е боялся, но сам факт сна на улице… Надо было не любоваться подводным закатом, а двигать наверх. Я сел на лавку. Башня черным пальцем стояла справа от меня. Мне показалось или я действительно услышал тихий вибрирующий шум?.. Нет, действительно… Звук становился сильнее, давил на уши. Башня? Скорее всего, звук исходит оттуда. Я поднял глаза. Теперь в маленьких прямоугольных окошках горел свет. Кто-то зажег там, внутри, лампу под красным абажуром. Шум стал невыносимым. Я вскочил на ноги, бросился бежать, обуянный непонятным ужасом. По-видимому, инфразвук, он оказывает похожее действие. Вспомнились рассказы об использовании инфразвука в качестве оружия. В море… люди прыгали за борт, сходили с ума от страха… Я постоянно падал и уже не разбирал дороги в окутавшей город тьме. Низкий пульс бился в голове, наполнял тело жаром. Мерными толчками расплывалась перед глазами красная вязкая масса. Когда, наконец, мои силы иссякли, я упал и поднял голову — впереди чернела башня. Ее контуры расплылись, во все стороны тянулись дымчатые черные хвосты. Один такой… будто петля… тянулся ко мне. Меня бросало то в жар, то в холод. От такого контрастного душа в голове окончательно помутилось. Я протянул руку, чтобы поймать извивающуюся змею. Та то ускользала, то удалялась, то приближалась. В конце концов, вся черная масса башни хлынула ко мне. И в тот же момент кто-то подхватил меня, взвалил на плечи и побежал прочь. В уши вонзился тонкий протестующий визг, потом — ненавидящий вопль. Зато тяжесть и боль постепенно покидали голову. Наверное, вместе с кровью из носу. И вместе с сознанием.
Очнулся я в комнате, в Вали, потому что из окна струился все тот же зеленоватый волнистый свет. Посмотрел на салатный потолок, по нему полз какой-то подводный жучок с мягкими лапами и беспанцирным телом. А после увидел лицо Чибиса. Он вскарабкался мне на грудь, сел, уставился прямо в глаза. Мне показалось, что смотрит он с укоризной. — Ну кто, кто просил тебя оставаться? — его голос оказался неожиданно тихим и слабым. Я пожал плечами, что заставило Чибиса ухватиться за ворот рубашки. — Красиво было… — А мне что делать? Одному. На пустом корабле. Уже темно, а тебя нет. Знаешь, что такое сидеть на пустом корабле? Да без тебя я бы вообще не появился! А если бы ты умер? — Ну, ладно, ладно, — чья-то широкая ладонь сняла Чибиса с моей груди; он протестующе замахал руками. — Я Олаф. Мой спаситель — а это, без сомнения, был он — оказался плечистым детиной неопределенного возраста. Длинные светлые волосы висели ниже шеи, а такого же цвета усы — ниже подбородка. — Я подобрал тебя возле Башни, — сказал он. — В час Очистки. — В час чего? — переспросил я, боясь дышать — в груди что-то сипело, булькало. Постоянно хотелось кашлять, но я сдерживался. — Очистки. Потому в Вали и нет бездомных, что… Башни для этого и стоят. На. Он протянул мне чашку с дымящимся напитком вроде травяного чая. Я приподнялся, сел, оперевшись спиной о подушку, и тут уж не смог сдержать кашля. Тот рванулся из груди удушливой волной. Олаф принял чашку, чтобы я не расплескал ее содержимое. Когда я откашлялся и мне стало легче, подумал: «Как можно разлить чашку с чаем ПОД ВОДОЙ? А как можно ее налить?» Но чай выглядел вполне реальным. — В Вали нет бездомных, — повторил Олаф. Он сидел на скамейке посреди комнаты. Только сейчас я заметил, что в комнате ремонт: пол застелен газетами, обои на стенах ободраны, никакой мебели, кроме кровати. — Что происходит с Башней? — спросил я. — Что я видел? — Ты видел правду. Инфразвук почти сводит с ума, а потом… Я не знаю, как они это делают, но Башня превращается в воду, в черную воду. И, судя по всему, живую. Она человека окутывает и — как стая пираний! Остаются только кости. Я содрогнулся, представив, что меня ожидало. И чувство признательности