Вступительная статья, подготовка текста и примечания Якова Клоца (Hunter College, New York)
Константин Кузьминский и Лев Лосев настолько непохожи друг на друга – и как поэты, и как исследователи и собиратели русской поэзии – что трудно представить их себе в одном контексте, будь то неофициальная культура Ленинграда, в которой они оба сформировались, или русская литературная диаспора в США, где они оказались в конце 1970-х годов. Одной из таких точек соприкосновения между ними является публикуемая далее переписка, относящаяся к периоду 1978–1987 годов и посвященная главным образом работе Кузьминского над «Антологией новейшей русской поэзии У Голубой Лагуны». Этой перепиской их отношения, похоже, и исчерпываются. Тем не менее проект создания многотомной антологии неподцензурной русской поэзии второй половины XX века – беспрецедентной по замыслу и масштабу – отражает отношения Кузьминского и Лосева не только друг с другом, но и с другими фигурами литературной жизни по обе стороны океана, прежде всего с И. А. Бродским. Приступая к работе над антологией, Кузьминский видел в Лосеве одного из авторов будущего «ленинградского» тома (2Б), но также и соредактора, поначалу включив его в редколлегию, однако вскоре вычеркнув его имя: «Начав свою антологию “академически”, я озаботился в первом же томе о редколлегии, зачислив в нее весьма помогших мне двух профессоров – Джона Боулта и Сиднея Монаса, двух снабдивших меня материалами и блестящими статьями поэтов – Лившица-Лосева и Лимонова» [Кузьминский 2006]. Однако, как писал Кузьминский далее, «профессора от меня при первых же неприятностях (с последовавшими томами) открестились… а лившиц-лосев
Но «познакомил» Кузьминского с Лосевым – уже в Америке – не Бродский, а поэт «филологической школы» Л. А. Виноградов[352]. Поиск стихотворений Виноградова, тогда еще почти никому не известных, послужил Кузьминскому поводом написать Лосеву первое письмо через редакцию нью-йоркской газеты «Новое русское слово», где был напечатан рассказ Лосева о поездке в Переделкино к Б. Л. Пастернаку в компании Виноградова и М. Ф. Еремина зимой 1956 года (письмо № 1). С этого письма и началось сотрудничество Кузьминского с Лосевым, продлившееся с 1978 по 1982 год, когда их отношения окончательно прекратились.
За пределами эпистолярного жанра едва ли не единственное упоминание Кузьминского у Лосева находим в его поэтическом экспромте, адресованном Бродскому по случаю выхода в издательстве «Ардис» сборника стихов Ю. М. Кублановского (1981):
Иосиф написал предисловие к сборнику стихов Кублановского. Вообще-то стихи Кублановского, когда они попали в «Ардис» в 77-м году, ему понравились, а мне и еще больше. Но предисловие, как мне показалось, он вымучил, не знал, чего бы еще написать, и придумал вот такой выверт: «…судьба не без умысла поместила этого поэта между Клюевым и Кюхельбекером. Стихотворениям, собранным в эту книгу, суждена жизнь не менее долгая, чем соседям их автора по алфавиту». Кюхельбекера? Я отправил ему стишок:
Я прочитал твои наброски
и думаю, что ты неправ.
Ведь был еще граф Комаровский,
Кузьминский (тоже явный граф)…
[Лосев 2010: 38]
Так Лосев вписал Кузьминского в ряд русских поэтов на «К», следующих друг за другом в алфавитном порядке «между Клюевым и Кюхельбекером». При этом в эпитете «явный граф» можно прочитать не только привычку Кузьминского эпатировать любую аристократию и истеблишмент, но и намек на его «графоманию». Приведя список других «соседей» Клюева и Кюхельбекера по алфавиту (Н. М. Коржавин, Б. П. Корнилов, А. С. Кушнер,
С. Л. Кулле, Е. И. Костров, Я. Б. Княжнин, А. Е. Крученых, «слепой Козлов», «простой Кольцов» и М. А. Кузмин), Лосев заканчивает свое стихотворение Бродскому вопросом:
Ужель от Клюева до Кюхли
все прочие как бы протухли
и ты от них воротишь нос?
Ответь, Иосиф, на вопрос?
[Там же: 38–39]
Бродский «ответил открыткой – несправедливо, но кратко: “Из названных тобой на К ⁄ все, кроме Кузмина, кака”» [Лосев 2010: 39], предположительно зашифровав в своем ответе Лосеву инициалы Константина Константиновича Кузьминского, подписывавшегося, в т. ч. в письмах к Лосеву, ККК («Три КаКа». – Письмо № 15)[353].
Кузьминский не без некоторых оснований считал себя «первым издателем» Бродского, так как именно он собрал еще в 1962 году в Ленинграде совместно с Г. Л. Ковалевым «всего Бродского, которым тогда оба бредили» [АГЛ 1: 19]. Эти ранние стихи Бродского отпечатал на собственной машинке Б. И. Тайгин, после чего подборка была переплетена и отправлена в Москву А. И. Гинзбургу, который незадолго до этого вернулся из заключения (см. [Орлов 2017: 150–154]). «С 62-го рукопись пролежала благополучно до февраля 64-го. Начался процесс Бродского. И Гинзбург переправил книгу за кордон, где она и вышла в 65-м году… со ссылкой на анонимное ленинградское издательство» [Рыскин 1998: 63][354]. На ленинградскую машинопись, положенную в основу первой книги Бродского, указывает и предисловие ее составителя, профессора русской литературы в Беркли Г. П. Струве: «Эти стихи заимствованы нами из машинописи в 80 страниц большого формата, с пометой на заглавной странице “Ленинград. 1962”. Возможно, что это был приготовленный к печати сборник. Из этого сборника нами отобраны не все стихотворения, но подавляющее большинство их» [Бродский 1965: 12][355]. Заявляя на сборник Бродского «право первой ночи», в декабре 1980 года Кузьминский просит Лосева взять у Бродского автограф на экземпляре, купленном специально для сверки текстов, которые он по-прежнему планировал включить в антологию (письмо № 17). Но от участия в проекте Кузьминского Бродский вскоре отказался[356]. Что касается своей первой книги, вышедшей в тамиздате без его ведома и согласия в 1965 году, то, согласно Лосеву, Бродский не признавал легитимность сборника и «не раз дезавуировал “Стихотворения и поэмы” как “сборник Кузьминского”» [Бродский 2011,1: 439][357]. Показательно, что если Кузьминский считал себя первым, пусть и не признанным «издателем» Бродского в его ранний, ленинградский период, то уже в Америке общепризнанным биографом и исследователем, а также составителем некоторых сборников Бродского, выходивших в издательстве «Ардис», стал Лосев. И хотя цитируемое далее письмо Кузьминского Бродскому от 20 января 1994 года хронологически выходит за пределы его переписки с Лосевым, оно ярко свидетельствует о том, какую роль отводил себе Кузьминский в истории публикации «Стихотворений и поэм» Бродского тридцатилетней давности:
Иосиф! Доколе ты будешь попустительствовать (не обращать внимания?) на заведомое искажение дел литературных (и не), связанных с твоим именем? Исправно покупая новые и новые издания твои на родине, уфляндовско-гординские, и неведомых мне иных составителей, минские и питерские издания, двухтомники и заявленные «полными» – я поражаюсь (одобренной тобою?) безвкусице и малограмотности составителей. Что, Володя <Уфлянд> – не знает, кто делал первую твою книгу? ЗНАЕТ. Ну, ладно, я там, но – Гришка-слепой (он же Григорий Леонович Ковалев), носившийся с твоими текстами; безобидный, но искренний графоман Боренька Тайгин, их набиравший; Алик Гинзбург, помирающий сейчас от рака, дособравший и переправивший книгу на Запад, – они тоже не должны быть упомянуты? <…> Зачем я тебе всё это пишу? Может быть, прочтешь, и извинишься (не передо мной – я свое дело СДЕЛАЛ), а перед Ковалевым и Тайгиным, Аликом Гинзбургом и Эстер Вейнгер[358]. <…>…перед Аликом Гинзбургом, издателем «Синтаксиса» и твоим первопечатником, наконец.
