астрахань со Сталинградом, выйдя на нее северо-западнее села Ленино. В это время по дороге как раз ехал грузовик, направлявшийся к Енотаевке, но мы, похоже, остались незамеченными. Пропустив его, мы выехали на дорогу, намерившись бросить взгляд на Волгу, которая, согласно карте, была от нас всего в ста метрах. Однако вместо Волги мы натолкнулись на плотный лес, через который пройти было невозможно, и нам пришлось повернуть назад.
Поездка заняла весь день. Смеркалось, и мы уходили в степь на ночлег. Ночью мы установили связь с Ойлером и получили команду на следующее утро направиться к Tscanyn Ulan, и попробовать выйти на дорогу Астрахань-Сталинград, а после Ssadowska (на немецких картах этот пункт обозначен там, где сейчас находится город Нариманов). Тем временем Ойлер встретил русский грузовик».
Вот что Ойлер потом доложил командованию:
«Около Бука мы были обстреляны вооруженными гражданскими лицами, спешившимися из грузовика. Они были на расстоянии всего ста метров от нас. Мы сразу же контратаковали и взяли одного пленного, но остальные смогли бежать на грузовике.
Вторую ночь мы провели в 5 км от Berkulza Sohowgur (возможно, Бергин). 16 сентября, на третий день нашей поездки, в 04:15 мы вышли в направлении на север, но после пяти км поездки были вынуждены оставить часть группы, так как дороги были проходимы только для гусеничных машин, к тому же нам нужно было экономить топливо. В 07:30 мы увидели самолет-разведчик FW, что дало прекрасное чувство, что мы не одиноки.
Готлиб направился на юго-восток. Так мы достигли Tscanyn Ulan, откуда поехали строго на восток, до дороги Астрахань – Сталинград. Готлиб достиг местности в 5 км от Садовской, в 7 км от Волги и 35 км северо-западнее Астрахани. Вероятно, это разведгруппа стала частью вермахта, наиболее продвинувшейся за историю войны на восток. Западные окраины Садовской были изрыты противотанковыми окопами, напуганный нашим появлением противник поднял тревогу и вскоре по нам был открыт огонь из танков и станковых пулеметов, а около 200–300 всадников и пехотинцев заняли оборону. Тем не менее нам удалось захватить офицера и его ординарца, которые как выяснилось, принадлежали к 36‑му пулеметному батальону».
Сохранилось описание этой стычки с советской стороны. Командир стоявшего здесь на барханах пулеметного взвода Василий Дивеев очень гордился техническим оснащением своей части: «вооружение у нас было капитальным, были и пулеметы, и 45‑мм орудия, и 82‑мм минометы. В то утро мы открыли огонь по немцам, когда они находились уже недалеко, где-то в 600 метрах. Вскоре после того, как мои пулеметы накрыли их, немцы залегли, потом отступили. После, нас попытались достать с помощью артиллерии, но я всегда строго требовал, чтобы пулеметы хорошо маскировались, чтобы окопы были заранее вырыты, и в случае обстрела можно было уйти на запасные позиции»147.
Советские военные архивы не хранят информации по поводу описанного немцами сражения, но подтверждают факт пленения двух бойцов 116 УК: «отдельные группы противника, 2–3 танкетки и бронемашины. Так, в 35‑м ОПАБ лейтенант зам. командира роты Красильников и старший сержант выехали за передний край на лошадях по выселению калмыцкого населения. Из засады на них напали немцы, взяли в плен как языков»148.
И снова Эди Мозер: «В нашей части третья и последняя ночь прошли без особых происшествий. Наша группа стояла вместе с Ойлером в 5 км восточнее Berkulza Sohowgur. Отсюда, 17 сентября в 04:30, мы повернули на запад и в 12:00 уже были в Утте. В течение этих четырех дней мы проехали более 400 км. Потери транспортных средств были неизбежны, но мы потеряли и товарищей. Мой в