Этот полет стал для Фрици откровением. Билли вел самолет вдоль железнодорожного полотна, и с высоты элеваторы и водонапорные башни походили на старые игрушки Винка, разбросанные по лоскутному одеялу, а видневшиеся там и сям озера – на круглые зеркальца. Крошечные тракторы ползли вдоль рядов кукурузы и пшеницы. Фермерские дома – с простынями и рабочими комбинезонами на веревках – казались не больше крошечных домиков из «Монополии».
Фрици не хотела, чтобы Билли об этом догадался, но она никогда прежде не отъезжала от дома дальше нескольких миль. Приземлившись в Милуоки, они пересели к Билли в машину и поехали в город – ужинать и танцевать в Восточной зале на верхнем этаже гостиницы «Амбассадор». Фрици впервые была в таком большом городе; мимо проносились трамваи, такси и личные авто, и никогда прежде за всю свою жизнь она не ощущала такого восторга.
В Пуласки практически все закрывалось с темнотой, не считая катка и ночных посиделок с «бинго» у церкви да нечастых полечных вечеринок в Бальной зале Зелински. А здесь все кипело и куда-то неслось. Все магазины, некоторые с целый квартал длиной, все еще были открыты, в витринах – изящно облаченные манекены в модных одеждах. Фрици глазела в изумлении, как мимо них проплывали цветочные магазины, лавки сладостей с маленькими розовыми неоновыми вывесками и не менее шести, а то и семи кинотеатров с громадными навесами.
Ух ты… если уж Милуоки такой, что говорить о Чикаго или Нью-Йорке? Она и представить их себе не могла, но поняла одно: теперь она уже никогда не сможет обрести счастье дома, работая на консервной фабрике.
Когда пришли в «Амбассадор», Фрици немного занервничала. Она впервые в жизни находилась в гостинице с мужчиной и уповала на то, что это и впрямь вечерний клуб, а сама она в конце концов не окажется в номере. Но волноваться не стоило. Двери лифта распахнулись на двадцать втором этаже, и они услышали музыку. А когда вошли в Восточную залу, Фрици совершенно оторопела. Она словно ступила на киносъемочную площадку и даже не удивилась бы, увидев тут Фреда Астэра и Джинджер Роджерз[20]. Никогда прежде не видела она ничего элегантнее. Вдоль стен тянулись лаймово-зеленые кожаные кабинки. Над танцполом висели красные и зеленые китайские фонарики, а вокруг сновали официанты в желто-черных шелковых китайских пижамах, подавали напитки в стаканах с крохотными бумажными зонтиками. Люди веселились под оркестр Спида Хупера. Фрици заметила, что в оркестре нет ни одного аккордеониста. Певица в длинном белом платье с блестками и гарденией в волосах источала изысканность.
Их проводили к столику в кабинке сквозь толпу, где все, похоже, знали Билли и здоровались с ним: «Здорово, Билли!»
И он отвечал им: «Здорово, ребята!»
Среди этих шикарно одетых женщин Фрици вдруг почувствовала себя неотесанной деревенщиной. Они уселись за столик, и Билли заказал коктейль с шампанским для нее и двойной скотч для себя.
Погодя, когда Билли с Фрици вернулись с танцпола в свою кабинку, к ним подошла хорошенькая девушка в короткой юбке и с фотоаппаратом и спросила Билли, не хочет ли он парное фото. Еще одна барышня расхаживала с подносом, заваленным сигаретами, сигарами и цветочными браслетами. Билли купил такой Фрици. Весь вечер та сохраняла невозмутимость и притворялась, будто ей это все не впервой. Виду старалась не подавать, но сама совершенно ошалела. Все правда: увидев Милуоки, она уже не будет прежней.
В тот вечер, когда Билли вез ее обратно в Пуласки, Фрици посмотрела вниз, увидела огни автозаправки и опечалилась, что свиданье закончилось. Лучше бы длилось вечно. Они уже давно приземлились и Билли вернулся в Грэнд-Рэпидз, а Фрици Юрдабралински все еще витала в облаках – во всех смыслах. Где-то по дороге она потеряла шляпу, но ей было плевать. Она потеряла не только шляпу, но и сердце. В тот вечер Фрици влюбилась в полеты – и в Билли Бевинза.
Откуда я этого набралась?
Пойнт-Клиэр, Алабама
Проснувшись на следующее утро, Сьюки поняла, что ей действительно нужно выяснить побольше про ее национальное происхождение. Она всегда считала, что наследует черты Симмонзов либо Крэкенберри. А теперь ей хотелось узнать и разобраться, какая часть ее поведения – от польских генов, а что – от воспитания. Жаль, что она так мало внимания уделяла мировой географии. Она даже толком не знала, где она, эта Польша. Кажется, это где-то в Европе, рядом с Россией, – или с Францией, а? Но о поляках она не имела совсем уж никакого понятия. Насколько она помнила, ее связи с чем-то хоть отдаленно польским сводились к колбаскам, которые подавали в «Вафельном доме». Так что, приняв ванну и покормив Ку-ку, Сьюки включила компьютер. Набрала слова «черты поляков», щелкнула мышкой.