[ACRC: 43, 16][359]
Так или иначе, кроме опосредованного участия в публикации первой книги Бродского за границей, именно Кузьминский позднее ввел в обиход понятие «филологическая школа», к которой принадлежал Лосев, – автор эссе-манифеста «Тулупы мы», предваряющего подборку стихов Л. А. Виноградова, М. М. Красильникова, В. И. Уфлянда, М. Ф. Еремина, С. Л. Кулле и А. М. Кондратова в первом томе АГЛ[360]. В театральности «филологической школы», для поэтов которой «не менее важным элементом творчества, чем писание стихов, была <…> своего рода жизнь напоказ, непрерывная цепь хеппенингов» [Лосев 2010:282], Кузьминский не мог не увидеть предтечу собственных неофутуристических хеппенингов в Нью-Йорке. Не могло не импонировать Кузьминскому и признание Лосева в том, что «всем хорошим во мне я обязан водке. Водка была катализатором духовного раскрепощения, открывала дверцы в интересные подвалы подсознания, а заодно приучала не бояться – людей, власти» [Там же].
Второй «ленинградский» том антологии (2Б) с подборкой стихов Лосева надолго задержался и вышел уже тогда, когда те же тексты, объединенные автором в цикл «Памяти водки», были опубликованы В. Р. Марамзиным и А. Л. Хвостенко в парижском журнале «Эхо» с послесловием Бродского. Кузьминский перепечатал как цикл Лосева, так и послесловие Бродского, сопроводив републикацию собственным полемическим предисловием. Если Бродский, задаваясь вопросом, на кого похож Лосев, отвечает: «…ни на кого <…> но <…> на память мне приходит один из самых замечательных поэтов Петербуржской Плеяды – князь Петр Андреевич Вяземский. Та же сдержанность, та же приглушенность тона, то же достоинство» [Лосев 1979:67], то раздосадованный Кузьминский ставит Лосева «в ряд “Чиновников (пардон!) поэтов”: Тютчева, Анненского, Кушнера. Преподавателей литературы или по министерству иностранных дел» [АГЛ 2Б: 342]. Бродский и Кузьминский всё же сходятся в том, что Лосев – поэт «сдержанный». Но если для Бродского «лосевская сдержанность – это система, и система столько же психологическая, сколь и стилистическая» [Лосев 1979: 67], то для Кузьминского она в первую очередь поведенческая:
Ведь и с моста в Неву – прыгнул НЕ ОН, а Уфлянд (см. «Тулупы мы» в 1-м т.). Лосев не прыгает. Он крайне сдержан.
Но для блестящих стихов – что Лосева, что Кушнера – это никак не помеха. И я его люблю – куда больше Кушнера, хотя оба по характеру – школьные учителя. Им-то сдержанность необходима (когда учатся Бродский и Кузьминский!).
[АГЛ 2Б: 342]
Из текста Кузьминского о Лосеве («Этюд в сторону русского языка») следует, что отнюдь не сдержанность привлекала его в этих стихах. Из всего цикла Лосева «Памяти водки» Кузьминский выделил стихотворение «Vagina Dentata», написанное еще в Ленинграде, в котором ему особенно полюбились полуфольклорные «пиздодуй болотный» и «предвечерняя птичка пиздрик»:
Vagina Dentata
(два хора)
1 Ночью воздух сырой и плотный
напирает на дверь и окно.
2 Не ходи туда. Там темно.
Там живет пиздодуй болотный.
1–2 Скоро гости придут за нами,
отведут на советский плац.
Скрип флагштока и клац, клац, клац —
в самом центре пизда с зубами.
1 И товарищ палач Бородулин,
в сером мантеле, с фонарем,
нам навесит таких пиздюлин,
что мы сразу умрем.
2 Глянь: душа твоя, сучка-капризник,
запорхала по темным местам,
как по порховским темным кустам
предвечерняя птичка пиздрик.
Каково же было огорчение Кузьминского, когда «птичка пиздрик» вместе со всем стихотворением «вылетела» из первого авторского сборника Лосева «Чудесный десант», изданного И. М. Ефимовым в издательстве «Эрмитаж» [Лосев 1985]. Об этом 8 мая 1986 года под стихами Лосева Кузьминский сделал запись: «Самоцензура, поскольку иной здесь нет. <…> И “пиздрика” моего любимого – в сборнике нет. Хотя сборник хороший. Но машинописный, “Памяти водки” – был и есть лучше. Разбогатею – пиратски издам. И с иллюстрациями» [АГЛ 2Б: 363].
«Чудесный десант» выходит за рамки переписки Лосева с Кузьминским. Встав, по выражению Кузьминского, «на сторону сильнейшего» и оставив два его последние письма без ответа, «нью-хемпширский профессор российских кислых щей» Lev Loseff преподавал в одном из лучших колледжей США, в то время как Кузьминский, еще из Техаса писавший Рейну в Москву, что «привык работать лежа, мне в офис скучно ходить» [ACRC: 3,1], перебрался в Нью-Йорк, где открыл собственное издательство «Подвал» в дань традициям андеграунда, которым оставался верен независимо от географии. «И еще хочу в Новую Гвинею», – последнее, что Кузьминский написал Лосеву 18 марта 1987 года (письмо № 24).
Бродский 1965 – Бродский И. А. Стихотворения и поэмы. Вашингтон: Международное литературное содружество, 1965.
Бродский 2011 – Бродский И. А. Стихотворения и поэмы: в 2 т. ⁄ вступ. ст., сост., подг. текста и прим. Л. В. Лосева. СПб.: Изд-во Пушкинского Дома; Вита Нова, 2011.
Вейнгер 1999 – Вейнгер Э. «Не усложняйте мне жизнь» // Иерусалимский журнал. 1999. № 2. С. 182–188.
Волков 1998 – Волков С. М. Диалоги с Иосифом Бродским. М.: Независимая газета, 1998.
Кузьминский 1987 – Кузьминский К. К. Лауреат «Эрики» // Русская мысль. Лит. приложение. 1987. № 7. 30 окт.
Кузьминский 2006 – Кузьминский К. К. От составителя. <Уточнение 14 марта 2006 г.>. URL: https://kkk-bluelagoon.ru/toml/comm.htm (дата обращения: 15.12.2020).
Лосев 1979 – Лосев А. Памяти водки // Эхо. 1979. № 8. С. 51–67.
Лосев 2010 – Лосев Л. В. Меандр: Мемуарная проза. М.: Новое изд-во, 2010.
Орлов 2017 – Орлов В. И. Александр Гинзбург: Русский роман. М.: Русский путь, 2017.
Рыскин 1998 – Рыскин Г. И. Искусство вопреки, или Интервью с Кузьминским // Панорама. 1998. 21–27 янв.
Тайгин 2000–2001 – Тайгин Б. И. Из дневника писателя // Акт. Литературный самиздат. 2000–2001. № 1. С. 1. URL: https://reading-hall.ru/ akt/ l.pdf (дата обращения: 16.12.2020).
Топоров 2006 – Топоров В. Л. Волшебный хор мальчиков. <Рец. на сб.: Филологическая школа. Тексты. Воспоминания. Библиография. СПб.: Летний сад, 2006> // Взгляд. 16 марта. URL: https://vz.ru/col-umns/2006/3/16/25826.print.html (дата обращения: 16.12.2020).
Хлебников 1931 – Хлебников В. Собр. произведений: [в 5 т.]. Т. 3 ⁄ под ред. Н. Л. Степанова. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1931.
1. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву[361]<после 30 апреля 1978 года>
В редакцию «Нового Русского Слова»
Отдел писем
Автору статьи «Визит к Пастернаку»[362].
Уважаемый А. Лосев!
На протяжении 15 лет я разыскивал по всему Ленинграду тексты Леонида Виноградова. За исключением двух эпиграфов у Глеба Горбовского и Володи Уфлянда мне не удалось обнаружить ничего, хотя я много слышал об этом поистине легендарном поэте[363]. Не могли бы Вы посодействовать мне?
С уважением,
экс-профессор[364] К. Кузьминский
К. Kuzminsky
2. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосевуконец января 1979 года
конец января, год <19>79
Леша, сэ не па элеган[365], как сказал хулиган. Я уже и не звоню, по причине броук[366], разорился целиком, а просто тихо сижу и жду. Главное, не могу я передвинуть Вашу часть никуда, ею же открывается![367] Что там у Вас происходит? Ежели сомнения и раздумья, передумали, так так и скажите. Я ведь мог бы сдать первый том уже месяц назад. Да и второй, в принципе, готов. Кроме фотографий, на какие у меня никаких средств не хватает, и буду просить у издателя под зироксы[368]. Но и тех нет! Лимону некогда, Шарымова без копья[369], пока в наличии – мои и Яшины[370]. Что у Вас – не знаю.
