В центре города, на большой площади, стояли дворец халифа, дома его сыновей, мечеть и здания правительственных учреждений. Дворец халифа известен в истории под двумя названиями: аль-Кубба аль-Хадра (Зеленый купол) и Баб аз-Захаб (Золотые ворота). И то и другое название точно отражали архитектурные детали этого гигантского сооружения.
Постройка города была завершена в 766 г. На строительстве работали 100 тыс. человек, и оно обошлось в 9 млн. динаров, или 38 385 кг чистого золота. Мусульманский мир внимательно следил за сооружением новой столицы халифата. Город Басит, бывший некоторое время резиденцией мусульманских наместников, прислал Майсуру свои знаменитые ворота, сработанные, согласно легенде, демонами по заказу библейского царя Соломона. Бывшая столица халифата Дамаск и первая столица мусульман в Ираке Куфа также подарили часть своих городских ворот.
Время не оставило нам даже развалин грандиозного сооружения Мансура. В 941 г. рухнул купол дворца, а его стены простояли до середины XII в. Стены и здания из необожженного кирпича под влиянием дождей и наводнений скоро разрушились, и ныне найти место, где когда-то стоял круглый город — крепость халифа Мансура, практически невозможно. Лишь труды средневековых географов и историков дают нам возможность ознакомиться с городом мира, быстро построенным и быстро канувшим в вечность.
Брожу по сегодняшнему Багдаду, прислушиваюсь к шумному говору пестро одетой толпы и стараюсь представить себе город, каким он был в период своего расцвета в раннее средневековье. И надо иметь особо богатое воображение, чтобы среди многоэтажных домов, в потоках автомашин, двухэтажных автобусов, горожан, одетых в европейские костюмы, увидеть Багдад, о котором столько написано увлекательных сказок и зловещих рассказов..
Центром современного Багдада считается площадь Тахрир (Освобождения). От нее идут улицы Рашида, Саадуна и Джумхурия. На всех важнейших перекрестках столицы устроены разворотные круги, которые иракцы называют звучным словом «филька». Филька на площади Тахрир — самая большая в городе. На ней уместились бассейн и трибуна, перед которой в национальный праздник — День революции — проходят парады войск и народные демонстрации. Потоки машин движутся в три-четыре ряда против часовой стрелки, ловко перестраиваясь на ходу в нужном направлении. За все время пребывания в Ираке мне ни разу не приходилось видеть, чтобы машины столкнулись у разворотного круга. Багдадские шоферы, небрежно выставив в окно левую руку, виртуозно маневрируют среди огромного скопления транспорта.
У фильки разбит Парк нации. Его широкий вход увенчан поперечной стелой с бронзовыми барельефами, выполненными по эскизам известного иракского художника, Джавада Салима. Согбенный в смертельных муках человек, сидящий за решеткой темницы патриот и оплакивающие их женщины символизируют Ирак до Июльской революции 1958 г. Революцию олицетворяет солдат, ломающий решетки ненавистной темницы, над которой восходит солнце свободы. Последняя часть этого своеобразного триптиха — улыбающийся рабочий с молотом в руке, мать и дети со стеблями растений — символизирует мирную жизнь.
В центре парка — фигура женщины, прикрывающей собой ребенка. Это символ арабской нации и ее составной части — иракского парода. Здесь очень многолюдно. В несколько рядов сидят чистильщики ботинок с набором разноцветных кремов и паст. Около них пристроился продавец духов и благовоний. На откидной крышке его короба лежат благовонные палочки — бухур, сделанные в Японии и дающие при горении голубой, приторно пахнущий дымок, десятки крошечных пузырьков с розовым маслом, настойками амбры, кристалликами душистой соли. Рядом с владельцам парфюмерных изделий стоит парень с ящиком, трещащим как будильник. Подхожу к нему и с удивлением вижу самодельный силомер. Диск силомера сделан из циферблата стенных часов. Уплатив 10 филсов, я хватаюсь за две ручки. Толпящиеся вокруг мальчишки лезут друг на друга, стараясь увидеть часовую стрелку, указывающую выжатые килограммы. Испытание закончено, и ящик вновь трещит, зазывая любителей измерить свою силу.
— Хистави! Хиставик. Хйстави! — кричит мужчина в коричневой дишдаше. На нем поверх рубахи надет европейский пиджак. На голове у него — сложное сооружение, называемое в Багдаде «чарравия». Его носят обычно только коренные багдадцы. Состоит он из шапочки — аракчии, плотно обернутой яшмагом — платком. Перед продавцом лежит джумар — очищенное, сочащееся сладким соком корневище молодой пальмы хистави, которым в Ираке, лакомятся и взрослые и дети. За 10 филсов покупаю тонкую сладкую стружку и пробую на вкус.
Выхожу к проезду, ведущему к летнему кинотеатру. Ребятишки продают на улице газеты, резиновые шарики, сигареты, жевательную-резинку. Солидные коробейники разложили на широких деревянных щитах ремешки квасам, зажигалки, лезвия для бритв, помазки, замочки, ручки, зеленоватые флакончики дешевых духов.
— Хаджа бид-дерхем! Хаджа бид-дерхем! — слышатся разноголосые крики. Эти возгласы можно перевести: «Любая вещь на лотке продается за серебряную монетку в 50 филсов!» Покупатели то и дело подходят, торгуются, покупают разные мелочи.
