— Ты, надеюсь, понимаешь, почему мы скрыли от Эллы. Ей и так было тяжело. — Его тон стал осуждающим. — Вот уже пять лет, как она тащит на себе этот груз. Незаслуженно.
Раф безучастно смотрел на Дональда. Казалось, арктический холод и пустота сковали его душу. Когда он станет другим, когда научится спасать, а не губить тех, кто ему дорог? Отстраненным взглядом он следил за Эллой. Вот золотистое пламя, способное растопить самое ледяное сердце. Он судорожно стиснул зубы. Но как растопить сердце, которого нет…
— Я не должен… — прохрипел он.
— Должен, — рубанул Дональд. — И, парень, не смотри на меня такими круглыми глазами. У меня свои резоны на эту женитьбу.
— Какие же? — Взгляд Рафа стал хлестким.
— Мне не понять, почему мою дочь до сих пор влечет к тебе, но ни разу за эти пять лет она не отступилась от своей любви. Как можно требовать большего?
— Вы раскусили меня, — Раф пропустил мимо ушей последний вопрос, — и как никто должны понимать: ее мечта рухнет.
— Есть и такая возможность. Если это произойдет…
— Когда это произойдет…
— … тогда посмотрим. Пусть рассудит время.
Раф не отрывал глаз от Эллы.
— Быть по сему. Вы берете на себя ответственность за свое невмешательство? — с холодной учтивостью спросил он.
— А ты? За содеянное тобой?
Раф согласно кивнул и встал рядом с Эллой.
— Начинайте, — подал он знак священнику, взяв ее под руку.
Церемония шла своим чередом. Но настало время обменяться кольцами, и случилась заминка.
— Прости, amada, у меня нет кольца, — признался Раф.
Элла кивнула, словно была готова.
— Ты не думал о женитьбе, когда шел сюда?
— Нет, — открыто сказал он.
— У нас есть кольца, — предложил святой отец. — Воспользуйся этими, а после купите по душе.
В раздумье Элла покачала головой, потом запустила руку в складки платья и вытащила тонкий золотой прямоугольник — билет на бал. Его билет, кольнуло Рафа. Еще не ведая, зачем он пришел на бал, она взяла себе золотую пластинку.
Теперь Раф знал, что она задумала, и ему хотелось протестовать всей мощью своих легких. Но поступить так — жестоко. Даже в этом Элла увидела счастливую примету. А вот его от романтических жестов увольте.
Элла подержала билет в ладонях и взглянула на Рафа.
— Дай мне твой складной нож!
— Нож — в смокинге?
Нисколько не уязвленная его иронией, Элла лишь улыбнулась.
— Я помню, ты с ним никогда не расстаешься?
Раф капитулировал и достал нож из верхнего кармана.
— Вам помочь? — галантно спросил он.
— Да, пожалуйста. — От волнения глаза Эллы стали медового оттенка. — Разрежь пластинку на две полоски — поуже и пошире.
— И?..
— Мне кажется, металл мягкий и свернется в кольцо, — бесхитростно объяснила Элла.
Острая боль, как удар в сердце, пронзила Рафа.
— Попробуем. — Раф заметил на столе у священника шариковую ручку. — Позволите?
— О, конечно.
Раф раскрутил ручку. Вынул медный стержень. Ножом легко рассек билет. Попробовал согнуть пластинку — не вышло. Концами выдвижных ножниц он зажал полоску поуже и занес над пламенем свечи. Почти сразу металл стал мягким. При помощи стержня Раф свернул аккуратный цилиндрик.
— Получилось, — выдохнула Элла. — А вторую половинку — для себя.
Раф воспротивился было этой трогательной просьбе, но, видя восторг девушки, осекся. Почему бы не надеть обручальное кольцо? Пусть порадуется маленьким свадебным формальностям. Тем больнее будет урок.
Он молча свернул второе кольцо и передал Элле, но заглянуть в глаза невесте, когда она надевала его ему на палец, не смог: сработал инстинкт самосохранения. Диковинное кольцо приковало его взгляд и жгло, как свежее клеймо. Это потому, что оно еще не остыло после огня, уговаривал он себя, прекрасно зная, что оно уже не горячее, иначе он не позволил бы Элле взять его в руки.
Как будто издалека Раф слышал голос священника, провозглашавшего торжественные обеты, потом звеневший от волнения голосок, повторявший его слова, свой собственный, звучавший ниже и глуше. Наступила тишина. Эллы Монтегю больше не было. Рядом с ним теперь стояла его жена.
Элла Бомонт.
— Жених, можете поцеловать невесту. — Святой отец улыбнулся. Его ярко-голубые глаза весело сверкнули.
Раф взял в ладони лицо жены. Ему не терпелось со всем покончить, а эта часть церемонии радовала тем, что предвещала финал. Он предпочел бы поменьше глаз. Но надо быть терпеливым и дождаться, когда они с Эллой вернутся в его номер в «Гранд-Отеле» и доведут эту ночь до логического конца.
Он склонился, желая скрепить их брак быстрым поцелуем. И неожиданно для себя подарил ей поцелуй, полный бесконечной нежности. Губы Эллы раскрылись навстречу, как цветок, и он вкусил их сладкий нектар.
В тот же миг Раф почувствовал, что дошел до точки. С невнятным возгласом он оторвался от Эллы и отступил назад, проклиная себя за то внезапную слабость.
— Раф? — Элла смотрела недоуменно.