Жаль, если всё это придется пускать без фотографий и без Виноградова. И ведь нельзя это потом – в пятый дополнительный[371]. Там и так материала хватает. Дополнительного. Статья о лагерных поэтах, которую не берется писать Толик Радыгин[372], и придется мне, хотя в лагере я и не был, только в сумдоме. Бабы – всякие там Кумпаны и Леночки Игнатовы-Шварцы и т. п. Библиография. Статьи в сов. прессе об Иосифе и других. Словом, много чего.
Вот и лежу, бездельничаю, хозяину не открываю, когда тот приходит денег за квартиру просить, три месяца не плочено. Айза второй том не могу приняться, потому не знаю в точности, что в первом.
Пишу это не чтоб пожалобиться, а чтоб выяснить – когда же? 450 из 500 я сделал, жду Ваши 50. С фотографиями еще обождать можно, всё равно с издателем обговаривать – сколько потянет? И художнику надо оплатить, хотя бы материалы. Опять же – хоть бы знать, что там в московской проф<ф>еровской антологии?[373]Кубик-то не горит, он у меня в 3-м, не то 4-м томе[374], а вот кто и что еще? // Уфлянда окончательную подборку можно только при книжке сделать[375]. В Еремине-то вряд ли какие изменения.
Об Алике Гинзбурге спрашивал Турчина[376], ничего диссидент физико-химический не знает. Кроме как в газетах. Наташка Рубинштейн в Синтаксисе синявском какую-то благоглупую хуйню намолотила, в справке Синтаксис назван журналом… рукописным (это 300 экземпляров-то!). И вышло не 3 номера, а 8 либо 9[377]. А у кого уточнить?
Не у кого. И так со всем. А тут еще и от Вас жду. Не насильничаю, потому знаю – у Вас проблема с работой, семья там. Одначе, напрягитесь. Надо. Или уж изъясните, что не можете. Я человек железный. Сам справлюсь. Шарымову запрягу, когда она Кононова[378].
Вот, почитай, больше писать не могу. Самое муторное время – когда заканчивать. А надо еще статьи раскидать, страницы пронумеровать и основное предисловие закончить. Не написано еще, да и как? Тогда бы лихо и второй том запустил, ладно готов. А третий уж подождет.
На сем прощаюсь, кланяюсь жене и семейству.
Привет и спасибо Алеше. Мне о нем заново писать надо, к 3-му тому. Не то 4-му[379].
Ваш ККК
3. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому18 февраля <1979> года
18 февр<аля>
Дорогой Костя,
если бы Вы знали, какой ценой мне дались эти переводы и статейка, Вы бы не очень меня материли[380]. Диссертация на хуй заброшена, а ежели я ее не защищу в этом году, то в будущем году буду опять без работы, хоть поступай экспертом в IMRC[381].
Больше ничегошеньки из себя выдать не могу. Уверен, что Вы сами отлично напишете о Женюре[382], не говоря уж о Бобышеве и Наймане. Равно как и отберете бродских стихов.
Посылаю Вам свое сочинение – газетного толка, только вот газеты нет, которая бы напечатала со словами «говно», «мандавоха» и «минет». Разве что Известия, где однажды было «дристать» («Пусть старая лиса Аденауэр подрищет…» – из письма рабочего в редакцию)[383].
Заказываю для Дартмутской б<иблиоте>ки издания IMRC. А нищим сотрудникам они не посылают комплимент-экземпля-ров? Может хоть малевический плакат за мои труды?
Ваш
Лосев
4. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому3 марта <1979> года
3 марта
Милый Костя,
секретарша божится, что всё послала 1-м классом.
Что ж, высылаю вторично.
Стишки подберите сами. В конце концов, это в не меньшей степени Ваше произведение – вся антология, – чем авторов.
Про прочих я уже написать не смогу – выдохся и диссертацию надо заканчивать, иначе кушать будет неча.
Еще посылаю Вам стишок, который тогда был новый, а сейчас нет[384].
Еще я клянчил по бедности – нельзя ли получать, комплиментарно, книги IMRC изданий? Плакат Малевича? А я для местной библиотеки заказываю.
Ваш Леша
5. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву<8 марта 1979 года>[385]
Международный женский день
Итак, Леша, уже не до игр. При сем прилагаю письмо издателя, в коем он торопит. Доделывать мне по первому тому – еще до хуя. Увы, издатель твердо стоит на позиции – не платить загодя. Значит, придется платить мне. Посему: либо Вы изыскиваете средства и СРОЧНО копируете мне фотографии в Вашей части – либо шлете мне оригиналы, и я это делаю сам. Переснимать Уфлянда с Проф<ф>ера – смешно[386]. Не вытянуть. Других фотографий Уфлянда у меня нет. <…> Если и Вы не усилите и не пришлете в течение двух недель фотографий У-Е-В[387] и пр. – пойдут без, но с матерными выражениями (в предисловии) в адрес их друзей (Вас и Шарымовой. Шарымовой – в любом случае, даже если пришлет. Она мне крови перепортила больше, чем всё ГБ в Ленинграде!). Рисунки же я из книжки всё равно использую.
Вижу так: титульный лист подборки – «Филологическая школа» – шрифтом поперек шаровидного рисунка Уфлянда. Хотел дать университетскую набережную – дорого. И фотография-то не ах (в книге «Мосты и решетки»[388]), просто – спуск и Дворцовый мост. Нева, одном словом. Не стоит, думаю. Далее: следует Ваша статья (не написанная!) и – лист: Владимир Уфлянд. Фото. Далее: мое и Ваше предисловие о ем. Лист с коллажем из рисунков. Стихи. Далее: Еремин. Так же. И далее – что и как Вы предложите. Виноградов —? За ним – Кулле. За Кулле – Кондратов. Вы?
И на этом конец Вашей части.
Затем идет лист: «Барачная школа». Фото грязного двора. Много фот Кропивницкого, Сапгира, Холина и их подборки.
Затем: «Геологическая школа». Фото пейзажа. Коллаж из полевых фотографий Виньковецкого[389].
И т. д.
Повторяю, если Вы в ТЕЧЕНИЕ ДВУХ НЕДЕЛЬ не пришлете мне оригиналы и копии, обхожусь тем, что есть. Устал уже.
На все эти фотографии мне придется вложить от 100 до 200 долларов. Надо где-то взять. Найду. Может, таксы придут[390]. Фотограф у меня тоже – в соседнем городе, и работать с ним приходится письменно. Давать эскизы каждой иллюстрации.
Тяжко.
Лимончик[391] прислал замечательные фотографии к 3-му тому, но переснимать их – каторга: цветные! Каким-то гавенным поляроидом сделаны. Что-то получится?
Но первый том надо сдать в апреле. Тогда и слезу с Вас, но не совсем. Пришлю Вам заготовки второго тома, решайте, что делать с Бродским. 14 номер Континента никак не могу достать. Обещали. Посмотрю[392].
А еще нумеровать страницы, делать индекс фамилий – бррр! Илья просто ни хуя не делает, ссылаясь на пейперсы. Аспирант ебаный. А ведь прохвессором станет![393]
Кстати, какое у Вас звание? Не взирая на всё Ваше черепашенье, ставлю Вас на титульный лист, в редколлегию: проф. Дж. Болт, проф. Сидней Монас, Лифшиц, Лимонов и Левин. Поскольку даже разговорами Вы мне здорово помогли и вдохновили. Одному трудно бы.
Се-час с ужасом думаю, что надо еще перепечатывать графемы Худякова и переделывать Глеба (много нового нашел у Яши)[394].
Но главное – фотоматериалы. Всю душу вынули. Озверел.
На чем прощаюсь и – жмите, жмите, жмите!
Жду
Ваш ККК.
6. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому10 марта <1979> года
10 марта
Дорогой Костя,
се moi в 1975 году. Была подпись: «Рисовал Пушкин», но я ее отрезал за лживость – рисовал Бродский[395].
