Планы, вопросы и затруднения, связанные с подготовкой этой книги, нам известны из переписки Нусберга с Кузьминским, которая сохранилась в архиве последнего[243]. Далее публикуется ряд писем, позволяющих проследить за эволюцией этого замысла. В статье приводится развернутый комментарий как самого характера, так и неосуществления этого амбициозного компендиума. Одновременно с увлекательной историей письменных переговоров по этому поводу открывается не менее захватывающий взгляд на эмиграцию как состояние своеобразного транзита, а также на попытки протагонистов справиться с вызовом такого характера и занять в новой для них ситуации соответствующие обстоятельствам позиции.
Константин Константинович Кузьминский (далее – ККК, 1940–2015) и Лев Вольдемарович Нусберг (далее – ЛН, р. 1937) были знакомы друг с другом уже в Советском Союзе. ККК называет годом их знакомства 1974[244], когда он – человек, связанный преимущественно с неофициальной литературой, а с изобразительным искусством лишь косвенно[245], – организовал у себя дома квартирную выставку 23 художников и фотографов, названную «Под парашютом». «Выставку “23-х” посетил сам херр Нуссберг, с кучей ассистентов, и учинил на ней съемки», – записал ККК позднее [АГЛ 4А: 555–556]. ЛН, наоборот, был преимущественно человеком визуальных искусств. В первой половине 1960-х годов он собрал вокруг себя коллектив молодых единомышленников, который назвал «Движение»; он увлекался кибернетикой, кинетикой, футурологией, новыми техническими и медиальными возможностями и их применением в искусстве. Ему удавалось многократно получать официальные заказы и использовать их для собственных творческих целей. В качестве показательного примера можно назвать работы по оформлению Ленинграда к 50-летию Октябрьской революции. Одновременно он поддерживал контакты с представителями неофициального искусства и литературы, и некоторые его собственные проекты подвергались цензуре и запретам (например, не реализованный в конечном итоге проект амбициозного оформления пионерского лагеря «Орленок» на Черноморском побережье Краснодарского края).
Для обоих, ККК и ЛН, была симптоматичной склонность к организации культурной жизни в своем радиусе: для ККК прежде всего – в области литературного самиздата, для ЛН – в рамках собственной группы. Эту свою стихийную и страстную деятельность они решили после эмиграции направить на издание многогранной книги, целью которой было рассказать историю русского авангарда от начала и до современности, в основном на материале их частных архивов и архивов их друзей.
«Там дольше больше работать невозможно»[246] – это впечатление оба автора разделяли и соответственно ему приняли в середине 1970-х годов решение покинуть СССР. ККК после отъезда в 1975 году сразу стал заниматься через знакомых и друзей подготовкой приезда ЛН. ЛН эмигрировал годом позже, летом 1976 года, побывав сначала в Вене, Берлине и Париже, и только с начала 1980-х переселился в США. ККК жил в США с февраля 1976 года[247].
Оба с самого начала воспринимали свою роль не только как индивидуальных авторов, но и как посредников русского неофициального искусства и литературы за рубежом. Если ЛН в дальнейшем сосредоточился скорее на заботе о своей художественной практике и выставках произведений русского авангарда, которые вывез с собой из России, то ККК сперва тесно сотрудничал с Михаилом Шемякиным при подготовке альманаха «Аполлон-77» («первая попытка – собрать всех»[248]), а позднее развернул в США масштабную организационную, просветительскую и издательскую программу. Самым известным проявлением его деятельности как издателя, комментатора и знатока культуры русского самиздата является «Антология новейшей русской поэзии У Голубой Лагуны». ЛН попытался продолжить за границей деятельность коллектива «Движение», тем более что постепенно СССР покинули и другие его члены[249]; он устроил на Западе несколько выставок, публиковал несколько статей и каталогов[250]о своей концепции культуры и цивилизации будущего, опираясь на эстетику и научные проекты кинетики, кибернетики, исследования космоса, антропологии, новых возможностей сосуществования человека с техникой; также собирался основать Институт футурологических исследований и проектирования И.Б.К.С. (Игровая Бионико-Кибернетическая Среда)[251]. Совместный проект книги, о которой пойдет далее речь, должен был представить историю русской авангардной культуры XX века с точки зрения обоих авторов и соответственно их интересам.
