— Ты такая грустная. — Он слегка коснулся губами ее волос. — Может, перенесем сеанс на другой день?
— Нет. Ничего страшного не произошло. Обычное семейное безумие.
— Расскажи мне, я в этом деле дока.
— Мои родители разводятся.
— О, дорогая! — Он погладил ее по щеке. — Мне так тебя жаль.
— Нет, нет. — К его изумлению, она рассмеялась. — Ты не понимаешь. Примерно раз в два года я слышу: «Дрю, у меня для тебя плохие новости» или «Дрю, даже не знаю, как тебе об этом сказать…».
— Мне кажется, они тебя используют как мячик в игре друг с другом.
— Они меня слишком сильно любят, — сказала она тихим голосом. — А может, наоборот, недостаточно. Я так и не смогла в этом разобраться. Думаю, и они тоже. И почему только я все это на тебя вываливаю?
— А почему бы и нет? Ты ведь практически моя девушка. Может, бросим все это и покатаемся на лодке?
— Нет, ты ведь уже все подготовил.
— Ну, тогда ладно, давай разувайся.
Она сняла парусиновые шлепки.
— Пикник босиком.
— Прекрасно. А теперь ложись на покрывало.
Дрю думала, что будет сидеть, расправив широкую юбку, и читать книжку. Она послушно ступила на покрывало и спросила:
— А как ложиться, лицом вверх или вниз?
— Ложись на спину. Вот так, подвинься ближе к краю. Подними правую руку и положи ее на голову, а левую согни в локте. — Он наклонился и приподнял юбку, обнажив ей левую ногу до середины бедра.
— Скажешь, ты это делаешь ради искусства, а не пристаешь ко мне?
— Да, конечно, я все делаю исключительно ради искусства. — Он провел пальцами по ее бедру, расправляя юбку так, как ему было нужно. — Но при этом я вовсе не отрицаю, что пристаю к тебе. — Он спустил бретельку ее топика с плеча, посмотрел и удовлетворенно кивнул. — Поверни ко мне голову.
Она повернула, и взгляд ее упал на подготовленные краски.
— Это ведь акварель? Ты вроде хотел писать маслом.
— Этот портрет должен быть написан именно акварелью. Ты спокойно отдыхаешь в прекрасный летний день у реки, — объяснил он, начиная делать набросок.
— Я одна?
— Пока да. Ты лежишь и о чем-то мечтаешь.
Дрю постаралась выполнить все его указания. Она выглядела как сказочная принцесса — необычный, продолговатый разрез глаз, шапка темных коротких волос. Волшебная принцесса, которая дремлет в саду своего замка. Такой она ему виделась.
Незаметно для себя она погрузилась в сон.
Дрю открыла глаза. Чувствуя себя неловко, она приподнялась на локте:
— Ох, извини. Ты закончил?
— Нет, разумеется, но успел много. Однако мой желудок подсказывает, что пора бы перекусить. — Он открыл сумку-холодильник. — Что там у нас? Хлеб, сыр, виноград и пита с салатом, которую Филлип очень расхваливал. И знаменитый макаронный салат Анны. А еще потрясающее вино, которое я обнаружил в Венеции.
— Ты все-таки пытаешься превратить сеанс позирования в свидание, — сказала она.
— А чего мне пытаться. — Он наполнил бокал и подал его Дрю. — Это и есть свидание. Я хотел спросить тебя, почему ты так быстро ушла тогда с верфи?
— Я закончила все свои дела. — Она взяла холодную виноградину и надкусила ее плотную шкурку. — А потом, мне ведь надо было возвращаться в магазин.
— Значит, хочешь купить яхту?
— Да, я очень люблю море.
— Давай пойдем вдвоем под парусом! Ты сможешь на деле убедиться, насколько хороши наши лодки.
— Я подумаю.
Она попробовала питу, начиненную салатом.
— У твоего брата Филлипа очень хороший вкус. Они такие разные, твои братья. И в то же время, когда вместе, вы превращаетесь в одну команду.
— Это называется семья.
— Да? У вас просто какие-то уникальные отношения. Знаешь, у меня сложилось впечатление, что никаких душевных ран с детства у тебя не осталось, это правда?
Он перестал раскладывать по тарелкам макаронный салат.
— Прости, я не понял, что ты хотела сказать.
— Судя по тому, что я о тебе читала, у тебя было очень тяжелое детство. Ты и сам мне об этом говорил.
— Они спасли меня, — сказал он с подкупающей искренностью. — Рей Куин, а потом Камерон, Этан и Филлип. Они изменили свою жизнь ради меня и таким образом изменили и мою. Они дали мне настоящий дом, и ничего из случившегося со мной раньше не значит для меня столько, сколько то, что случилось потом.
— Ты очень хороший человек. Но я не знаю, что мне с тобой делать.
— Можешь для начала попытаться доверять мне.
— Нет, с доверия ничего не начинается. Доверие появляется само по себе, со временем.
— Во всяком случае, могу гарантировать, что я не похож на парня, с которым ты была обручена. — Он заметил, что она вся сжалась.
— Да, ты не похож на Джона. У нас никогда не было пикника, на котором мы поедали бы салат, запивая вином из Венеции.
— Да, понимаю. Ужин в «Жан-Луи» в Уотергейте или в каком-нибудь еще модном французском ресторане. Премьеры в «Кеннеди-центре». Светские коктейли, иногда гости, из того же круга, что и вы. — Он немного помолчал. — Ну как, похоже?