Существенных изменений в роже не произошло – и в 1975 был уже хорош.
Извините, бегу писать десертацыу
Ваш Л.
7. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому20 марта 1979 года
20 марта <19>79
Вторник
Милый Костя,
кажется, теперь я расплевался с Вами. Или еще что-то должен? Сначала я уклонился в мемуары, накатал страниц 10, а до дела не дошел. Пришлось начать сначала (мемуары оставил до лучших времен).
Большая просьба. Обязательно пришлите мне гранки. Если гранок у Вас не будет, обязательно дайте мне возможность просмотреть окончательный вариант, прежде чем пойдет в печать – в этом случае особенно не хочется лажи.
И вообще держите меня в курсе издания.
Ваш
Л. Лившиц
8. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому11 мая <1979> года
11 мая
Милый Костя,
пожалуйста, сделайте в тексте следующие поправки:
1) у Кулле мать была не частично цыганка, а частично шведка,
2) мать Уфл<янда> – Елена Измайловна,
3) (о Кондр<атове>-Белом) до статистической поэтики[396], к Вашему тексту:
4) Еремина-Уфл<янда>-Вин<оградова> с Красильниковым 7/XI-56 не было. Это точно. Вообще мы демонстраций не пропускали и орали «Долой клику…»: главное, что забавляло, это именно автоматизм, с которым не слушающая толпа кричит свое «Уррра!»: помню, как я всю дорогу нес портрет Маленкова вниз головой и никто не заметил. Но в тот день мы потерялись, и с Крас<ильниковым> шли два его рижских земляка – Карл Лаува и Китаец (Китаенко), оба просто мирные алкоголики. Их-то и взяли вместе с Михой, а через нек<оторо>е время выпустили[397].
5) Настоятельно прошу: уберите «Кроме Бродского». Иначе я не могу поместить свою заметку. У Вас много других возможностей обосрать Бродского в 5 тт.
6) Уфлянд – чернявый? Он темный, но даже с рыжинкой. Никак не чернявый.
7) (общее) Уберите звездочки из моего текста – они катастрофически не совпадают со звездочками в Ваших комментариях-реминисценциях. Да и не нужны.
Мы, кажись, встретимся осенью в Нью-Хейвене? Это прекрасно. Кстати, не пришлет ли мне Ваш приятель И. Левин оттиски своих статей? Буду очень и отблагодарю, чем могу.
А у Вас хочу попросить не только брошюру (чтоб решить вопрос об архивах – будете разочарованы), но и несколько листков Вашей замечательно красивой stationery. Напишу на них письма Уфл<янду>, Еремину и Виноградову. Да и Красильникову можно.
Ваш
Леша
Писал ли я Вам, что 14 июня покидаю Ann Arbor? Буду жить в – не знаю, где, а служить:
Dept, of Russian Lit. & Lang.
Dartmouth College
Hanover, NH 03755
9. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву24 июня 1979 года
24 июня <19>79
Леша, караул!
С этим ёпаным переездом не могу найти Вашего письма с правками. СРОЧНО, спешиал деливери[398], вышлите таковые! Надеюсь, у Вас-то они есть?
Не могу сдать путем всё той же Вашей статьи. Всё остальное подгоняю к концу. Джон Боулт написал прекрасное предисловие, вчера переводили с ним на русский, хотя я предпочел бы пустить по-аглицки. Кому надо, прочтет. Но Джон хочет по-русски[399].
Нашел прекрасные мемуары Довлатыча про Уфлянда. Тоже кусками пущу, в аппендиксе. Это его рецензия «Рыжий». Тут кстати будет мочаловского «Рыжего» процитировать, больше он ничего не написал[400].
Джон от антологии в восторге. И от Вас, и от Лимончика.
Как это у нас, не сговариваясь, всё в одном стиле получилось?
Ведь не я ж на Вас влиял? И не Вы – на Лимона?
А цитаты из Довлатова, которые тоже пишутся органично.
Срочно нужно за 2-й том. Боюсь, что бить начнут немедля, поэтому пишу издателю, чтоб печатал сразу два. С 3-м и прочими будет легче.
Но НЕМЕДЛЯ, НЕМЕДЛЯ вышлите мне правки!
Эшли[401] сделал колоссальный дизайн, коллаж из полудюжины фото на страницу. Кто, как Уфлянд, – отдельно, кто, как геология, – скопняком. Увеличивал и уменьшал, страниц 14 коллажей. Откопирую, пришлю. Только с копирней возня.
И обложка – блеск[402]. Но там издатель посмотрит.
Издатель наш, Кленденнинг, окончательно перебрался из Бельгии в Массачусетс
Дело, Лешенька, опять за Вами. Сегодня звонил, пытался найти Ваш телефон – нету. Завал. А если Вы еще уебли в какую Европу на вакации…
Ишачья работа. Больше не хочу антологий издавать. Но ждет кое-что еще и похуже: каталог[404]. Будет страниц в 300–400 с массой иллюстративного материала, поэзией и живописью – чорт-те что. Исправленный «Аполлон»[405].
Словом, вроде всё пока. Шлите правки и срочно сообщайте телефон.
Ваш ККК
10. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому<б. д.>
16 Valley Rd
Hanover NH 03755
tel. (603) 643-6097
Дорогой Костя,
потеря поправок в данный момент необратима – я тоже не могу разобраться ни в чем после переезда. Главное, что я хотел – исключить подъ. бывание Бродского. Это sine qua non[406].
Далее: обстоятельства ареста Красильникова я знаю очень хорошо и точно – никаких вариантов быть не может.
Кулле Серг<ей> Леонидович – 1936 г. р. (29 февраля!)
Перед переездом я нашел еще стихи Красильникова. Я их Вам послал?
Поздравляю с близким завершением трудов.
Ваш
Л.
11. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому<10> июля 1979 года
Дорогой Костя,
думаю, что я всё же не посылал Вам новонайденных Красильникова и Кулле, поэтому присовокупляю.
Ваш Л.
3/VII
Минувшей ночью было видение (слыхание): пригрезилось, что Вы звонили. Проснулся весь в поту.
Дорогой Костя,
На обороте сего: единственный отысканный стих Красильникова; написан в начале 4-летней отсидки[407].
«МОИ ТРОИЦЫ» – могут идти как автобиография Кондратова[408].
К сведению: его описания собств<енных> сочинений.
Я работаю. Скоро вышлю остальное обещанное.
Ваш
Леша
12. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву[409]16 октября 1979 года
16 ок<тября><19>79
Леша, милый! Шестой утра, а я всё лежу, Вас перепечатываю. Из даденного – выбрал 40 штук, а всего-то было – 44? Не больше полудюжины откинул, а больше не могу. Хороши уж больно. Вы поймите, я человек скорее жестокий, нежели добрый. Чего не терплю – плохих стихов, хоть даже у Бродского. Правда, у Бродского я таких не встречал. И у Кушнера. И что особо радостно – у Вас. Вы поэт какой-то очень странный. Между Бродским и – Уфляндом, а вообще – сам по себе. Точно определить Вас в поэзии не берусь, хотя истоки (и пересекающие потоки) ясны. Определяю Вас просто как прекрасного поэта. Скромного, к тому же, что среди нашенских поэтов – редкость. Совершенство Кушнера, алкоголизм Уфлянда, еврейский трагизм Бродского, историзм Сосноры и что-то еще подспудное – от обериутов. Очень странный помес. Исторические тексты роднят Вас скорее с Кривулиным (не читали его «Стихи в историческом духе»? Прочитайте в 4-м томе, понравятся. С обериутинкой)[410]. Нежели с Соснорой. А вообще – откровение. Прочитал всё, перепечатал дюжину и хочу еще. Шлите мне еще всякого рода писаний: НРАВЯТСЯ. Перечитываю по второму разу, а многие буду по четвертому, пятому. Уже некоторые помню. Но совершенно Вы у меня ни на какую полку не укладываетесь, хоть и знаю о Вас – всё. Может, это с непривычки. Так что шлите.
И еще: расшифруйте (хотя бы для меня) посвящения. Памяти Ю. Р. – я испугался: вдруг действительно Юра Рыбничек
Еще надо будет (потом) заняться вопросом лексики – у Вас она зело богатая, и слэнгом тоже. Предлагал Коэлу – без проку, несерьезный он человек[412]. А я филфаку не обучен, я падежи с местоимениями путаю, а уж причастия от дее – ни в жисть не отличу. А надо бы!
