Горная область Яфи известна своим кофе. В Южном Йемене и в Хадрамауте, где все еще чувствуется влияние традиций яфиитов, можно попробовать напиток, называемый «кофе яфи». Он готовится следующим образом.
В деревянную или медную ступу, засыпают пять частей жареных кофейных зерен и три части смеси, приготовленной из зерен пшеницы, африканской дурры и клевера. Все это тщательно размельчается. В состав добавляют сахар, высыпают его в кипящее молоко, и кофе яфи готов. Иногда в него могут добавить специи: имбирь, мускатный орех или гвоздику.
Сырые зерна кофе бедуины хранят в кожаном мешочке, а городские жители — в плетенных из соломы. туесках и коробочках. Для обжаривания зерен употребляют «сковородку» из красной глины. Жареные зерна толкут в деревянной ступе.
Между Восточной Африкой и Хадрамаутом всегда существовали активные торговые связи, поэтому в Сейюне и других городах можно встретить африканский кофе, который местный купец попытается выдать вам за кофе из Яфи. Однако человека знающего обмануть нелегко. У африканского кофе верхняя кожура черная, а у йеменского — темно-коричневая. Зерна йеменского кофе полновесные, тяжелые и, если их раскусить, сладкие. Зерна африканского кофе крупнее йеменского, но легче и на вкус горьковатые.
Располагаясь на корточках вокруг, костра, бедуины надевают специальный пояс — хабва, который подхватывает поясницу и колени, чтобы было удобнее сидеть. Изготовление хабва весьма распространено в городах Южной Аравии. В зависимости от места изготовления и владельца они отличаются богатством отделки и особым, распространенным в том или ином районе орнаментом. Как правило, преобладают яркие краски и геометрические фигуры. Наибольшую известность получили пояса Бейхан-эль-Касаба — города, расположенного на границе Северного и Южного Йемена.
Когда вечером, собравшись в кружок, бедуины отдыхают после продолжительных переходов, нередко можно услышать музыку и песни. Распространенные музыкальные инструменты — дуф и думбук (ударные), а также, мизмар и мидраф. Мизмар представляет собой тростниковую дудочку с язычком на одном конце, который играющий приставляет к уголку рта. Мидрафом в Южной Аравии называется известная в других арабских странах, как най дудка более крупного размера. Считается, что играть на мизмаре может любой человек, обладающий минимальным музыкальным слухом, а для исполнения на мидрафе нужен уже определенный талант. Бедуинский танец называется здесь «шарах», что означает «Объяснение». Именно в танце бедуин рассказывает о своей радости или грусти, о счастье или горе. А зрители, стоящие вокруг, хлопают в ладоши. Причем это действие определяется глаголом «ракаса», т. е. «танцевать». Иными словами, бедуин в центре круга «объясняет», а все окружающие танцуют.
В Хадрамауте редко встретишь ребенка без амулета. Как правило, это ожерелье из раковин ярких цветов. Никогда не следует хвалить ребенка в присутствии его отца, как бы красив он ни был, дабы — его не сглазить. Когда мальчик достигает возраста 7 лет, ему обычно выстригают прядь волос: это помогает от дурного глаза. Взрослые носят на поясе серебряный пенал с изречениями из Корана. В Сейюне я видел на одной из женщин тавида, т. е. амулет, в форме широкого серебряного креста, к которому на нитке были подвешены красные крупные сердолики и пупырчатые серебряные бусины. У другой женщины я видел тавида в форме кольца с крупной желтой бусиной из пластмассы. Женщина называла ее «акик» (сердолик), хотя даже и неспециалисту было ясно искусственное происхождение бусины.
Наиболее распространенное женское украшение здесь — наборный серебряный пояс. На сшитую из нескольких кусков ткани полосу нанизывают серебряные пластинки таким образом, что они почти совсем закрывают ткань. Этот пояс из чистого серебра с большой серебряной пряжкой (гарца) очень красив. Сырьем для изготовления служат талеры Марии Терезии, или английские кроны.
В Хадрамауте неравноправное положение женщин мусульманского мира находит много подтверждений. Горожанки все свое время проводят на своей половине, не имея права находиться в одном помещении с мужчинами. Когда женщина выходит на улицу, она надевает на лицо плотную маску, называемую здесь «бурка». Женщине не пристало путешествовать, и даже молиться она может только дома, а не в мечети, где собираются мужчины. Ее украшения не отличаются разнообразием: монисто из золотых или серебряных монет в зависимости от состояния мужа да серебряные браслеты на руках и потах, называемые соответственно «сивар» и «хигаля». Жены бедуинов более свободны, чем горожанки. Они ходят без покрывала, их одежда предельно проста.