— Так примерно все и было.
— Ты любила его?
— Я уже даже и не знаю. Тогда я думала, что да. Он был очень привлекательным, умным, язвительным и, как потом оказалось, таким же верным, как мартовский кот. Хорошо что я узнала об этом до того, как мы поженились. Я уже хотела было спустить в туалет его кольцо с бриллиантом в три карата, но здравомыслие все-таки возобладало.
— Ну и что ты с этим кольцом сделала?
— Положила в конверт, написала: «За его грехи» — и бросила в ящик для пожертвований в маленькой церкви в Джорджтауне. Конечно, несколько мелодраматично, но удовольствие я от этого все-таки получила.
— Здорово ты это придумала.
— Да, и мне тоже так кажется. — Она маленькими глотками пила вино. — Многие из моих знакомых считают, что я уехала из Вашингтона и переселилась сюда из-за Джона. Но это не так. Мне понравился этот городок, когда мы впервые приехали сюда с дедушкой. Когда я поняла, что надо начать жизнь заново, я пыталась представить себе самые разные места, где я могла бы жить, но мысленно всегда возвращалась в Сент-Кристофер. Это не был импульсивный жест с моей стороны. Я планировала это годами. Так я обычно поступаю — все планирую, шаг за шагом. — Она замолчала, посмотрела на него и еще немного отпила из своего бокала. — Ты умеешь слушать. Это настоящий дар. Но и опасное оружие.
— Я никогда не причиню тебе боли.
Подвинувшись к ней, он взял ее лицо в ладони и медленно поднял его. Их губы встретились.
От нее пахло вином, которое незаметно пролилось, когда ее рука безвольно выпустила бокал.
Он положил ее на покрывало, и она обвила его шею руками.
Волна страсти охватила ее, но она справилась с ней и уперлась руками в его плечи.
— Подожди, Сет.
Он едва сдержал себя.
— Ну хорошо, ладно, — удалось наконец выговорить ему. — Но почему, ты можешь мне объяснить?
— Я не хотела, чтобы это между нами произошло. И вообще я не собираюсь вступать в близкие отношения с мужчиной, который, очевидно, уже связан с другой.
— С кем это я связан, можешь мне сказать? Дрю, я только что вернулся домой. После того как тебя встретил, я даже не смотрел на женщин.
— Ты был связан с ней задолго до того, как встретил меня. Сет с недоумением посмотрел на нее. Но ее взгляд оставался все таким же непреклонным.
— Это Обри.
— При чем тут Обри? — До него не сразу дошло, что она хочет сказать. — Обри?
— Я ведь не слепая.
Он сел.
— Я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь. Дрю, она ведь мне сестра.
— Нет, никакая она тебе не сестра.
— Ну племянница.
— И не племянница. Может быть, ты и сам не догадываешься, что между вами что-то есть. Но уж она, во всяком случае, догадывается.
— Я никогда не думал о ней как о женщине. Да и она не испытывает ко мне никаких чувств, кроме родственных.
Дрю расправила юбку.
— Ты в этом уверен?
— Да. — Но сомнение уже закралось ему в душу.
— Я ни за что не вступлю ни в какие отношения с мужчиной, которого, как мне кажется, привлекает другая. Прошу тебя, разберись с Обри. А пока нам пора попрощаться.
Она начала складывать продукты в сумку.
— Если не передумаешь, я готова тебе позировать в следующее воскресенье.
Сет встал и пристально посмотрел на нее:
— Да, характер у тебя тот еще! Какой-то подлец изменил тебе, и теперь ты всех мужчин считаешь подлецами.
— Нет, ты не прав. На самом деле я думаю, что ты очень искренний и честный. Но, как я тебе уже сказала, я не готова к близости с тобой и у меня есть сомнения относительно твоих чувств к другой.
— Знаешь, это мне, а не тебе надо было говорить о нанесенных ранее душевных ранах.
Он отвернулся от нее и начал собирать свои вещи.
Расстроенная Дрю медленно пошла к дому. Она была вынуждена признать, что это было больше похоже на отступление.
Ох уж эти женщины! Сет забросил сумку-холодильник и корзину в багажник, а затем вернулся за портретом.
— Позволь уж мне самому за себя решать, к кому меня влечет, а к кому нет, — пробормотал он себе под нос, схватил незаконченный портрет и отнес его в машину.
Он положил холст на покрывало и, нахмурившись, произнес:
— Мы разрешим этот вопрос раз и навсегда.
Несколько минут спустя Сет подъехал к дому Грейс, выпрыгнул из машины и быстрым шагом направился к двери.
— Обри! — прокричал он. — Кто-нибудь есть дома?
— Сет! — радостно воскликнула Грейс и выбежала из кухни.
— Привет! Ты знаешь, мне очень нужна Обри.
— Она же по воскресеньям играет в софтбол.
— Да, как же я об этом забыл!
Игра была в самом разгаре, когда Сет приехал в парк. «Крабы» — команда Обри — проигрывала своим давнишним соперникам, «Ершам».
Обри заняла место на позиции отбивающего и готовилась к четвертой попытке. Толпа взорвалась дружным: «Ооо-бри! Ооо-бри!»
Она примерилась к площадке. Сделала несколько пробных замахов, а потом что было сил врезала по подброшенному мячу. Трибуны взорвались одобрительным ревом.