«Обычно поляки – люди веселые и работящие». Что ж, пока все хорошо, но ей стало интересно, как они выглядят, и она набрала в поиске «знаменитые поляки». Первые два имени – Фредерик Шопен и Либерачи[21], оба пианисты. И на фотографии последнего ей показалось, что у них носы похожи. Она почитала дальше и, выяснив, что Марта Стюарт[22] – тоже полячка, самую малость воспрянула духом.
Сьюки подождала, когда Ленор отправится на сеанс водной терапии, после чего выбралась во двор – впервые за все эти дни. Там она увидела Нетту, подрезавшую азалии, подошла поближе и поздоровалась:
– Привет, Нетта.
Та вскинула голову:
– О, привет, подруга… тебе получше?
– Да. Но маме не говори, ладно?
– Не скажу.
– Спасибо, Нетта. И спасибо, что кормила моих птиц.
– Запросто, милая. В любое время.
– Нетта, скажи-ка мне, что ты знаешь о поляках?
– О поляках?
– Да.
– Хм, ну… сейчас, – сказала Нетта, отрезая усохшую ветку с куста. – Я знаю, они любят квашеную капусту. А еще петь любят, но певцы из них так себе.
– Правда?
– Ага. Как-то раз слыхала, но не помню где. А! Еще они любят играть на аккордеоне и плясать польку.
– Ты когда-нибудь знавала поляка лично?
– Что-то не припомню, нет… а если и да, то я о том не знала. А что?
– Да нет, просто так. Ну ладно, до скорого.
Нетта глядела, как Сьюки не спеша, словно во сне, уходит в дом. То розовые туфли, то вот это – Нетта забеспокоилась. Может, все из-за гриппа, но Сьюки явно сама не своя.
Прелестный роман[23]
Пуласки, Висконсин
Билли Бевинзу Фрици показалась отличной девахой. Но, как выяснилось, мотивы приглашать на свиданье у него были иные, не романтические. Он пока ей не говорил, но на самом деле подыскивал себе новую девчонку для воздушного представления. Мощное преимущество любого спектакля в воздухе – женщина-крылоходка, и Фрици отлично подходила на эту роль. Восхитительная фигура, дивная улыбка и уйма самоуверенности.
Они слетали еще на несколько свиданий, и он повез ее на представление «Воздушного цирка Билли Бевинза», после чего спросил Фрици, не желает ли она в таком участвовать – он научит ее кое-каким трюкам. Она ответила ему пылким «да!».
– Отлично! – сказал он, похлопал ее по спине и добавил: – Фрици, подруга, я покажу тебе, как делать в самолете такие вещи, о каких ты и не мечтала.
Фрици стрельнула глазами и сказала:
– Ага, ты-то уж точно!
Он рассмеялся, но, к разочарованию Фрици и как бы она того ни хотела, дальше поцелуя на прощанье дело не заходило.
Время шло, и Фрици совсем растерялась. Она понимала, что нравится ему, но что-то было не так. Не случалось еще такого, чтоб парень не попытался распускать с ней руки. Может, он думал, что она еще маленькая или недостаточно искушенная? И Фрици попыталась вести себя так, будто она старше и матерее. Даже брови выщипала, как Джин Харлоу[24], но все без толку. Она заказала себе рыже-коричневые джодпуры, белую шелковую сорочку, кожаный шлем и длинный белый шарф. Расхаживала по городку в таком виде и впрямь смахивала на настоящего летчика. Так, во всяком случае, говорили жители Пуласки.
Каждый понедельник Билли прилетал в Пуласки и устраивал для Фрици летные уроки. Его крылоходки должны быть грамотными пилотами, и он даже сделал Фрици одолжение – дал несколько уроков и Винку.
Винк боготворил Билли, принялся копировать его походку и, как щенок, всюду таскался за ним следом. У Винка все получалось, но Билли в первую очередь интересовали успехи Фрици – и она его не подвела. Сильная, спортивная, с прекрасной координацией и, что самое главное, – он это выяснил еще на первом свиданье – отличная танцовщица. Прежде чем натаскивать девчонку, он первым делом вез ее танцевать.
Билли знал по опыту: люди без чувства ритма – паршивые пилоты. Фрици же была не только прилежной ученицей и все схватывала на лету, в отличие от многих других девиц, она еще и не боялась пачкать руки. За много лет наглядевшись, как отец работает на автозаправке, Фрици могла разобрать и собрать мотор и поменять колесо за три минуты.
Через несколько месяцев, когда Билли прилетел в очередной раз и Фрици выбежала навстречу, изготовившись к следующему уроку, он начал с обычного:
– Ну, другая, какое твое первое правило?
– Безопасность.
– Кто твой лучший друг?
– Мой механик.
– Что ты делаешь, прежде чем взлететь?
– Все проверяю.
– Сколько раз?
– Дважды.
– Правильно!
Билли был высококлассным пилотом, но при этом совершенно повернутым на безопасности. В тот день, когда они приземлились, Билли обернулся и сказал:
– Вот что, детка. Ты уже можешь соло. Машина – твоя. Тащи ее вверх, делай что хочешь и веди назад. До скорого. – И с этими словами ушел и оставил ее у самолета.
Фрици не предполагала, что это случится так скоро, и ударилась было в панику, но понимала: если сейчас не возьмется, Билли она может никогда больше не увидеть. Сердце у нее колотилось, но она обошла самол