Влияние религии сказывается и в брачных обычаях. В 12 лет девочку, особенно если она из состоятельной семьи, запирают в отдельной комнате, и фактически никто, даже родственники, ее не видит. Ранние браки приводят к трагедиям. Мне рассказывали, что девочки, ставшие женами в 12–13 лет, а до этого просидевшие год или более взаперти, не только физически, но и морально не подготовлены к замужеству. Сейчас мужчины, которые были ревностными сторонниками сохранения строгих мусульманских обычаев, настаивают на том, чтобы девочки не сидели взаперти, а принимали посильное участие в домашних делах, посещали врачей, а не лечились у знахарок и даже слушали общеобразовательные передачи по радио. Насколько глубоко затронут эти перемены гаремную жизнь в хадрамаутских небоскребах, судить еще рано, но процесс начался, и его уже трудно остановить.
Хадрамаут — район благовоний. Во время посещения городов я старался собрать побольше сведений об употреблении благовоний. В настоящее время благовонные смолы, привозимые из Сомали и собираемые в Вади-Доан, широко используются в местном обиходе. Местным ладаном — либан баляди (маленькие капли смолы вместе с кусочками коры дерева), привозимым из Вади-Доан, окуривают общественные бани и банные помещения в домах. Его употребляют во время религиозных процессий вокруг могил особо почитаемых вали, для курения вовремя церемонии обмывания покойника. Либан баляди считается также лекарством, и если, например, ребенок уже подрос, но еще не заговорил, его поят по утрам водой, настоянной на кусочках ладана. «Либан митый» называется крупный чистый ладан, который привозят из Сомали. Он дорог, и его покупают для того, чтобы пожевать. Для окуривания употребляют также иляк — смолу, собираемую с деревьев, растущих вдоль вади; духун — смолу средиземноморской сосны, которой окуривают себя после бани; муассаля специально приготовляемый из духуна, сахара, масла уд состав, которым окуривают одежду… Это тот самый бухур, который курят в Йемене в комнате роженицы. Важным благовонием считается мурр, т. е. мирра. Ее курят в особо торжественных случаях. Из нее также делают мазь от кожных раздражений. Для приготовления мази порошок мирры смешивают с салит наргиле, т. е, с никотином, образующимся в трубке кальяна. Иногда вместо никотина используют масло из семян клевера..
Арабы не дают специальных названий деревьям, с которых они собирают благовонные смолы, а именуют их просто «шаджара», т. е. «дерево», и добавляют при этом название благовоний. Например, «шаджара аль-либан» (дерево ладана), «шаджара аль-мурр» (дерево мирры) и т. д.
Хадрамаутцы, собирающие благовония, наносят на коре дерева продольные надрезы. В Дофаре, западном районе Омана, на дереве делают зарубки в месяц канд, приходящийся на колец марта. В последующий за этим дождливый сезон сок поднимается по стволу и вытекает из зарубок. С одного дерева в Дофаре собирают до 400 г ладана. Деревья, дающие благовонную смолу, растут в пустынных районах, где нет оседлого населения, и поэтому добычей ладана и мирры занимаются преимущественно кочевники.
В Дофаре, как и в Хадрамауте, считают, что курение ладана помогает изгнать дьявола из жилища, «Либан ятрад шайтан» (Ладан изгоняет дьявола), — говорят в Дофаре. Поэтому неудивительно, что кочевники в этом районе Южной Аравии начинают и заканчивают свой день с курения ладана.
Все благовония курят в глиняных сосудах различной формы, называемых «муджамара». На рынке Сейюна перед бывшим султанским дворцом продаются курильницы различных форм и размеров. Редкий иностранец, посетивший Хадрамаут, не увезет с собой муджамару и благовония. И я не стал исключением. В последний день перед отъездом из Хадрамаута, сидя в своем номере, я курил прозрачные капли ароматной смолы, бывшей основой благосостояния и развития этого района.
На острове блаженства
С группой представителей местных властей НДРЙ я отправляюсь в поездку по островам Южного Йемена. Вдоль побережья Аденского залива самолет идет прямо на запад, к подковообразному скалистому острову Перим, расположенному в Баб-эль-Мандебском проливе, соединяющем Красное море с Аденским Заливом. Площадь острова всего 12 кв. км. Остановка здесь рассчитана на несколько минут, и при всем желании остров нельзя осмотреть как следует, хотя, собственно говоря, смотреть здесь практически не на что.
История Перима, лежащего на оживленном морском перекрестке, уходит корнями в глубокое прошлое. В 1511 г. португальцы, рыскавшие в восточной части Индийского океана в поисках колониальной добычи, высадились на острове и построили в его северной части первые укрепления. В 1799 г. здесь появились англичане, но уже на следующий год они были вынуждены покинуть Перим: пребывание на нем было связано с многочисленными трудностями — остров гол, безводен и продукты питания приходилось доставлять с материка.
В 1851 г. на острове был построен первый маяк, а в 1857 г. Перим официально вошел в состав Британской империи, захватившей к этому времени Аден. Открытие Суэцкого канала привело к оживлению судоходства по Красному морю и на Периме появились угольные склады, принадлежавшие индийской фирме, мастерские, электростанция и даже установка для опреснения морской воды… В удобной бухте острова расположилась оживленная угольная станция. Но в 1921 г. в Адене впервые было заправлено жидким топливом английское судно… Этот незначительный в то время факт стал роковым для