Восточнее на фронт шагали 52‑я, 98‑я осбр и иные части резерва. Они шли в условиях безводья – отступающие немцы последовательно взорвали все колодцы. Проблем доставляли минные поля. Так, 2 января у зимовья колхоза им. Ширяева на мине подорвалась автомашина 52‑й осбр, а 4 января у песков Бузги – еще одна. Два бойца бригады погибли, двое получили ранения. Еще трое умерли по причине болезней. 15 января 52‑я осбр вышла к Манычу у колхоза Красный Октябрь562.
Поскольку документация 16‑й мд сгорела во время бомбежек в 1945 году, определение потерь противника представляет сложность. Однако имеются сводные 10-дневные армейские отчеты в Верховное командование сухопутных сил вермахта, на которые обратил внимание российский историк Б.В. Соколов563. Поскольку 16‑я мд имела самостоятельную боевую задачу, в них она указана отдельно.
Из отчетов следует, что за декабрь 1942 года потеряла в калмыцких степях 48 человек убитыми, 119 ранеными и 7 пропавшими без вести. Между тем речь идет о периоде напряженных боев у Санцика, Арца-Хартолга, урочища Шалда, Нюкюна и т. д. В целом за период калмыцкой кампании, как следует из этих же отчетов, потери дивизии составили 406 убитыми, 953 ранеными и 32 пропавшими без вести564.
Зигфрид Хейнрици приветствует коллаборационистское формирование
Однако только 450‑й туркестанский батальон потерял убитыми, ранеными и пленными 188 человек из 961 человека личного состава, то есть 20 % своей численности. Принимавшие менее активное участие в боях 782‑й и 811‑й туркестанские батальоны потеряли, соответственно, 12 % и 9 % личного состава565. То есть суммарные потери только коллаборационистов из этих батальонов следует оценить в 400 человек. При этом следует иметь в виду, что туркестанцы были введены на передовую только в конце ноября.
В опубликованных на сайте российско-германского проекта по оцифровке документов вермахта материалах содержится приказ по 16‑й мд, датированный началом марта 1943 года. В нем говорится о «3000 погибших товарищей». Если учесть, что во время битвы под Москвой дивизия потеряла 1666 человек (из них не менее 400 убитыми), во французской кампании дивизия продвигалась во втором эшелоне, а в югославскую кампанию потери вермахта были символичны, то разница в 2000 убитых приходится на период лета-осени 1941 года, весны-лета 1942 года и зимнего отступления через заснеженные степи Придонья января-февраля 1943 года. Такое возможно. Но возможен и некоторый недоучет боевых потерь во время боев в Калмыкии, особенно за счет туркестанских и калмыцких частей.
Значительные потери дивизия понесла по материальной части.
Так, на 22 ноября 1942 года в дивизии оставалось всего 18 танков (6 T-II, 10 T-III, 2 T-IV), в то время как тремя месяцами ранее 116‑й тбат вступил в степь, имея 53 машины566.
Глава 5После
Война отступила от Астрахани. Изредка разве что появлялись немецкие бомбардировщики.
8 января «юнкерсы» из эскадры KG51 «Эдельвейс» нанесли удар по станции Баскунчак. Немцев не сопровождал успех: был сбит командир эскадры полковник Хайнрих Конрад. В ночь на 1 мая бомбардировщики KG100 «Викинг» заминировали Волгу в районе Джакуевки. 4 мая одиночный самолет сбросил бомбу на Нижний Баскунчак. Наша речная флотилия активно вела работу по тралению русла реки. В мае на минах погибли канонерки «Красный Дагестан» и «Красногвардеец», а также транспорты «Ваня Коммунист», «Комсомолка», «Катунь» и три тральщика. На путь из Астрахани до Саратова караваны затрачивали до 22 суток вместо прежних девяти567.
Эпизодически приходилось вести бои с немецкими бомбардировщиками. Так, 1 июня в районе села Черный Яр бронекатер № 33 отразил шесть ночных атак Не-111. Последние сбросили около 60 бомб568. В ночь на 20 июня одиночный Не-111 3‑й эскадрильи 100‑й бомбардировочной эскадры «Викинг» разбомбил на Каспии рыбоводный завод. Вот как описал этот рейд радист Клаус Фритцше569:
«Приближаемся к дельте Волги, где по данным разведчиков, на рейде стоит добрая сотня плавающих объектов, которые необходимо уничтожить. Мы с командиром первыми на высоте 1000 метров влетаем в зону поражения. Тут же начинается частая стрельба зенитных орудий, и командир дает приказ прекратить налет, чтобы избежать ненужного риска.
Луна освещает море, и на его блестящей поверхности хорошо видно любое судно. Уходим из опасной зоны. Внизу видим крупнотоннажное судно. Совершаем круг, пытаемся определить палубное вооружение. Не стреляют. “Вниз, на бреющий полет – приказывает командир. – Долго ему плавать не суждено!”
Все остальное проходит перед глазами как кинофильм, который я смотрю с места зрителя. Переходим в пике, и слышу крик командира: “Не переключил предохранитель, бомба не взорвалась!” И в тот же момент снова начинается зенитная стрельба. Ощущаем сильный удар, чувствую боль в ноге, отказывает правый двигатель, принимаются разные меры для стабилизации одномоторного полета, но без успеха.