— Мои извинения, amada, — сухо сказал он. — Прощайся с родителями. Скажи, мы уходим.
Худо-бедно ему удалось вытерпеть новый приступ объятий и поцелуев. Внутреннее напряжение росло. Еще немного, и он взорвется. Раф втянул носом воздух, приказывая себе продержаться оставшиеся минуты.
В самых дверях Дональд опять пожал ему руку.
— Что ж, интересно, кто победит в этой игре — разум или сердце.
— Только дурак поставит на сердце. — Глаза Рафа вспыхнули мрачным предупреждением.
— Надеюсь, ты не прав. Ради моей дочери.
— Ради вашей дочери надейтесь, что я прав, — процедил он;
Рукой собственника Раф обхватил Эллу за плечи и увел.
Глава четвёртая
— Роскошный номер. — Элла из-под длинных ресниц взглянула на Рафа, в который раз задаваясь вопросом, что с ним: может, засомневался в разумности их брака? С тех пор как они приехали в «Гранд-Отель», от него было не добиться и слова.
Весь во власти терзающих демонов, Раф просто не слышал ее. То и дело оттягивая рукой узкий воротник, шагал взад-вперед по гостиной.
Наконец он остановился у высокого, от пола до потолка, окна. Элла подошла и встала рядом. В свете полной луны черты лица Рафа казались особенно резкими и холодными.
— Раф, в чем дело?
— Удивляюсь твоему отцу, — сказал он, отсутствующим взглядом обводя пейзаж.
Элле стало легче: дело не в свадьбе, а в словах отца.
— Вы так бурно разговаривали перед обручением.
— Я был уверен, он остановит церемонию. Неприятный холодок побежал по позвоночнику Эллы.
— Почему?..
Раф резко обернулся и скрестил руки на груди, отчего в расстегнутом вороте рубашки стал виден тонкий шрам, проходивший через левую ключицу. Пять лет назад его не было.
— Он должен был остановить церемонию, чтобы защитить тебя.
— Защитить? — Элла удивленно замигала. — От чего?
— От кого. — Раф передернул плечами, глаза мрачно сверкнули. — От того, за кого ты вышла замуж.
— Ты не обидишь меня — отцу это прекрасно известно. — Элла не могла отвести взгляд от шрама и хмурилась. — Ты не женился бы, если б хотел меня обидеть, — уверенно сказала она.
— Я женился, потому что хочу тебя. — Раф схватил Эллу за плечи. — Я женился потому, что только так могу затащить тебя в постель и удерживать до тех пор, пока мы не насытимся друг другом.
— Насытимся? — Брови Эллы взметнулись вверх. — По-твоему, заниматься любовью — это как утолить жажду или…
— …или голод, — отрезал Раф.
— Не знаю, как ты, а я, насытившись, через некоторое время опять хочу есть.
— Не дразни меня, — проскрежетал он. — Думаешь, я не знаю, как желать женщину, заниматься с ней любовью и, получив удовольствие, даже не взглянуть ей вслед?
— Трудно сказать. — Элла изучающе склонила голову. — Роман мог быть неудачным, потому что вы не подходили друг другу. Но просто попользоваться и бросить, даже не убедившись, что ей было хорошо, — это не ты.
— Все делаешь из меня святошу? — Акцент стал заметнее. — Тебе же будет тяжелее смириться с правдой.
— С какой правдой? Что стоит нам заняться любовью — и все? Все кончено? — Элла рассмеялась. — Неужели наши чувства так мелки?
— Si! No hay duda[8].
— Видно, папа раскусил тебя? Поэтому и должен был прервать свадьбу?
Раф отвернулся и забарабанил кулаком по окну — стекло заходило ходуном.
— Знать, что за женишок, и преспокойненько стоять рядом? Как можно?!
— Он любит меня и желает только добра, — веско сказала Элла.
— Вздор! — Мускул задергался на его щеке. — Если любит, то отчего не уволок тебя прочь, не спрятал так, чтоб мне вовек не сыскать?
— Но зачем?
— Затем, что я обижу тебя. — Рука пробороздила волосы. — Пойми, он должен быть начеку, должен оберегать тебя от малейшей боли. В этом его обязанность, его долг! Как он посмел не исполнить его?!
— Послушай, я — взрослая женщина…
— Я заметил. — Его глаза странно блеснули.
— …и у меня своя голова на плечах. Папа считается с этим. Разумеется, я не застрахована от ошибок, но на ошибках учатся.
Раф скривился.
— Твоя дочь не видит, что на нее несется махина грузовик; как здорово стоять в сторонке и мудрствовать: врежется — будет наука: впредь смотри в оба! От дочурки костей не соберешь? Что поделать: на ошибках учатся.
— Грузовик — это ты? Впечатляющее сравнение, — промурлыкала Элла и, не давая себя перебить, продолжила: — А если серьезно: я знаю, в трудную минуту мой папа всегда будет рядом. Но оборачивать меня в ватный кокон — не дай Бог, порежусь, — трястись надо мной изо дня в день — это бессмысленно. Он просто рядом, вот и все.
Раф зажмурился, зримо сотрясаясь от войны противоречий. Элла не торопила, дождалась, пока его глаза не раскрылись: теперь они не были свинцово-матовыми — сумрак отступил, — сверкали как серебро. Раф обхватил ладонями ее лицо, обводя большим пальцем, таким шершавым, припухлость ее нижней губы.