— Господин офицер, -отступив к двери, бормотал шуцман. — Я сам их разыщу! Или прикончу, или живыми доставлю сюда. Поверьте, клянусь пресвятой богородицей, я не виновен!
Гестаповцы с бранью сбежали по скрипучей лестнице в подвал. Когда они убедились в побеге узников, от злости у них перекосились лица. В соучастии заподозрили полицейских.
— Бандиты убежали, наверное, во время вчерашнего пожара, — предположил старший гестаповский офицер, — не исключено, что поджог был совершён специально.
Один из гестаповцев предложил компромиссное решение: предоставить возможность шуцману Кравчуку искупить свою вину. Выделить ему в помощь группу и послать в село.
Облечённый доверием гестаповцев, Косолапый вышел из кабинета своего шефа в хорошем настроении.
С тревожным сердцем мы отыскали громадную пирамиду муравейника. Она стояла нетронутой. Жаль было разрушать сооружение крохотных тружеников, но что поделаешь? Здесь, в этой пирамиде, — наша защита, наше будущее…
Ростислав разгрёб руками муравейник и извлёк две винтовки, цинковый ящик с патронами, четыре гранаты. Муравьи впивались в оголённые руки Ростислава, беспомощно суетились на развалинах своей крепости.
Мы быстро почистили оружие, зарядили винтовки и в приливе бурных чувств крепко обнялись. После заточения мы снова стали боеспособными! Здесь, вблизи кишащего муравейника, дали клятву: пока бьются наши сердца, не выпустим из рук оружие!…
По тёмно-синему небу проплывали тучи. Они все сгущались и сгущались. Хлынул дождь. Мы прислонились к сосне с пышной кроной. Вокруг совсем потемнело. Насторожённо вслушивались в однотонный шум.
— С чего начнём, Николай? — прервал затянувшееся молчание Ростислав.
— Прежде всего свяжемся с домом, сообщим о себе.
— Нет, домой сейчас нельзя! — возразил брат. -Там наверняка устроена засада…
Довод убедительный. Наивно было полагать, что гестаповцы и их подопечные примирятся с нашим побегом. От намерения увидеть родных пришлось отказаться. Сквозь дубняк и густые заросли ольшаника только нам известными тропами мы вышли к хутору Никифора Янчука.
Дверь открыла Тамара.
— Коля!… Ты жив? — бросилась она в объятия.
— Как видишь. Жив…
— Бежал или отпустили?
— Бежал. И Ростислав тоже.
— О боже, как хорошо! Где же он? — обрадовалась Тамара. — А что теперь?
— Добрые люди не дадут погибнуть.
— Конечно!
— Выйди на угол посадки, там Ростислав.
— Хорошо, сейчас.
Тамара, затаив дыхание, слушала наш рассказ о побеге.
— Ты стал каким-то другим, Коля, — неожиданно промолвила она.
— Каким же?
— Строгим…
Такое впечатление у девушки сложилось, видимо, оттого, что в руках я держал винтовку. И я ответил:
— Ты не обращай внимания на оружие. Это — для фашистов я строгий. А для тебя — такой, как и прежде.
А вокруг угрюмый, тёмный лес. Казалось, за каждым деревом, за каждым кустом притаился враг…
— Вечером вернулась из села, — рассказывала Тамара, — там ходят слухи, будто вас расстреляли… Но я не поверила! Не могла, не хотела… И видишь, предчувствие не обмануло меня. — Тамара тяжело вздохнула. — Какое время настало!
— О нас потом, Тамара, сейчас, прошу тебя, сходи к маме, передай ей, что мы будем ожидать её у Свирок. По дороге подготовь её к встрече с нами.
— Вот обрадую вашу маму! — ликовала подруга.
Тамара прильнула к окну. При тусклом свете керосиновой лампы за столом сидела Марфа Ильинична. Она штопала детскую одежду.
Девушка тихонько постучала. Мать вздрогнула. Подошла к окну и сразу узнала Тамару. Едва девушка переступила порог, забросала её вопросами:
— Что случилось? С какими вестями? Тамара приветливо улыбнулась:
— Доброе утро, Марфа Ильинична!
— Кто прислал тебя в такую рань, Тамарочка?
— Просили вас до рассвета быть у Свирок! — скороговоркой выпалила гостья.
— Кто просил? — недоумевала мать.
— Своих увидите, тётя Марфа.
Мать сердцем почуяла: Тамара что-то скрывает.
— Не мучай, доченька, говори всё, что знаешь, — подняла уставшие глаза, — прошу тебя!
— Не задерживайтесь, там узнаете.
Лицо матери зарделось румянцем. Она еле вымолвила:
— Спасибо, голубка… Тамара возвратилась домой.
— Все передала! — обрадовала нас смелая девушка. Каким счастьем светились её глаза!…
— А теперь — к Свиркам!
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
На маленькой полянке, окружённой ельником, отец мирно беседовал с Жоржем. И вдруг он поднёс палец к губам:
— Тс-с… Слышишь?
Ветви ельника шелестели. Кто-то пробирался. Отец и сын крепче сжали трёхлинейки. Но испуг был напрасным.
— Мама! — радостно воскликнул Жорж.
— О господи! Живы?… А я столько передумала…
— Зачем так рискуешь, Марфа? — с укором спросил отец. — Пойми, помимо своей воли всех нас погубишь! Полицаи могут пойти по твоим следам.