Клаус Фритцше незадолго до вылета на Астрахань
“Внимание! Посадка на воду”, – информирует пилот. Шум соприкосновения с водой и… тишина. Самолет плавает. Есть время выбросить и надуть резиновую лодку. Все четыре члена экипажа занимают в ней места, каждый с сумкой неприкосновенного запаса, кроме того, 4 автомата, сигнальный пистолет с ракетами, аварийный радиопередатчик, мачта, парус и медкомплект. Полезная площадь лодки небольшая, и с таким грузом людям места нет. Значит, сидим на борту, одной ногой на куче спасательных материалов, другой – в воде. Ищем весла, оказывается, одного нет. Значит, грести двум гребцам впереди слева и справа, а третьему, держать курс. Посадка и размещение закончены благополучно за считанные минуты. Все еще плавающий самолет начинает тонуть. Хвост поднимается из воды, и медленно, под булькающие звуки, наш гордый орел исчезает под водой».
А вот рассказ пассажира советского парохода, оказавшегося под градом бомб экипажа Фритцше:
«Плыл я пассажиром на грузовом пароходе из персидского порта в Астрахань. Ночью на 20 июня около полуночи подняли тревогу. Немцы налетают! На пароходе имелось порядочное число стволов зениток разных калибров. Орудийные расчеты готовились открыть огонь по приближающемуся бомбардировщику. Расчеты подчинялись какому-то молодому неопытному лейтенанту, который собрался дать на это приказ.
Но тут появился майор, тоже пассажир, но, очевидно, опытный фронтовик. Закричал, чтобы все слушали только его команды, а лейтенанта дулом нагана убедил в том, что должность командира он берет на себя. Расчетам зениток он приказал повернуть орудия в сторону луны, так фрицы видят пароход только против луны, а после сброса бомб на ее фоне должен быть виден силуэт улетающей машины. Этим он сильно рисковал, но это был и единственный шанс попасть в бомбардировщик.
Так и вышло. Бомба не разорвалась, и зенитки открыли огонь по хорошо видимому силуэту самолета. Как будто не попали, но и самолет не вернулся тоже. Только двое суток спустя мы узнали о том, что бомбардировщик типа “Хейнкель-111” был подбит в ту ночь, а экипаж взят в плен».
Не-111 был подбит канлодкой «Ленин». Кроме рыбозавода, в эту ночь немцами была потоплена нефтебаржа.
Утром лодку с немцами выловил рыбацкий мотобот. У многих членов экипажа близкие – жены и дети – погибли на борту потопленного «Хейнкелем» рыбозавода. Моряки линчевали командира бомбардировщика майора Клааса, и сильно потрепали Фритцше и двух его коллег.
Пленных пилотов поместили в импровизированную тюрьму в расположенной в южной части Астрахани школе, а после нескольких допросов повезли на экскурсию по городу. «Три немецких летчика в военной форме и матрос Каспийского флота с автоматом на плече отправились в город смотреть достопримечательности Астрахани, – вспоминал Фритцше, – А для жителей города самым удивительным были мы. Вскоре нас окружила любопытная толпа людей. На лицах не было гнева или ненависти, были заинтересованность и любопытство»570.
Впоследствии экипаж был отправлен в производственный лагерь в Таболе (совр. Камызяк), где вместе с сотней пленных румын и несколькими немцами ловил осетров и собирал арбузы. Сам Фритцше обучился на помощника врача и в своих воспоминаниях рассказывал, как русские угощали его бутербродами с черной икрой. Будучи в плену, он вступил в Свободную Германию и после освобождения из плена стал известным человеком в ГДР.
В 2010 году автор этой книги, которая в то время уже выдержала два издания, неожиданно получил письмо из Германии. Автором письма был тот самый Клаус Фритцше, который выучил в плену русский язык и хотел побывать в местах своих пересылок. Однако состояние здоровья не позволило ему это сделать, а в 2017 году он умер в возрасте 94 лет.
Между тем жизнь в астраханском тылу не была совсем уж спокойной и размеренной. Сам Фритцше описывает, как едва не стал жертвой немецкой же бомбардировки, неожиданно обрушившейся на город в ночь с 26 на 27 июня 1943 года.
В этот вечер несколько немецких самолетов, поднявшихся с аэродромов в Крыму, нанесли удар по спящей Астрахани. Сбросив большое число осветительных бомб, немецкие пилоты произвели точечное бомбометание. Объектами удара стали железнодорожный мост через Болду, три судостроительных завода (им. Сталина, им. Х лет Октябрьской революции и им. III Интернационала), а также Трусовский рыбозавод. Службы ВНОС насчитали целых тридцать бомбардировщиков, но бомб в городской черте насчитали всего 61, так что и число самолетов явно оказалось преувеличено.
А вот жертв было много. Особенно пострадали железнодорожники. Среди них погибли 29 человек и были ранены 69, в том числе 37 тяжело. Часть пилотов Luftwaffe отработала по городским окраинам. В поселке Трусова были разрушены 22 жилых дома, а в селе Солянка три дома и школа. На правом берегу Астрахани из строя были выведены водопровод и телефонная станция. В Карагалях разорвавшаяся бомба убила 31 барана