После революции столица Ирака быстро росла и строилась. В 1957 г. в городе жил миллион человек, в 1965 г. — полтора миллиона, а сегодня — около трех миллионов. Возникли новые кварталы, такие, как Новый Багдад, а в старых районах — Мансур и Каррадат Марьям — все меньше остается пустырей.
Самой красивой и современной стала улица Джумхурия. Старые дома с деревянными балконами уступают место восьми- и девятиэтажным современным зданиям.
В Ираке немало талантливых архитекторов и строителей. Аль-Чадарчи, автор памятника Неизвестному солдату на улице. Саадуна, известен тем, что применяет дубовые панели не только для отделки интерьеров, но и фасадов домов. Спроектированные им здания Управления табачной монополии, Национальной нефтяной компании и ют деления банка «Рафидейн» построены из бетона, мрамора и стекла, деревянные щиты загораживают окна от прямых солнечных лучей: эти дома могут украсить столицу любой страны мира.
Направляюсь к Национальному музею современного искусства в Парке нации. Его затянутые в бетонную решетку стены видны издалека. Здание построено несколько лет тому назад на средства Фонда Гульбенкяна, известного в капиталистическом мире под именем «господин пяти процентов». В начале этого века Гульбенкян оказал большую услугу нефтяным компаниям, добивавшимся подписания соглашения на концессию в Ираке у турецкого султана, и за это получил от благодарных хозяев часть акций созданной впоследствии «Ирак Петролеум Компани». Компания несколько раз реорганизовывалась, но Гульбенкян неизменно сохранял 5 % акций, приносивших ему миллионные доходы. Эти миллионы и дали ему возможность заниматься благотворительностью. Ныне эта нефтяная компания национализирована.
Кончился рабочий день, и набитые людьми двухэтажные автобусы, опасно кренясь на поворотах, развозят багдадцев из делового центра в жилые кварталы города. Навстречу мне идут государственные служащие, головы которых покрыты черной фетровой пилоткой — сидра. Этот традиционный иракский головной убор называют иногда «фейсалия» по имени иракского короля Фейсала, надевшего его впервые. В начале 20-х годов сидру носили образованные люди, занимавшие привилегированное положение в обществе. Сейчас сидра символизирует косность, верность старым обычаям и представлениям, и ни один молодой человек добровольно носить ее не станет.
Скульптурное изображение Абд аль-Мохсина Саадуна — единственный памятник, оставшийся после революции 1958 г. Этот иракский политический деятель, лидер, партии «Такаддум» и премьер-министр королевского Ирака, в 1929 г. под давлением англичан и монарха подписал неравноправное соглашение с Великобританией и, придя домой, застрелился. Его оплакивал весь народ, самые видные поэты Ирака посвятили ему стихи. Восставшие в 1958 г. багдадцы сбросили с пьедесталов памятники английскому генералу Моду и королю Фейсалу, но оставили монумент Саадуну, сооруженный в свое время на средства, собранные среди населения.
Сейчас вокруг стоящего с опущенной на грудь головой бронзового Саадуна кипит жизнь большого города. По обе стороны улицы Саадуна располагаются многочисленные магазины, аптеки, кондитерские и ресторанчики. Плетеные пирожные, пряники с лимонами, марципану, пастила и халва всевозможных видов горами лежат на огромных блюдах, выставленных в витринах. В ресторанах готовят вкусное мясное блюдо — газ. В Сирии это блюдо называют «шаурма». Даже в Каире, славящемся своей кухней и поварами, его готовят сирийцы. Но иракцы оказались хорошими учениками, и приготовленный в Багдаде газ не уступает дамасской шаурме.
Для газа берут куски мяса молодого барашка разной величины и насаживают их на толстый вертел. Высокий конус венчают большие куски жира. Повар постепенно поворачивает вертел, с тем чтобы все стороны равномерно поджаривались на жаровне — это либо угли, либо толстые спирали электрической плитки. Когда мясо готово, он начинает срезать его огромным ножом в закрытый сверху совок.
— Нафар газ, — кричит официант, и повар выбрасывает на тарелочку одну порцию мяса и достает из ящика продолговатую белую лепешку — самун. К газу подают на блюдечке маринованные репу, редиску, мосульский чеснок, огурцы, лук и стручковый перец, называемые единым словом «турши». Нередко эту еду запивают лябаном — кислым овечьим молоком, разбавленным водой и немного присоленным.
У порога ресторанчика «Тахрир», где делают хороший газ, расположился чайчи, готовящий крепкий ароматный чай. Этот сладкий чай подают в небольших стопках, называемых в Ираке стаканами. Фразу «стакан чаю» можно нередко услышать в Багдаде.
Через короткий переулок с улицы Саадуна можно попасть на набережную Абу Нуваса.
Здесь, на пологом левом берегу Тигра, около ресторанчиков, где готовят знаменитое рыбное блюдо — маскуф, вечером устанавливают стулья и столики для публики. Каждый посетитель в небольшом бассейне выбирает живую рыбу, которую повара тут же чистят, потрошат, насаживают на рожны и пододвигают к пылающему хворосту. Минут через пятнадцать рыбу укладывают на угли и затем на блюде подают к столу вместе со свежими или запеченными помидорами либо с луком.