Накануне свадьбы наступает лейла хенна, т, е. ночь хны, когда родственницы Жениха отправляются в дом невесты, заваривают хну и красят руки и ступни ног девушке, а заодно всем ее родственницам и соседям. Заваренную хну щедро наносят на ладони и ступни ног, после чего заматывают их тряпками. Через некоторое время тряпки снимают и невесту моют. В этот день гости сидят допоздна, а затем уводят с собой девушку, в дом жениха вместе с ее близкой родственницей и женщиной, которая «ее мыла в бане». Здесь невесту до встречи с женихом моют еще раз.
На седьмой день после, свадьбы наступает банный день (хаммам сабаа). С утра родственники молодой снимают одну из общественных бань на целый день, куда приглашаются женщины из семьи мужа. Все берут с собой в баню фрукты и сласти. Эта компания приходит сюда не столько помыться, сколько потанцевать и развеселить юную супругу. В банный день она раздает халад — подарки родственникам мужа. Большей частью это одежда, верхняя и нижняя, или полотенца. При этом очень важно не пропустить кого-нибудь из родственников, потому что обида в этом случае редко забывается. На восьмой день в дом молодых впервые приходит мать жены уже в качестве тещи. Когда гости, если они были, расходятся, муж громко спрашивает жену: «Кто у нас остался из гостей?» «Посторонних нет. Осталась только мама», — отвечает супруга, тогда он берет за руку жену и, подойдя с ней к ее матери, целует тещу в голову. Затем они беседуют, стараясь поближе узнать друг друга, и в зависимости от того, как молодой человек поведет себя в первый момент, сложатся его дальнейшие отношения с семьей жены.
Следующий день в доме молодых проходит под лозунгом «Фадд ас-самад, яа бейт хама!», что можно перевести так: «Кончился пир, о теща!» Посылкой гостинцев в дом родителей жены заканчиваются свадебные торжества. В последний день праздника часто вспыхивает назревавшая целую неделю ссора по поводу обидных намеков и сплетен о той или иной семье, высказанных во время свадьбы. На этот счет существует даже пословица «Баада аль-биклява таштагиль аль-адава» (После сладостей разгорается вражда). Подобные разногласия обычно заканчиваются миром, и молодые, а также все родственники, принимавшие деятельное участие в устройстве их жизни, возвращаются к повседневным занятиям. Однако еще целый год родители молодой женщины, чтобы «дочь не краснела за родителей», посылают родственникам ее мужа гостинцы, — как правило, разные вкусные блюда. Если родители жены этого не делают или делают недостаточно добросовестно, то семья мужа пускает слух, что «у бедняжки нет никого, кто мог бы даже справится о ее здоровье». Тогда родственники молодой супруги наносят ответный «удар»: когда у молодоженов собираются гости, в их дом как бы случайно, а на самом деле по сигналу дочери из дому ее родителей на больших блюдах приносят обильные угощения.
Эти свадебные обряды в последнее время претерпевают различные изменения под влиянием западных обычаев, общения с заграницей и прочих факторов. Но в целом они продолжают соблюдаться в городских семьях среднего достатка, которые остаются хранителями старых обычаев и обрядов города, вписавшего свое имя в историю арабов.
…Свои бесконечные прогулки по Мосулу я заканчиваю вечером у главной башни крепости Баштоба, сооруженной турками на левом берегу Тигра в средние века. Затем, петляя по узким улицам, выхожу к центральной площади и по новому, построенному в 1958 г. мосту через Тигр перехожу не правый берег реки. Солнце уже село, рабочий день закончен, и кофейни, многие из которых расположены на плоских крышах домов, постепенно заполняются народом. На фоне розового заката отчетливо виднеется 50-метровый «падающий» минарет мечети — одна из достопримечательностей города. Через несколько минут добираюсь до второго моста, построенного в 1934 г., и возвращаюсь обратно. У здания мосульского отделения банка «Рафидейн», отделанного местным, мрамором, городские власти, пробивают новую улицу, снося обветшалые лачуги. Около банка расположено квадратное, похожее на приземистую башню здание городского муниципалитета. Слева от него идет улица Ниневии, застроенная ровными двухэтажными домами. Еще: несколько минут брожу по городу и затем на шарабане отправляюсь к железнодорожному вокзалу, в одну из гостиниц города. Уже засыпая, слышу пересвисты паровозов и протяжный гудок экспресса Багдад — Анкара.
В гостях у шаммаров
Старая дорога из Мосула на Эрбиль сначала тянется вдоль Тигра, а затем все больше и больше отклоняется на восток. Вдоль реки расположены самые плодородные участки затопляемой в паводок земли, которая дает фантастические урожаи. Километрах в десяти от Мосула вниз по течению Тигра расположена деревня Салями, где выращивают знаменитые мосульские арбузы, побившие сразу два рекорда — по своим, размерам и по времени сохранности. Местные историки засвидетельствовали факт, когда в Салями был выращен арбуз, который даже осел не смог увезти. Возможно, это и преувеличение, но я лично видел в Багдаде длинный, похожий на бледно-зеленый гигантский огурец мосульский арбуз весом 36 кг. В прохладном сирдабе (подвале) арбуз может храниться около полугода. В этом и заключается причина того, что арбузы, выращенные в Мосуле, получили известность еще в середине века далеко за пределами Багдадского халифата. Крестьяне сеют арбузы в мае, после того как сойдет паводок, прямо во влажную землю, и уже через два месяца можно собирать первый урожай.