буквально переполнило меня. Я принялся говорить какие-то слова, ничего не получалось, слова застревали в горле и выходили обрывками или пучками по десять-пятнадцать штук за раз. Через несколько минут бесплодных попыток отблагодарить Олафа я сдался. — Так, что же такое Башня? Олаф пожал плечами. Судя по всему, ему это было совершенно не интересно. Достаточно знать, что не следует ходить рядом с Башнями поздно вечером, остальное не имеет значения. Он отчасти был прав, людям живется лучше и спокойнее, КОГДА ОНИ НЕ ЗНАЮТ. Очень часто это лучший выход из положения и идеальное прикрытие. — В них кто-нибудь живет? — Ты что! Нет, конечно. Кто же может жить в Башне? — А кто-нибудь входит… туда? Олаф снова отрицательно покачал головой. Он, кажется, уже сожалел, что взял такого любопытного бездомного. Туриста. Бездомного туриста. Чибис снова появился в комнате. Деловито уселся на краю кровати, чуточку виновато заглянул мне в глаза. Черт подери, он боится. Или боялся. За меня? За мою жизнь или за свою собственную? — Что с кораблем? — выдавил я. Чибис неопределенно мотнул головой. — Нормально, в ангаре. Здесь, внизу. — И как же ты его затащил под воду? Чибис, учти, если что… с «Чибисом» случится — пеняй на себя. — Дурак ты. Если с кораблем что стрясется, я узнаю об этом в первую очередь, потому что я с ним — единое целое. И с тобой тоже. Дурачок. Мальчишка… — Здесь все такие… — пробурчал я и Чибис согласился скорбным вздохом: — То-то и оно. Как ты себя… чувствуешь? Слово «чувствуешь» Чибис произнес странно, по буквам. Что он хотел подчеркнуть — не знаю. Я поморщился. — А ты как думаешь? Покорежило меня конкретно… — Это остаточный эффект, — сказал Олаф. — После Волны всегда так. Ты еще неплохо держался, убежать хотел. — А другие не хотят? — Хотеть-то хотят, да не выходит. Ты круг приличный сделал, прежде чем обратно, к Башне, приполз, а они и с места двинуться не могут. Но сам все равно не убежишь — действие Волны такое. Я только сейчас осознал очевидное. — А ты? — А что я? — кажется, Олаф в замешательстве. — Я, видишь, смог… — Вижу, что смог, говори как! Чибис снова куда-то испарился. Наверное, не хотел участвовать в разговоре людей. И правильно, ничего хорошего в нем нет… — У меня своего рода иммунитет, — наконец, выговорил он. — Я специально тренировался, чтобы Волна на меня не действовала. Организм ко всему привыкает, даже к такому. Как можно привыкнуть к раскаленной плите, на которую тебя сажают? Как можно привыкнуть к кислоте, которую льют тебе в глаза? Я с ужасом вспоминал минуты, когда пульсирующий гул вливался в меня, накапливался в основании черепа, постепенно заполнял собой всю черепную коробку. Он был тяжелым, будто цемент, распирал кости головы. Мне казалось, еще чутьчуть — и голова разлетится на куски. Выдержала… А этот скандинав говорит, можно привыкнуть. Как?! — Зачем? — Чтобы вытаскивать таких идиотов-туристов, как ты, — он сверкнул серыми бледными глазами. — Вы же со своими фотоаппаратами всюду норовите пролезть, а Башни не разбирают. Есть порядок — и все, ему надо подчиняться. Как-то не вяжется здешний порядок с… той атмосферой, что я… видел на острове. Или… — Олаф, что это за место? Почему оно так сильно отличается от того, что видел я? Олаф сделал странное лицо. Страшно удивленное. — А что ты видел? — но в следующую секунду в глазах блеснула догадка: — А-а, ты на острове был? На том самом? Так там же психи одни. «Сами вы психи», — хотел сказать я, но в голосе Олафа не улавливалось насмешливо-постебушных интонаций. Он говорил вполне серьезно. — Что? — Задурили голову парню… — вздохнул Олаф. — Психи, понимаешь? Сумасшедшие. Их на кораблях раз в месяц отправляют на тот остров. Очень уж он гладко подходит для этого дела: скалами окружен, не убежишь. А ты что, вылечился, да? Там природа