Словом, Леша, идите Вы у меня (у нас) изрядным «корпусом» стихов, как выражается Наташа Горбаневская[413]. По первому разряду похороны. Отбирать у Вас просто невозможно: отобрано. Из сливок сливок не сделаешь. Это я серьезно.
Что нужно еще: ФОТО. Во всю морду. И сугубо сухие биогр<афические> данные: даты и всё. А то не знаю – когда выехали даже. Так, для литературоведов.
Сегодня перепечатаю, сяду писать вводку. Очень скромную, как Вы.
А Вы, давайте, тоже работайте, зараза. У меня уже – вооот такая пачка сделана, %% 90 предисловий и %% 30 стихов. Ну, эти я быстро наверстаю. Я в день по поэту делаю.
Но обрадовали Вы меня – чрезвычайно. Может, и Гаррик
И где бы найти Иосифа Бейна? У него должно быть что-то. Бокову в Р<усскую> М<ысль> писать – смыслу нет, не отвечает. А Бейна там печатали, пару стишков. И в Континенте. Тексты его я слышал году в 63-м, один раз, с тех пор исчез в своей Риге. А – был[415].
Боюсь упустить. Вот, чуть Вас, заразу, не упустил!
Но даже лучше, что Вы во 2-м томе. Изящней.
А еще мне ишачить, Леша, и ишачить… Том – толстеет.
Но – шлите мне еще чего, из ранних, что ли. Для комплекту. Чтоб знать.
И знаете ли Вы что о Нонне Сухановой? Напишите. А то – наслышан, а не знаю[416].
Словом, гоните, гоните, гоните.
Обнимаю. Ваш ККК. Поклон семье.
13. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому21 октября <1979> года
[ACRC: 54, 4]
21 октября
Милый Костя,
спасибо на добрых словах. Так получилось, что диссертацию надо было дописывать, сидеть за машинкой – писать научное – неохота, и как-то автоматически припомнил за один длинный вечер всё, что сочинялось за последние годы: чтобы поддерживать стук в машинке. Послал одновременно Вам и Иосифу, и оба вы излили потоки молока и меда на мое истерзанное сердце, причем оба клянясь, что вообще-то вы люди недобрые, хвалить несклонны и т. п. И впечатления даже у вас обоих сходные, из коих особенно льстит моему вдруг невесть откуда взявшемуся тщеславию, что, мол, ни на что не похоже (И<осиф> так и начал: «У А. А. это была высшая похвала: Ах, это ни на что не похоже»[417]). Тут еще вспоминается, как Ганечка объяснял Мышкину, что нет худшей обиды, чем сказать человеку, что он похож на других (цитирую по фильме Пырьева, которой мучил студентов на прошлой неделе)[418]. Но я-то знаю, что на что у меня похоже. И если даже я и написал дюжину-другую приличных стихотворений, я не поэт – слишком мне редко Муза, Марь Иванна, встречается.
Если надо что-то обо мне сообщать, то, вероятно, следующее.
Родился в достославном 1937 году.
Единственное влияние на всю жизнь – отец, Владимир Александрович Лифшиц (1913–1978), человек благородный и обаятельный, как «Я» в «Герое нашего времени», подлинно одаренный поэт, но изломанный, затравленный и замученный подлой советчиной.
В 1954–1959 гг. я учился на филфаке ЛГУ и тогда же тесно сдружился с В. Уфляндом, М. Ереминым, Л. Виноградовым,
В. Герасимовым, С. Кулле, Ю. Михайловым, М. Красильниковым – см. «Тулупы мы». Позднее с Бродским.
Кроме упомянутых в предыдущем абзаце из великих людей встречался с М. М. Зощенко, Б. Л. Пастернаком, Робертом Фростом, Н. С. Хрущевым и в 1950 году видел голого И. В. Сталина (в трусах, на ливадийском пляже)[419].
После недолгой интермедии на Сахалине четырнадцать лет прослужил заведующим отделом спорта и юмора в редакции журнала «Костер», заодно сочиняя пьесы для кукольного театра, стишки и песенки для детей.
В причинах, побудивших меня покинуть отечество, я сентиментально и длинно, но искренне, попытался разобраться в монологе «После прощания» (см. «Континент» № 9)[420].
В Америке работал пишущей машинисткой в издательстве «Ардис» и заодно прошел докторантуру в Мичиганском университете. Теперь служу в Дартмутском колледже, осуществляя тем самым пророчество товарищей по 2-А классу 222-й школы Дзержинского района гор. Ленинграда, которые зимой 1945-го года, пораженные впервые моей очкастостью, воскликнули: «Профессор кислых щей!»[421].
конец био – конец био – продолжение в след, номере–
С «памяти», действительно, получается перебор. В основном я-то имел в виду, что стихи – это функция памяти, а не кто в самом деле помер, кто нет. Надеюсь, Рыбничков
Про Иосифа Бейна не знаю ничего. Единственное, что приходит в голову, что это гибрид Иосифа Б/родского и Р/ейна. Гарик Восков – прелестная личность. Но стихи его, по мне, не совсем стихи – а такие зен-буддистские максимы. Его адрес:
George Voskov
1368 McIntyre, Ann Arbor, MI 48105, tel. 313 662 8068
Сегодня вечером приезжает к нам на пару дней Бродский, от которого вдохновлюсь и пришлю Вам статейку.
Привет Илье и Болту[423].
Ваш
Л. Лосев
Кстати, чтобы избавиться от говна в фамилии и заодно узаконить свой давний псевдоним (придуманный для меня отцом), я через суд изменил имя:
Lev Lifschutz Loseff, or Lev L. Loseff, or LLL[424].
Так и прошу меня именовать – 30 долларов плочено.
14. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому[425]<конец декабря 1979 года>
Дорогой Костя,
не считайте, что я уж такая сволочь, а считайте, что я глубоко несчастный старый человек, обремененный семьей, долгами, болезнями, заботами. Да будь моя воля, да я… да Господи… Я б только и писал, что для Ваших предприятий. Но ведь от меня papers’ требуются (вот послезавтра лечу в Сан-Франциско докладать очередную поебень), Ph.D. им вынь да положь – иначе кушать не дадут, Костя[426].
Но Вы ведь знаете, что я всё ж таки сделаю, чего обещал. Первым делом в январе сделаю. Клянусь. И автограф Иосифа Вам организую. И рукописи в духовой откажу[427] (ждать уж недолго).
Раз Вам уж по душе моя ахинея, посылаю одно недавнее изделие, которого сочинение было мне куда как приятно[428].
А не пришлете ли хоть зирокс этой новой Рейновой фотки? Он-то ведь вроде, по слухам, в наши края всё же намыливается[429].
А в каком состоянии 1-й том?
Сч<астливого> Рождества и Нов<ого> года!
Ваш
Леша
Я Вам не писал, что я узаконил и оприличил мою фамилию? Всюду д<олжно> б<ыть> так[430].
15. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву[431]31 декабря 1979 года
31 дек<абря><19>79
Леша, милый! (Он же – Лев Л. Лосефф, у меня, у Ку-Клукс-Клана, идею сфиздили?! – Три КаКа, как говорил Юрик Климофф, или – ЛаЛаЛа?[432])
С Новым годом Вас и всё Ваше семейство, супругу верную Ниночку и некоторое количество мелких. Не грустите, не хандрите, в том году начну звонить, директор обещает карт-бланш телефонный. А долги – у всех долги, как клопи
1-й том выходит (ДОЛЖОН) в генваре, недолго уж. Если пиздатель не пришлет, сам немедля вышлю. Хотя и просил у него полдюжины для сотрудников.