Мать искренне удивилась:
— Разве не вы посылали за мной Тамару? Она приходила ночью! Не почудилось же мне все это?…
Отец с Жоржем недоумевающе переглянулись.
— Нет! Я её не видел. А ты, Жорж?
— И я не видел!
— Ничего не пойму, какая-то здесь загадка…
Все задумались. В это время снова зашуршал ельник. Жорж приподнялся.
Сквозь ветви проглянуло знакомое лицо Тамары.
— Ну, вот она нам и… — мать остановилась на полуслове. За Тамарой следовали я и Ростислав. Мать бросилась нам навстречу. От бега её седые волосы растрепались, по щекам бежали слёзы. Это были слёзы радости…
— Сыночки! Родные мои!…
Когда улеглись впечатления от неожиданной встречи, отец попросил Тамару передать Казимиру и Зигмунду, чтобы вечером они пришли сюда.
Тамара согласилась выполнить просьбу, но не торопилась уходить. Ей хотелось подольше побыть здесь, с нами. Я понимал её: мы любили друг друга.
Интуитивно угадав желание девушки, отец сказал мне, чтобы я немного проводил её.
Когда я прощался с Тамарой, она доверчиво заглянула мне в глаза.
— Хоть бы скорее кончилась эта проклятая война!… Береги себя, Коля. Помни, я тебя жду…
Собралась уходить и мать. Я поцеловал её в лоб. Мама!… Как много выпало на твои плечи. Выстоишь ли?…
Перед уходом мать рассказала сон, который видела прошлой ночью. «Открылась калитка и несколько красноармейцев вошло во двор, — проникновенно говорила она. — Уселись на брёвна вокруг колодца, пили воду. А вода чистая, чистая. В петлице командира — три кубика. Уставшим голосом он произнёс:
— Отступаем мы, родимая! Враг пока сильнее нас. Но мы вернёмся сюда! Непременно вернёмся!
Едва красноармейцы ушли, над селом, откуда ни возьмись, закружились самолёты. На крыльях — чёрные кресты. А вскоре с востока появился краснозвёздный самолёт. И завязался между ними бой. Самолёты с чёрными крестами сгорели в воздухе, а краснозвёздный самолёт приземлился у нашего дома. В лётчике я узнала того командира, который недавно отдыхал с солдатами в нашем дворе. «Узнала, мать?» — спросил лётчик. «Узнала, соколик…» «Так вот, мы снова здесь…»
— Сон-то хороший, а вот наяву получается иначе, — огорчался отец. Помолчал… — Драться нужно за Советскую власть!…
— А почему народ не выступает? Неужели люди смирились с бедой? — пожала плечами мать.
— Подымается народ. Дошёл слух, будто уже целые отряды бьются с врагом. Крепись, Марфа, это только начало. Сами избрали такой путь. Смерть или свобода!
Мать тяжело вздохнула и понимающе кивнула головой.
— Ну, дорогие, оставайтесь счастливы! Малыши дома одни. Да бережёт вас бог!…
Мы все крепко обнялись.
— Счастливого пути, мамочка!
…Как только стемнело, словно из-под земли выросли щупленький Казимир Янковский и коренастый Зигмунд Гальчук. Крепкие рукопожатия безмолвно свидетельствовали, что встретились настоящие друзья.
— Весь день по селу шныряли полицаи, выпытывали новости. Но о вас ничего не спрашивали, — наперебой выкладывали ребята.
— Хитрые, бестии! Надеются на болтунов, а потом и прижмут, откуда, мол, тебе известно?
Перевалило за полночь, а мы все ещё совещались. Казимиру поручили разведать, имеют ли озирецкие лесники оружие. Надо было также узнать, когда они собираются: утром, днём или вечером, изучить подходы к лесничевке, расположение комнат. Зигмунд должен был провести такую же разведку в Пустомытовском лесничестве.
Мы сознавали, что самое трудное — впереди, и готовились к схваткам.
— Мама! Где вы были так долго? — бросился навстречу Володя.
— Хлеб кончился, а в запасе — ни зёрнышка. Вот и ходила к людям советоваться, где хлеба взять.
В нашей семье никогда не говорили неправды — ни родители детям, ни дети родителям. И мать не выдержала испытания совести перед сыном и открылась ему.
— А ты никому не расскажешь?
— Что вы, мама?
Проникновенность и серьёзный тон сына тронули материнское сердце. Она погладила его по головке:
— Володя, сынок, радуйся. Твои братья — Коля и Ростик — бежали из тюрьмы. Отец и Жора с ними в лесу. Они вооружены винтовками и гранатами. Но об этом — никому! Иначе все погибнем.
Володя схватил шершавую руку матери и поцеловал её.
— Отпустите меня к ним! Я тоже хочу воевать с полицаями!
Герой Советского Союза полковник Дмитрий Николаевич Медведев, командир партизанского отряда
Александр Александрович Лукин, заместитель командира партизанского отряда по разведке
Виктор Васильевич Кочетков, один из заместителей командира отряда
Александр Семёнович Лавров, заместитель секретаря партийной организации отряда Д. Н. Медведева
Николай Бондарчук
Иван Николаевич Владимирцев, капитан воздушного лайнера, на котором перебрасывались из Москвы в тыл врага партизаны-медведевцы
Владимир Иванович Ступин, разведчик отряда Д. Н. Медведева
— Нет, Володя, — возразила мать. — Как я обойдусь без тебя? Отец велел тебе дома быть. Ты теперь мой помощник.