Я осматриваю развалины храма. С северо-востока к овальной стене главного сооружения пристроен перистиль. Крыша перистиля, вероятно, покоилась на каменных колоннах с капителями в виде крупной чешуи. У стен перистиля видны полузасыпанные песком каменные монолитные столбы, испещренные сабейскими письменами. Во время раскопок этого храма американская экспедиция установила, что овальное сооружение построено около середины VII в. до н. э. (по мнению некоторых других исследователей — в IV в. до н. э.).
Здесь, у развалин храма Аввам, я встречаю бедуина, стройного, в темной. набедренной повязке, перетянутой широким кожаным поясом. Он сидит в тени полуразрушенной стены. Его верблюд с шишкастыми мозолями на брюхе и коленях лежит рядом, капризно шевеля «замшевыми» губами. Бедуин ждет ночи, чтобы отправиться в дорогу по пустыне. Луна будет освещать его путь, как освещала путь его предкам, водившим по Руб-эль-Хали караваны верблюдов тысячелетия назад.
У европейцев существует представление, что бедуины водят караваны по пустыне, ориентируясь по звездам. Из короткой беседы с моим новым знакомым я узнаю, что ему известно о Полярной звезде и движении вокруг нее других звезд. «Белый пояс» — Млечный Путь, рассказывает бедуин, Образовался из пыли, которую подняла звезда, указавшая путь архангелу Гавриилу, спешившему к Аврааму, чтобы остановить занесенную над Исааком руку с кинжалом. Но мой собеседник отрицает, что вечером и ночью он поведет своего верблюда, ориентируясь по звездам. Совсем нет: цепкая память и хорошее знание местности помогут найти ему дорогу к родному оазису.
В тот же день мне удалось осмотреть темную комнату в городской крепости Мариба, где хранится около 60 алебастровых предметов. В этой великолепной коллекции наиболее часто встречаются различные изображения быка. Головой быка украшали алтари, на которых курили благовония и приносили в жертву животных. В марибском музее много человеческих фигурок и головок, тоже алебастровых. Они имели культовое назначение и, по-видимому, изображали усопших родственников. Некоторые из них сделаны без соблюдения пропорций; короткое туловище, короткие ноги, но голова и лицо выполнены, как правило, тщательно, и по ним можно судить о типе лица древнего сабейца, его прическе; украшениях. Среди растительного орнамента часто встречаются изображения пшеничного колоса, виноградных гроздей и листьев, фигурки баранов. Сабейское царство было богатой сельскохозяйственной страной, и древние скульпторы в своих работах с большим мастерством передавали те предметы, которые они постоянно наблюдали в жизни.
Покидая Мариб, я задумался над большой несправедливостью, свидетелем которой я стал и которой не в силах помещать, несправедливостью по отношению к истории народа — носителя древней культуры, которому реакционные имамы внушали мысль, то только ислам приносит «Настоящую культуру». Q том же я подумал и после посещения музея древностей в Сапе, расположенного в одной из комнат нижнего этажа правительственной гостиницы. Здесь в беспорядке были свалены алебастровые статуэтки из Мариба, бронзовые скульптуры химьяритов, эфиопская икона V в., слоновые бивни и «нос» рыбы-пилы из Красного моря, Один из служащих департамента просвещения, который по совместительству был директором этого музея, говорил мне, что в королевском Йемене нет человека, который мог бы прочитать сабейские надписи.
Реакционная монархическая клика всеми силами старалась привить народу Йемена пренебрежение к древней цивилизации страны. В одном из центров древней цивилизации Йемена, в Сирвахе, лежавшем на полпути между Саной и Марибом, местные жители при попустительстве властей разбирали древние сооружения и использовали камни для строительства своих домов. Жилые дома деревни Эль-Хариба построены из камней древних сооружений. Доведенные до последней грани, нищеты бедуины восточных районов страны за бесценок продавали предприимчивым купцам старинные поделки из филигранного серебра и меди и прочие предметы старины, которые они находили в развалинах старых минейских и сабейских городов. Французский ученый Галеви рассказывает, что в Марибе в 1870 г. он встретил купца, который скупал у бедуинов предметы старины, с тем чтобы продать их англичанам в Адене. Сами западные путешественники обычно вывозили из страны купленные за бесценок плиты с сабейскими надписями и алебастровые статуэтки. Так в музеи Лондона, Парижа, и Вены попали богатые коллекции памятников древней культуры Южной Аравии.
Мой йеменские друзья, которым была не безразлична древняя культура их страны, с горечью рассказывали, что в 40-х годах на рынках Саны йеменские купцы заворачивали сласти в страницы рукописных книг первых мусульманских авторов, описывавших страну и народ Южной Аравии до ислама. По приказу одного из королевских губернаторов в Марибе были разрушены многие сохранившиеся древние строения, камень которых был использован на строительстве городской крепости и гостиницы. Когда же египетский археолог Фахри спросил этого ретивого губернатора, зачем он разрушил уникальные памятники, тот ответил, что «нужды живых мусульман важнее памятников мертвых безбожников». Я сам видел, как в Марибе стены колодца городской крепости, а также стены и пол гостиницы были выложены камнями с сабейскими письменами.