2-й том – работа горит. Растет, падла, не днями и не часами. Уже 50 поэтов в ем, на 10 более 1-го, а по страницам… И ведь все поэты, Леша! Иные, скажем, просто обозначены, но ведь как же – того же Юпа
Пушкин о Хлебникове, Волохонский-Хвостенко-Ентин-Тупи-цын, Бурихин, Бокштейн. Ходасевич (если Дичок Сильвестр раннюю поэмку даст[436]). Рейн-Найман-Бобышев-Бродский-Кушнер-Мак-Гордин-Бейн. Лившиц. (Пардон, Л. Л. Лосефф.) Радыгин. Юпп-Евсевьев-Боенко-Бестужев-Взятко-Кутев-Рощин-Славко Словенов (Страна Сайгона), Бруй-Капелян-Нусберг (КНИГА), Морев-Прокофьев-Анчаров, Киселев-Марков (политехники). Шнейдерман-Алексеев-Петров-Рубцов-Халиф. Левоневский-Коврижных-Савелий Гринберг (палиндромы). Соснора-Кулаков-Гитович-Бетаки-Корнилов-Домашев. Безменов-Климов-Виратян-Палей-Фролова-Молот (это всё мои други, с ними начинал, больше о них, чем стихов) и я.
Итого – 50. Из этого только половина вкрутую пойдет, подборками, а остальные – эпизодично, для фону. Из Вас – ужасён последним стихом. Круто, круто. Приемлю с визгом. ШЛИТЕ ЕЩЕ, зараза! Илья тут в Вас влюбленный, всё ходит и целится подборку откопировать, гад. Предисловий же не пишет, поскольку тоже пишет пейперсы[437]. Но и намешали Вы лексики и географических рядов – в духе Велимира! Ух! Лешенька, Вы ж поэт, бля! Скромничает, паразитская харя! Еще, еще, еще! Читать Вас – радостно, насколько муторно – читать Диму[438]. И знаю, что Дима – титан (но по-моему, кипятильник), а меня интересуют более силы подспудные. ГДЕ Гаррик Восков?! Не отступлюсь!
Женю Вам не посылаю: цветные, хуевые, мелкие и зирокс не получится. Скорей бы приехал!
Дима тут был у Виньковецких, через третьи руки передал, что он ничего против меня не имеет. Зато я имею! Его тут Пиваски и Виваски на щит подняли и поднимают[439], осенью будет с ними выступать – во по Союзу взвоет! А может, он глухой и не услышит. За Диму я написал статью «Кокетка и монах», по-моему, очень к нему подходит[440]. 2-й том получается еще веселее, посмеемся. А что ебать нас будут – так сообща! Придется им пялить Лимона, Халифа, Вас, меня, да и всех поэтов в придачу! Утомятся, бляди. Не ебет.
Рецензию просит Марамзин, НА 10–3 °CТР! Илье, бляди, писать, а он, блядь – пейперсы пишет, о гомосексуализме Шестова и Достоевского! Бррр! Не читал ни того ни другого. Читаю Дюма и Уфлянда, интересней.
Смотрите меня по теле (фильм «Дневник Юлии») 8 генваря по Пи-Би-Эс, вечером. Там играю я и Виктория Федорова. Илья тоже играет, интеллигента. На час, чать, фильмик! СМОТРИТЕ![441]
Сделал «Зачем я это сделала?», 100 цитат[442], так – Кухарец занял, падла[443]. Денег у них нет. Сам издам, институтом. Джон обещал. И антологию мою «Лепрозорий-23», 23 прозаика ленинградских. Нет там только «Горожан», а всё остальное – есть. Иззздадим![444]
На чем обнимаю, желаю, приедет Рейн – ВЫПЬЕМ! До старого Нового года – не пью. Ваш ККК.
16. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому2 июля <1980> года
2 июля
ТО К. К. Кузминский
FROM А. Лосев
SUBJECT дематериализация
Дорогой Костя,
что это Вы дематериализовались, слиняли, исчезли как дымный морок иль манящий мираж? (Да и антология, на начало года обещанная, что-то не материализовалась…)
Откликнитесь и объяснитесь.
Для взбодрения духа Вашего, видимо истомленного техасской засухой, посылаю только что полученное от Уфлянда сочинение. (И Еремина.)
Ваш
Леша
ПС Я приискиваю себе машинку получше. Как называется Ваша? Чего она делает и чего нет? Сколько стоит? И вообще всё, что о ней можно знать.
17. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву8 июля 1980 года
8 иуля <19>80
Лешенька, рыбка! ВЫШЛА ОНА! Уж с неделю! Жду лишь копий, чтоб выслать. Издатель писал: уже выслал шесть штук (от 4-го). Значит, идут. Коим классом – невем. У меня же – один, словно Библия! КРАСОТЫ!.. Все шизеют. Не верят! Обложка! Ну, увидите. Скоро. Распишу один Вам. Остальные – В РОССИЮ!
Вам не звонил, пил от радости, лето, всё броук. Я пока добиваю 2-й. Издатель рычит от восторга и требует срочно. Ваша статья об И.о. Сифе набрана. А его – подождет. Ибо нету силов[445]. Пока – компоную, дописываю, всовываю, фоты опять же… А попутно – статьи для другого. Жду ЕЩЕ материалов, от Нусберга, Молота, многих. Гробман тексты прислал – обалдеть! Знал, что пишет, читал, но – НЕ ЗНАЛ. Как и Вас. Ведь у людей же – ТОННЫ скопились! И – не знает никто! Олежка Прокофьев – и тот! Начинал-то ведь – в Синтаксисе! Ну, стишок в Аполлоне[446]. А – в промежутке? ТОМ поэзии, и какой! Так – со всеми. С Ильюшей Бокштейном, да даже со мной. Кстати, Лешенька, если (я полагаю) Вы уж отчитали мой рОман, о коем ни словом, то, чтоб не мне посылать, взад-назад, пошлите на имя Елены Мальчевской, ей я всё обещаю, а копии нет[447]. Не затруднит? А «Лепрозорий» – взад. Хочу оригинал послать издателю, не всё же Метрополи факсимильно издавать[448].
Еремина заглотал. Грустно. Грустно за него. Не опечатки, к коим он, как и я, болезнен, а – одинокость. Но будете писать – сообщите, что я его строчки 18 лет смакую, как гурман. 14 ранних текстов с 64-го носил в голове, поздние супруга перерисовывала (гиероглифы). Меня он – нашел.
За Вуфлянда – что ж? Начал, и загрустил. Раешником, дивно. А я к раешнику в прозе пришел, тож не без его влияния (опосредованно, через Рыбникова). Жена сегодня, визжа от восторга, звонила с работы, что получили Уфлянда![449] Я спросонья, а она мне и Негаша[450] сует, и пересказывает, и скачет, як дурна. Во 2-й том! Хоть себя сокращу (но скорей Боббрского![451]), и Еремина туда ж! Но как Вы копировали? В строке 4-й 116-го – никак не разберу (складка) – овидь (9). Над заливом – Остальные расшифровал, где складка.
А засуха она да. Плаваю в поту, и тюкаю, тюкаю, пальчиком… Чего и Вам желаю.
Машинка ж – делюсь опытом: (перепробовано всё) – Адлер лучше, но на него еще НЕТ русских головок. ТОЛЬКО НОВУЮ (гарантия – окупится!) и, рекомендую – в кредит. Моя ест 36 в месяц, с рассрочкой на 2 года. 1-й год и чинят бесплатно. На 2-й – рекомендую – за взнос в 86 долларов – ВЕСЬ ГОД ходить будут, на цырлах, и чинить – в любом количестве. А они, суки – КАПРИЗНЫЕ! У меня вот тут, по весне – забарахлила, стала белую ленту жрать (корректировочную). 3 мастера 3 месяца бились, ленты бесплатно таскали, загадка и для них. Починили. И брать – Ай-Би-Эм Селектрик-2, с корректировочным ключом. 800 долларов на 2 года. 200 или 300, что ли, в начале, потом – по 36. Но корректировочный ключ дает возможность ТИПОГРАФСКОЙ чистоты! Без – дешевле, 600. Но! Лучше – пере-, чем недо-. Окупится. Второе: ленты – дорожают с августа сего – на 25 %. А?
Заказывать – только оптом, и еще предлагают какой-то льготный план, если регулярно. Узнайте сами. Я – человек нерегулярный! То пью, то – каааак заработаю! Но 10–15 в месяц на ленту кладите. Белая – копейки. Если будут Вам совать Селектрик-3 – нахуй, на хуй! Преимуществ – с гулькин нос (понты!), а – цена? Итого: 300,36 в месяц + 15, и всё. 36 и 15 – это 40
18. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву[452]24 декабря 1980
24 дек<абря>< 19>80
Леша, я на Вас столь обозлен был, что даже не хотел с Рождеством поздравлять. Из России, Европы и Америки идут поздравления – один со-автор молчит. При этом не в загрузе: с г-ном Левиным корреспондирует.