Тигр считается самой беспокойной рекой Ирака. Выходя из берегов, он затопляет большие площади плодородных земель, прилегающих к его берегам, размывает глинобитные лачуги, уничтожает скот. Сообщения об уровне воды в период весеннего паводка напоминают сводки с полей сражения, так они лаконичны и строги, но за каждым их словом или цифрой скрывается многое: будут ли крестьяне снимать урожай или, перебравшись на высокое место, им придется наблюдать, как бешеная река уносит выращенные с большим трудом посевы, смогут ли они сегодня спокойно лечь спать или, застигнутые стихией, будут сидеть на грозящей рухнуть крыше дома и искать воспаленными от напряжения глазами лодку своих спасителей.
Для защиты от наводнений построены две плотины: одна близ Самарры, защищающая Багдад, переживший в 1954 г. разрушительной наводнение, другая в Куте. В районе Эски-Мосул планируется строительство третьей плотицы на Тигре. Весной 1966 г., направляясь от Кута к Эн-Наамании, я ехал по проселочной дороге по правому берегу Тигра. Река на протяжении почти 50 км течет в своеобразном ложе с высокими, искусственно-поднятыми берегами. 35 млн. т пайосов, которые несет ежегодно Тигр, частично осаждаются здесь, меняют ложе реки и вынуждают постоянно поднимать дамбы. Уровень воды в некоторых местах находится метра на два выше уровня земли, поэтому прорыв дамбы грозит затоплением огромной площади. Недаром библейский миф о всемирном потопе родился в Месопотамии — единственном районе Передней Азии, страдавшем больше от избытка воды, чем от ее недостатка.
На 30-м км. от Мосула по эрбильской дороге есть поворот на восток, к небольшой арабской деревне Нимруд, расположенной у высокого, явно искусственного холма с ровно срезанной вершиной. За ним виднеется еще несколько холмов меньших размеров. Под грудами серой земли здесь погребены развалины другой столицы Ассирийской империи — Калаха (Кальху), открытого и раскопанного английским путешественником Лэйярдом.
Горя желанием познакомиться с верхним Двуречьем, которое Лэйярд считал, как и многие его современники, колыбелью мудрости Запада, он в 1839 г. оказался на пустынных берегах Тигра, близ Нимруда. Кучи нагроможденной земли, среди которой попадались осколки мрамора и алебастра, интригующий пирамидальный холм, рассказы местных жителей о фигурах из черного камня и особенно созвучие названия деревни с именем правнука библейского Ноя, Нимрода, получившего в десятой главе Первой книги Моисея лестную аттестацию «сильного зверолова пред Господом», — все это заставило Лэйярда всерьез задуматься о раскопках. В 1845 г. Лэйярд начинает работу и в течение трех лет делает открытия, поставившие его имя в один ряд с именами величайших археологов XIX в.
…Стою перед фасадом дворца Ашшурнасирапала II, раскопанного Лэйярдом. Справа, за спиной, — пирамидальный холм, некогда привлекший внимание английского исследователя своей необычной формой, слева — небольшая, сложенная из кирпича хижина сторожа раскопок. На раскопках нет гидами сторож, невысокого роста араб, в белом платке, прикрывающем голову, взялся рассказать мне все, что узнал за десять лет своей работы в Нимруде.
С расстояния примерно 10 м можно охватить взглядом весь фасад дворца с двумя порталами, ведущими в тронный зал. Они охраняются скульптурными изображениями богов Мардука и Нергала. Скульптура Мардука сделана из серовато-зеленого с белыми вкраплениями мосульского мрамора, доставленного сюда на плотах с верховьев Тигра. Мне отчетливо видны покрытое змеиной чешуей брюхо, мощные ноги и человеческая голова главного бога ассирийцев. Его крупный нос мягко очерчен, прямая борода заплетена в косицы, а усы лихо закручены. В некоторых местах темные металлические скобы скрепляют треснувшую скульптуру. Две фигуры бога Нергала, крылатого льва с человеческим лицом, стоят анфас. Они сделаны из того же материала, что и Мардук, но меньше по размеру и достают Мардуку лишь до подбородка. Одно изображение Нергала держит в руке ягненка, другое — сосуд с вином или маслом.
У восточного, лучше сохранившегося портала к стене между Мардуком и Нергалом приставлена каменная плита с барельефом третьего бога ассирийцев — бога мудрости Набу. Он изображен в виде крылатого человека со свирепым лицом: крючковатый нос нависает над плотно — сомкнутыми губами, застывшими в злой усмешке, брови нахмурены. В правой руке, согнутой в локте под прямым углом, Набу держит какой-то круглый, похожий на лимон предмет, по-видимому шишку пинии — символ плодородия. К мочке его уха прикреплена длинная, напоминающая ключ серьга. На сохранившихся вдол