Йеменская земля храпит еще много тайн. В 41 км к юго-востоку от Мариба есть развалины древнего храма Марибам, а в северо-восточных районах Эль-Джауфа — руины минейских и сабейских городов, построенных примерно три тысячи лет тому назад, сообщения о которых иногда попадают в печать от случайно забредших туда арабов. На горах, окружающих. Ибб, имеются развалины химьяритскпх замков. На центральном плато, близ Ярима, расположен Зафар — столица Химьяритского государства, где в начале 60-х годов нашего века не побывал. еще ни один археолог.
В Йемене я познакомился с принявшим мусульманство американским журналистом Абд. ар-Рахмаиом Брюсом Конде. Потомок испанской ветви французских принцев Конде, журналист и разведчик по профессии, филателист и любитель-археолог; он значительное время проводил в поездках по Йемену, фотографируя памятники старины и публикуя о них статьи в бейрутской газете «Дейли-Стар» и некоторых американских изданиях. Благодаря тому что Конде был мусульманином и говорил по-арабски, он получил возможность посещать такие уголки Йемена, куда доступ без соответствующих разрешений для других иностранцев был закрыт.
Конде поддерживал переписку, с известным американским. археологом Олбрайтом, работавшим в составе американской экспедиции в Марибе в 1952 г., и сообщил ему в 1959 г. об открытии в окрестностях Мариба обелисков с сабейскими письменами. Это открытие Конде так и не стало достоянием научного мира, хотя Олбрайт высоко оценил его. Карьера-Конде закончилась в 1961 г., когда его обвинили во вмешательстве во внутренние дела страны и выслали из Йемена. После антимонархической революции 1962 г. он пробрался в лагерь монархистов на севере Йемена и принял участие в борьбе против республиканцев под знаменем свергнутого короля Мухаммеда. Йеменские монархисты, засевшие в пещерах Северного Йемена, продолжали еще несколько лет печатать в Швейцарии марки уже несуществующего Йеменского Мутаваккилийского королевства, которые рисовал Абд ар-Рахман Конде, оказавшийся к тому же еще и талантливым художником.
Арабы связывают Мариб с именем библейской царицы Савской, которая, прослышав о великой мудрости даря Соломона, совершила путешествие в Иерусалим во главе каравана, нагруженного благовониями и золотом. Арабы называют легендарную царицу именем Билкис, а храм Аввам — харам Билкис. Слово «харам» произошло от общего для семитских языков корня «харама», означающего «быть священным, запретным». От этого же корня образовано и русское название «храм». Что означает «Билкис», неизвестно. Одни считают, что это слово переводится как. «хозяйка богатства», другие полагают, что. Билкис, или Балкис, — имя идола, которому поклонялись доисламские арабы.
«Царица Савская, услышав о славе Соломона во имя Господа, пришла испытать его загадками. И пришла она в Иерусалим с весьма большим богатством: верблюды навьючены были благовониями и великим множеством золота и драгоценными камнями», — говорится в Библии. Далее красочно рассказывается о впечатлениях царицы Савской от общения с Соломоном: «И сказала царю: верно то, что я слышала в земле, еврей, о делах твоих и о мудрости твоей. Но я не верила словам, доколе не пришла и не увидели глаза мои. И вот, мне и вполовину не сказано; мудрости и богатства у тебя больше, нежели как я слышала». Царь Соломон не менее восторженно говорил об уме и красоте царицы Савской, не менее щедро одарил свою гостью: «И царь Соломон дал царице Савской все, чего она желала и чего просила, сверх того, что подарил ей царь Соломон своими руками».
В Коране о царице Савской говорится в суре (главе) «Муравьи». Кстати, здесь приводится одна из особенностей царя Соломона — его знание языка птиц и зверей. «Почему я не вижу удода? Или он отсутствует?» — вопрошал царь у собравшихся зверей и птиц. Удод вскоре прибыл со следующим сообщением: «Я узнал то, чего ты не знаешь, и пришел к тебе от Сабы с верным известием. Я нашел женщину, которая ими (жителями государства Саба. — О. Г.) правит, и даровано ей все, и у нее великий трон».
В одной из библейских легенд говорится, что джинн, выполняя приказ Соломона, перенес трон царицы Савской в Иерусалим. Царицу после ее приезда повели во дворец, и, переступая порог, она невольно приподняла свое платье, обнажив щиколотки, так как пол был сделан из хрусталя и напоминал открытый бассейн с водой. По убеждениям древних семитов, одна из характерных черт дьявола — козьи ноги. Соломон опасался, что под обличьем прекрасной женщины в его гостье скрывается дьявол. Поэтому он решил — проверить свои опасения таким весьма оригинальным образом.
Любопытно, что знакомые с древними семитскими религиозными представлениями арабские комментаторы Корана, где в несколько сумбурном виде излагается появление царицы Савской в комнате с хрустальным полом, спокойно отнеслись к спектаклю, устроенному Соломоном. Однако толкователи Корана из мусульманских районов Индостана расценили это совсем по-другому. Шейх Абдалла Юсеф Али, например, в комментариях к Корану, изданному в Лахоре в прошлом веке, пишет, что «эта ситуация говорит об отсутствии уважения к женщине, и особенно к царице».