Рад, что том произвел впечатление. Мне он обошелся в 9 месяцев работы (из них 6 – выбивал из Вас Вашу часть!). Плюс 9 месяцев нервотрепки с местным фотографом – не доверяя почте (а еще менее ему). ДВА раза возил фотографии в Вако, за 150 миль, не имея машины, чтоб пересъемку делали при мне[453]. Но кого волнует чужое горе?
Ко 2-му тому все переснятые им материалы – пришлось переснимать заново (а иные – и разыскивать, поскольку оригиналы вернул), поскольку на вчиненный им счет издателю (600 долларов) – издатель оплатил меньше трети и не платит. Поэтому друг Эшли – отказался печатать фото. Что ж, нашел фотографа в Хьюстоне, Сашу Когана с биофака. Опять жду.
2-й том целиком набран и готов, сейчас, наоборот, режу, клею и сокращаю: материала оказалось на 1200 стр. Подборки не сократишь (сами и пишете о Ривине: «…который только в таком объеме…»![454]) – а что о Рейне, скажем? Это его ученичок перебьется, ему славы не занимать – кстати, в ЧЕТВЕРТЫЙ раз напоминаю: где его сборник, купленный для Института и посланный через Вас на подпис?[455] Ебал я уже и подпис, просто тексты нужны для сверки – не по памяти ж! Хотя – могу. Текстов 50–80 помню. Если он у него, то стребуйте, у Вас – вышлите.
За 4-й том сажусь в январе, все материалы готовы, остается перепечатать.
Касательно Сюзанны – а Вы читали ее «Живое зеркало»? Это оно и было началом этой антологии[456]. Касательно носорога – я ему во 2-м томе еще не так выдам! Матерьяльчиков есть. Ибо сволочь эта, Максимов, – имеет самое непосредственное отношение к этому изданию: я, еще с приезда до, говорил с другом его Марамзиным о том, что надо б достойно представить Москву-Ленинград в этом журнале, в Вене о том же – говорил с Горбаневской, в Париже – с самим Владимиром Емельяновичем – и, заказанная и готовая подборка 6 молодых Ленинграда – пролежала ДВА года и – канула в вечность. Я, Лешенька, не «счеты свожу» (это я могу и вручную, при встрече), а показываю сугубую литературную действительность. Что же до эстетики г-д бывших членов – так она у них ни на грош не изменилась, носороги и были, и есть[457].
А рогатки, Лешенька, я ебу: ненужную злобу, возню, протесты – путь этой книги (КНИГ) Максимову не затруднить. Из даже дюжины писем, где, скажем, в двух-трех высказываются аналогичные с Вами опасения и мягко журят меня – 99 %, тем не менее позитивно и ЗА. Так о чем же беспокоиться? Какие последствия? Лимончик в восторге пишет из Парижа (он тоже не знал об этой подъебке), что Максимов брызжет слюной и вопит: «Мы таких к параше не подпускали»! А я бы и сам с ним рядом не сел!
Не люблю я литературоведение: ЛОЖЬ, припудренная временем или именем. Прочитал сейчас – впервые – «8 часов с Ахматовой» мудака Струве[458] – Боже, какая ДУРА АА была, претенциозная и самовлюбленная! А не скажи, ни-ни, сложили уже образ мученицы, трех мужей пережившей! А стихи – блевантин банальный. Как и весь Пастернак после «Сестры!» Как и весь Мандельштам до воронежских: ан нет, нельзя: литературоведы утвердили!
Я же – утверждаю другое и намерен еще утвердить. Мое ревю на Халифа – ни одна блядь не берется печатать («авторитеты задеваю»)[459]. А для поэта – нет авторитетов. Даже Иосиф, которого чту как лучшего ныне, – не свободен от поэтического конформизма! (Начиная с периода встречи с А. А.) От Уфлянда он, к сожалению, мало чему научился[460]. Вы – больше! Ибо не только Уфлянд, а и А. К. Толстой, которого Иосиф наверняка и не читал. Западник!
Я не сержусь, Леша. Я объясняю. Сержусь я (и буду) только на Ваше, мягко говоря, невежливое молчание. И за сборник его. Ладно, надо работать. С Рождеством Вас. Ваш ККК.
Р. S. По поводу Вашего молчания – я просто психовал. И чуть не запил, но не на что было. Я ж не Ph.D.! Хотя голландцы – обещали.
Р. Р. S. А за стихи – спасибо. Добавлю еще пару к Вам. Голос же – как тут усилишь? Запись есть? Сделайте? К.
19. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому11 февраля 1981 года
11 февраля < 19>81
Дорогой Костя,
посылаю (сегодня) Вам Вашего Бродского. Книгу эту я нашел (разыскал) на прошлой неделе в Нью-Йорке в куче бумажного хлама невыполненных обещаний на столе поэта в его опустелой квартире (сами отбыли в Рим до мая). Заодно отыскал свой шарф и еще кое-какую мелочишку (как говаривал один мой знакомый прозектор, потроша кадавров).
Я так понимаю, что у Вас нынче депре. Если Вас это утешит – у меня тоже. Напрасно Вы прошлись в прошлом письмеце насчет моего остепенения – эта чушь только усугубляет все реальные пакости: бедность, одинокость, старость и проч.
В беспринципной, и потому единственно для меня приемлемой, газете «Нов<ый> Амер<иканец>» будет на днях тиснута моя рецензия на 1-й том (по Голосу я говорил еще в декабре)[461]. Там то же самое – восхваление и тома, и Вас до небес с оговоркой по поводу анти-ахм/максим, эскапад, к<оторы>х я по-прежнему не могу понять. Т. е. могу понять, что может не нравиться А. А. А. и, тем более, Влад<имир> Емельяныч[462], но не понимаю, какое это отношение имеет к данной книге. Да и прием не одобряю – тыкание носом в былые кучи. Будто Вы не знаете, что профессиональному литератору трудновато было выжить без конформистской судороги время от времени. Хотя бы среди тех, к кому Вы неплохо, кажется, относитесь, в той или иной форме оскоромились и я, и Уфлянд, и Еремин, и Виноградов, и Кондратов, и Сапгир, и конечно, Глеб[463]. Графоману соблюсти невинность легче. Ладно. Нас мало в мире, и мы не USSR и USA, чтобы позволить идеологии нас поссорить.
Новый адрес Натальи:
Natalia Sharymov
20 Bethune St. #5c
New York, NY 10014
Tel. (212) 929-2745
Ваш Леша
20. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву[464]17 марта 1982 года
64-57 Wetherole St.
Rego Park, NY 11374
17 марта <19>82
Нью-Йорк.
подвал.
Дорогой Леша! На год задержалось издание 2-го тома, потому что: а) Издатель отдал его на рецензию… ИВАСКУ и б) Потому что Иваск натравил на меня своего нового протеже Бобышева, и Дима звонил издателю и во все колокола с запрещением его печатать[465]. Помимо были и другие возникновения: Нуссбергу потребовалось срочно снять статью из сданного в печать тома, Виньковецкому – фото, и все они звонили Кленденнингу. Отчего, понятно, тот озверел.
Сейчас я переработал том, изрядно его сократив (на ТРЕТЬ), и единственное, чего требует издатель, – это письменного разрешения от всех «американских» авторов – включая, понятно, Вас.
Посему: жду от Вас бумажки-подтверждения, что статью об Иосифе, а также свои тексты Вы даете в том без принуждения (не под пистолетом) и согласны на их публикацию. Просто письмо: я там, Лев Лившиц-Лосев, разрешаю К. Кузьминскому опубликовать мои стихотворные и один критический текст в его антологии. Подпись. Дата. Ясно, по-аглицки – Кленденнинг по-русски не читает.
Я уже четвертый месяц в Нью-Йорике, поселился в дивном подвале Квинса, работаю как пчелка, одному Шлаксу в Аризоне сдал и сдаю – 4 книги[466], да Кленденнингу надо срочно 2-й том (и ложиться за 3-й[467]), да помимо дел. Жену сдал в архитекторы временно, на харч хватает.