Этот капитальный труд не только не был никогда опубликован, он не был даже написан или составлен, но тем не менее – или даже тем более – свидетельствует о специфических намерениях и мечтах того времени, о тех надеждах, планах и целях, которые ставили перед собой двое выдающихся представителей неофициального советского искусства за границей. Оба отличались большими амбициями не только в области собственного творчества (в случае ККК – поэта, в случае ЛН – художника), но и в планах, далеко выходящих за пределы собственных художественных произведений. На это наложились и трудности адаптации к жизни в Европе и США. У ККК вскоре после отъезда в эмиграцию сложилось впечатление, что поколение, к которому он принадлежит, не располагает за границей институтами, адекватно защищающими интересы его представителей. ККК считал себя – а также и ЛН – призванными выступить в эмиграции именно с позиций своего поколения: «Две эмиграции оставили такое наследство, что всей Европе не переварить! Теперь очередь за нами»[252]. Еще из Вены он был настроен на консолидированные целенаправленные акции: «Нужен массированный удар, а не стрельба именами»[253]. Интенсивные чувства вызывали изоляция, невостребованность, непонимание, ощущение «другой жизни», механистического подхода ко всему, отсутствия энтузиазма. ККК писал из Вены: «Я ехал как эмиссар, как посланник, а здесь все эмиссары и посланники. От всего мира. И все несут. <…> Здесь есть всё, и как следствие – ничего нет»[254].
На этом фоне становится совершенно понятным желание выступить с декларацией собственного взгляда на ту культурную обстановку, которую олицетворяли оба протагониста и на которую они опирались в смысле индивидуально трактуемого прошлого модернизма и авангарда в России XX века.
В 1977–1978 годы ЛН и ККК связывало намерение создать картину текущего культурного процесса на фоне прошлого, представленного из перспективы неофициальной культуры, начиная с исторического авангарда начала XX века. Материальной базой такой презентации должны были стать преимущественно личные архивы составителей. В уже цитировавшемся письме О. Бижар ККК пишет:
Лев, как и я, собрал столько материалов (я по поэтам, он по художникам), что оставлять их втуне – страшно. <…> У Льва материалы по большинству московских и ленинградских художников, у меня – проза, поэзия и живопись Ленинграда последних двадцати лет. Здесь мы надеялись объединиться, продолжить работу.
ЛН подтверждает в переписке, что у него материалов «много», «уйма» – слайды, оригиналы, фотографии, тексты, биографии художников (письмо № 2). В письме из Парижа от 22 февраля 1977 года он формулирует вопрос: «А не издать ли и нам кое-что?! Ты же знаешь, что у меня всегда были эти намерения – зачем же я 3–4 года ездил-снимал-записывал-собирал, – покупал – и пр., а?» (письмо № 1). Ответом на этот риторический вопрос являются конкретные вопросы и соображения ЛН в том же письме:
1) Сколько необратимо затратить денег – скажи минимум и… максимум? Какое издательство (?!) возьмется, когда и через сколько выпустит в свет? 2) Работать надо в одном месте (Европа или США)? Можешь ли ты ездить уже или нет? И когда смог бы приехать, хотя бы один в Париж, ко мне?
Финансовую сторону ЛН описывает как не самую главную, а относительно характера публикации настаивает на высоком качестве, критикуя (повторно) только что выпущенный альманах «Аполлон-77» (в составлении которого принимал участие ККК): «Страшно попахивает самодеятельностью», и перед этим: «…надо сделатьто серьезную книгу; ведь я говна у себя никогда в доме (моем кинетическо-фантастическом) не держал» (письмо № 1).
Решение издать о русской культуре именно книгу нуждается в комментарии с точки зрения медиальных практик. Книжной форме как разновидности культурной коммуникации ЛН во второй половине 1970-х годов предсказывает скорый конец, ссылаясь на опыт своей «кинетической прозы» 1967 года. В ней он наметил книгу-лабиринт, книгу на последней стадии ее развития. Десять лет спустя, на международной выставке современного искусства «Документа-6» (1977), он был в восторге от аналогичных идей, которые там встретил. Об этом он сообщает в письме ККК из Берлина от 24 ноября 1979 года, которое ККК позже перепечатал на компьютере и снабдил своими ремарками. Книга, по тогдашнему убеждению ЛН, скоро должна уступить место новым формам передачи информации – «микроминиатюрным звуковым и изобразительным средствам», использованию «микрокомпьютеров и прочих лазерно-голографических “хитростей”». Соответствующим способом он собирался издавать и свои произведения в виде новых книг: «В некоторых местах будут 20–30 листов прорваны-прорезаны разными отверстиями, образуя физическую пустоту, но осмысленную.