хорошая, спокойно, они там быстро… в себя приходят. «Замолчи!» — хотелось заорать мне. Что ты такое говоришь? Какие корабли? Какие сумасшедшие? Я вспомнил вопрос Антона: «Ты оттуда пришел? Это хорошо». Он тогда показал на скалы. И замки, и игры… Что за чертовщина? А как же сказка, а как же волшебство?.. Я отвернулся к стене, закрыл глаза. Олаф тихо вышел из комнаты. Надо уходить… надо уходить… Нельзя больше в этом месте. И в этом мире тоже нельзя. Все, кончились сказки, наступило… нет, это даже похлеще реальности. По крайней мере, в реальности нет Башен, которые охотятся за поздними прохожими. Там есть люди, которые охотятся на людей! С оружием в руках, готовностью в пальцах и азартом в глазах. Там есть города, похожие на старых зверей, от которых несет зловонием немощностью. Там есть города, похожие на сумасшедших хищников, которые убивают не для пропитания, а из спортивного интереса. Пришел Чибис, сел тихонько рядышком. — Что тебе? — спросил я, не поворачиваясь и не открывая глаз. — Может, пойдем отсюда? — Невежливо уходить, не поблагодарив хозяина… — Да ладно! Обойдется без благодарностей! — С какой это радости? Он мне все-таки жизнь спас. — Ничего он тебе не спасал! — неожиданно завизжал Чибис. — Хочешь знать, ЧТО он с тобой делал? Думаю, тебе это оч-чень не понравится. Я моментально похолодел. Что? Да все, что угодно может… сделать здоровый мужик с другим… без сознания. — Ну, если врешь! — пригрозил я, схватил Чибиса так, что тот побелел лицом от страха. — На куски порву. А корабль и новый могу сделать. Откуда взялись силы, куда делась боль и слабость в мышцах! Я взлетел с кровати, ринулся в одну комнату, в другую. Нигде. Повсюду только пустота, ободранные стены и газеты на полу. Оббегав всю квартиру, я сел на пол и уронил голову на руки. Подошел Чибис, виновато посмотрел в лицо. — Но ты же не спросил, что… я хотел сказать, — сказал он. — Ну? Я слушаю. — Посмотри, выше левого локтя — шрам. Я поднял рукав рубашки. Действительно, длинный белый шрам, как от серьезного пореза ножом. Только… У меня его там раньше не было, это очевидно. Как такой порез смог зажить так быстро? — Пощупай, — предложил Чибис. Я провел подушечками пальцев по белой полоске шрама. Вроде, обычная бугристость рубца, но под кожей что-то плотное, как металл. — Что это? — спросил я. — Там что-то есть? — Есть, — кивнул Чибис. — Там стальной наконечник от трубки, сама трубка тоже у тебя под кожей. Она проходит вот так. Чибис забрался ко мне на грудь и провел пальцем от правой ключицы до шрама, через шею, через спину. А потом от правого плеча опять через спину и — к ребрам, под которыми находится сердце. Мне стало жутко. — Но я не испытываю никаких… неудобств, — пошевелил руками, плечами и ничего не почувствовал. — Так и есть. Трубка-то не резиновая, а из специального материала органического происхождения. Она запросто сживается с плотью. Еще не лучше. — Если этот твой Олаф придет, посмотришь — у него на локтевом сгибе круглое такое… ну, не шрам, но что-то похожее. Он твою кровь использует. Так сказать, цивилизованный вампир. Зачем прокусывать кожу, если можно нацедить из трубочки. — Убью… — Не убьешь. Он впятеро сильнее тебя, размажет по стенке без особого огорчения. Знаешь, Вали только днем гостеприимный город, на самом деле нет в мире места грязнее. — Зачем же послал меня сюда? — Говорю же, днем. Разве не красиво? — Может, лучше смотаться отсюда? Чибис пожал плечами. — Попробуй. Он сказал это с такой безнадежностью в голосе, что стало понятно: просто так отсюда не уйдешь. Из дома. Что-то должно удержать меня внутри. Что? Решетки на окнах? Запоры на двери? Решеток нет, дверь ничего не стоит высадить. Сигнализация? В этой квартире, кажется, никогда ничего и не было. Обойдя квартиру, я сел обратно на кровать. — А что такого? Почему я не м