А чего Вы, лошадь Пржевальского, не усекли потрясности Алика Мандельштама?[468] Или Бродский отравил Ваш слух навсегда? Анри написал еще одну восторженную лицензию
В редколлегию, вместо вонючих профессоров, набрал собак: покойного Джонова Лорда Черняна, свою Принцессу Нежинскую и Д-ра Финеаса Смита. Они-то уж от меня не будут открещиваться, в отличие от Вас с Хэдиком[470].
Тоська Киселева (или Иванова) из «Леннаучпопы», подруга Наймана (а ныне дебошира-иконописца Витьки Володина), написала мне по памяти кучу стихов Сережи Вольфа[471].
Меня преследует мафия, но я стойко держусь и отстреливаюсь: спасал тут малолетних Ромео и Джульетту, а след обрывается у меня в подвале…
Словом, весело.
Срочно жду разрешительного письма.
Ваш ККК, экс-голова
(из института тоже пришлось выйти, в связи с Бобышевым)[472].
21. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскомуб. д
Дорогой Костя,
всё это бесконечно печально. Вольно ж Вам было смешивать божий свет с яичницей, вашу величественную антологию с Вашими мелкими личными счетами.
Ну да дело хозяйское.
Пишите, если чего еще надо.
А Роальда жалею, но мне не интересно: вяло, манерно, диллетантно.
Ваш
Леша
22. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву[473]15 апреля 1982 года
15 апреля <19>82
Дорогой Леша! От Вас – исключительно – зависит, будут стихи Бродского в томе или нет. Как Вы помните, в нашем – трехлетней давности – разговоре с Иосифом (при Вас), Иосиф просил меня не писать о нем, а стихи – чтоб отобрали Вы. По телефону.
Сейчас, из-за этой поебени с Иваском-Бобышевым (г-н ридер растрепал Диме содержание тома), я делаю последнюю отчаянную попытку договориться с Бобышевым[474]. Как Вы понимаете, менять в СВОИХ текстах я ни ради кого ничего не намерен, но даю каждому поэту карт-бланш изложить свои соображения. Пусть они и противоречат моим.
В отношении же Иосифа требуется следующее:
– список текстов, сделанный Вами (по сборникам, они все у меня есть),
– письмо Иосифа, разрешающее опубликовать данные тексты.
Не мне Вам объяснять, что ежели присутствуют Рейн и Найман – без Димы и Оси не обойтись – иначе что это за антология? Гордина, скажем, и Мака я могу пустить урывками[475] – но с Иосифом так грешно. Грешно еще и потому, что читателю это нужно[476].
Словом, полагаюсь на Вас и на Вашу добрую волю, только сделайте это – ПОСКОРЕЕ. Я должен был уже в мае сдать оба полутома (сократив их на 500 стр., что сделано), но еще есть маненько работы. Так что изыщите Иосифа и наприте. Подборка должна быть в пределах 30–40 стр. (не текстов, тексты у него километровые есть иные). Набрать их мне – один-два дня. Но срочно!
Прогостил тут 4 дня у Нуссберга
На чем прощаюсь.
Ваш ККК
23. Л. В. Лосев – К. К. Кузьминскому5 мая 1982 года
5 мая <19>82
Дорогой Костя,
Я старался, как мог, но Бродский решительно против публикации в антологии. Ваш бессмысленный наскок на Ахматову всё испортил[478].
Если хотите, договаривайтесь с ним сами (напишите ему).
Увы.
Леша.
24. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву[479]13 июля 1982 года
July 13 82
New York
Подвалъ
Леша, дорогой, ни из-за какой дюжины Бродских или миллиона (несть им числа!) Максимовых – яс Вами не поругаюсь, ибо благодарен Вам за сохраненных Уфляндов.
Работа идет своим чередом, деньги уходят – свои (на осетрину, что покупаю у китайцев, на утку, фаршированную фисташками, мушкатным орехом, гвоздикой и булкой, – стоит, харится), и рецензии худо-бедно, по прошествии двух лет – появляются. Шлю.
Первая, где нет ни одного негативного аспекта: у Анри «мало Кондратова», у Милославского – «майские жуки» с какой-то неточной хронологией Пастернака, у Вас – Максимовы, и Джер-рика – «почему нет индекса» и т. д.[480]
2-й том застрял так просто, что мне самому остопиздел: сейчас вот ТРИ МЕСЯЦА жду 30 стр. Нуссберга… И не могу нумеровать остальные 600. Обычные дела[481].
Зато закончил 4-й том молодых, 1400 стр. при примерно 100 фотах (10 в лист!) – этого-то материалу у меня довольно: с середины 60-х я плотно сел за архив, 5 фотографов на меня работало. А уж тексты этих юных гениев я знаю от рождения (ихнего). Так что придется сначала пустить 4-й.
А там, глядишь, и Вротский с Ёбышевым[482] одумаются или помрут.
Сделаем еще ряд книжиц, помимо, но мой аризонский издатель Шлаке – молчит. Похоже, броук. Грустно.
Лобызались тут с дочкой Маринетти на балу в честь Бурлюка, куда я пришел голый («в костюме футуриста жизни Владимира Гольцшмидта») и это был самый красивый костюм. Художнички российские устроили междусобойное мордопобиение: Тупицын дал в ухо Бахчаняну, Нуссберг напал на Косолапова, Штернберг уронил их обоих, Герловина крутила Косолапову уши, как белье, и пикала шпильками – словом, было весело. Я не участвовал, был занят: обнимая Лючию, составлял коктейли[483].
КСТАТИ, Леша, в Ваших мемуарах об отце упоминается писательский дом на канале Грибоедовом – это тот, с высокими арками во двор и мрамориальной доской Саянова? Там жил Серега Лесючевский (уж не сам ли, прости Господи?..), который притаскивал в школу «Футуриста Мафарку» Маринетти и 1-й том Хлебникова[484]. Единственное, что меня покоробило, что эта Баланда о куске хлеба
В принципе, новостей никаких нет, дело стоит, 2-й том вообще выпускать не хочется: разлитие желчи на всех этих гениев, и оно, естественно, привкус ее ощущается… Лучше уж пущу своих мальчиков, о них у меня лирично, но опять – жду фотографа: надо переснять с полдюжины фот… Да 2 обложки еще макетировать… Да свой роман набирать… Да Зирокс тут хочу прикупить, свой, персональный чтоб.
И заняться САМИЗДАТОМ вплотную. На американском уровне «смолл пресс»[486]. Один хрен, и Академиздат – денег не дает: 17 долларов с Е-Би-Си за передачу о 1 – м томе[487]. И ША. А от издателя пока – нуль.
Ну на чём – остаюсь искренне Ваш и желаю Вам всего. ККК.
25. К. К. Кузьминский – Л. В. Лосеву[488]18 марта 1987 года
18 марта <19>87
подвалъ-2
KKKuzminsky
Basement
2009 85th Str.
Brooklyn, NY 11214
Дор. др. Лившиц! Спасибо за еремина, первую копию я купил на ярма<р>ке Ефимова 27-го, когда нео-футы (мы) славно потешились над старо-акмами (Вами с Бахытиком), Ося же при этом – морщился[489]. В книге – дивно, что новые, единственно – охренел от Ваших с Нахимовским любомудрствований на тему о тропах – о ЕРЕМИНЕ – не узнал НИЧЕГО нового[490]. Ваша прекрасная статья «Тулупы мы» – по сю чарует.
Леша, я сейчас в хреновой форме (47-дневный запойчик лирических причин с 17 дек. по 7 фев., 15 поэм в 1500 строк с 8 по 21 фев., исполнение оных 1 марта – в «костюмах» и без оных), словом, не до.
Но Виноградова страстно хочу. Не отпечатаете ли копию и условия – не или как – публикации?
Пашу «Забытый авангард»[491], переделываю в корне книгу о художниках – прочтя тут, надысь, академических блекот шведки(?) – социолога, Голомштока и Джаниет Кеннеди о русских худогах на Западе[492] – как НЕ НАДО писать, и добиваю 3 «алфавитных» Московских тома[493] + 1 индексный…
Очень хотелось бы Виноградова, надеюсь, понимаете?
И еще хочу в Новую Гвинею.
Остаюсь в тоске и пр., Ваш и т. д.