Хелен была общительной сотрудницей, со многими дружила. Лейле казалось, что кое-кто из сотрудников был на ее стороне.
Она не знала, как на это реагировать, и сочла за лучшее хранить молчание. От напряжения у нее каждый день болела голова.
В четверг она поняла, что нужно сменить обстановку. Лейла позвонила Миа и пригласила ее на ланч.
Пока официантка расставляла фруктовые салаты и пирог с заварным кремом, подруги болтали о всяких пустяках. Как только она удалилась, Миа бросилась в атаку.
– Не обижайся, дорогая, но ты выглядишь ужасно, – сказала Миа.
– С такими друзьями и враги не нужны, – парировала Лейла. – Тяжелая выдалась неделя.
Я в курсе. Дилан говорит, что вы с Джеймсом насмерть поссорились. Клянусь, не понимаю, чего вам двоим не хватает.
Лейла поморщилась и отпила глоток чаю, чтобы ком в горле прошел.
– Все сложно. И это очень личное.
– Согласна. Тогда зачем ты меня пригласила на ланч? Ты звучала по телефону так, будто собираешься броситься с моста.
– Самоубийство не повод для шуток. У меня иммунитет.
– Хорошо. Тогда объяснись, подруга.
Лейла поняла, что не знает, что сказать, хотя и попыталась.
– Я должна решить, оставить Сибби или отдать на удочерение. Джеймс предложил посидеть с ней пару месяцев, чтобы я приняла взвешенное решение, но…
– Но что?
– Я поняла, что чем дольше мы будем оставаться вместе, тем труднее нам будет расстаться. Она уже потеряла родителей. Если я хочу ее растить, я должна принять решение незамедлительно, прежде чем она привяжется ко мне.
Миа сочувственно покачала головой:
– Послушай меня, Лейла. У тебя аналитический ум, как и у меня. В этом смысле я тебя хорошо понимаю. Когда я решилась родить ребенка одна, мне казалось, что я продумала все до мелочей. Но на деле оказалось, что стать родителем – это отдельная статья.
– Но у тебя все получилось.
– Да, но через тернии. Вот тебе жесткая правда: нельзя иметь все сразу, и карьеру и семью. Появление ребенка всегда означает жертвенность и компромисс на определенный период времени.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ты любишь свою работу, Лейла?
Ее никто и никогда не спрашивал об этом.
– Я хорошо ее делаю, прилично зарабатываю и двигаюсь вверх по карьерной лестнице.
– Тогда удочеряй Сибби, отдавай ее в садик и продолжай работать. Сейчас большинство женщин успешно сочетают материнство и карьеру.
– Я так и хочу сделать.
– Так что же тебя останавливает? То, что Сибби не твой биологический ребенок?
– Нет, я ее обожаю.
– Тогда не вижу, в чем проблема.
Лейла явно колебалась. Она не была уверена, что Миа поймет ее сомнения. Наконец она решилась. Ее гордости и самоуважению нанесли столько ударов на этой неделе, что еще одно признание не убьет ее.
– На самом деле мне страшно стать родителем. Я боюсь взять на себя ответственность за чью-то жизнь. Я с головой окунулась в выстраивание карьеры, потому что давным-давно дала себе зарок не иметь детей. Когда я на работе, у меня все под контролем и я чувствую себя уверенно.
Миа серьезно на нее посмотрела:
– А сейчас?
Лейла махнула рукой:
– Я просто влюблена в племянницу. Но мысль об удочерении наполняет меня ужасом в буквальном смысле слова. Работа в банке предсказуема и понятна. Цифры есть цифры. Если я попытаюсь совместить и работу, и Сибби, есть вероятность, что не справлюсь ни с тем, ни с другим.
– О'кей. Это я понимаю.
– Кроме того, я считаю, что Сибби нужен и второй родитель. Я никогда не хотела быть матерью-одиночкой.
– А как насчет Джеймса?
Прямой вопрос явно смутил Лейлу.
– Хм…
– Извини, это ваше личное дело. Я только хотела сказать, что парень любит детей.
– Считаешь, я должна выйти замуж за богатого покровителя и позволить ему заботиться обо мне?
Глаза Миа сверкнули.
– Кавана – состоятельная семья, но я вышла замуж за Дилана по любви, и точка.
– Знаю, прости, у меня нечаянно вырвалось.
– Я считаю, что Джеймс прав, когда советовал тебе не принимать поспешных решений. Твой выбор останется с тобой навсегда – хороший или плохой, правильный или ошибочный. – Миа вздохнула. – Не знаю, что ты хотела от меня услышать, но мне кажется, что я не оправдала твоих ожиданий.
– Это уже моя проблема, – поморщилась Лейла. – Наверное, я надеялась, что ты склонишь чашу весов в ту или иную сторону. Но вижу, что это нечестно по отношению к нам обеим.
– Так оно и есть. Пойми, Лейла, мы все разные: ты, я, твоя сестра. Универсальной женщины не существует. Ты все должна решить сама.
На этом подруги распрощались.
Встреча с Миа дала Лейле новую пищу для размышлений. Выбора по-прежнему два: отдать девочку на удочерение или самой стать ее матерью и приготовиться к новым жизненным вызовам.
Сибби так уязвима. Она уже потеряла родителей. Конечно, она заслуживает маму, которая не боится стать родителем.
Лейле и Джеймсу знакомо чувство брошенных детей. Джеймс хотел, чтобы Лейла оставила Сибби, это ясно как белый день. Однако он не вызвался на роль отца.
Вопросы роились и гудели в голове, как потревоженный улей. Но постепенно она успокоилась и теперь знала, что делать.
Когда она вернулась с работы в пятницу, Джеймс встретил ее на пороге с Сибби на руках. Девочка улыбнулась и протянула к ней ручки. Джеймс стоял с каменным лицом.
Лейла взяла у него Сибби. Засунув руки в карманы брюк, он сказал:
– Я закончил работу у тебя и попросил Дилана помочь собрать кроватку в новой детской.
– А ты где будешь? – спросила Лейла, раздраженная тем, что он передает ее брату, как вещь.
– Я уезжаю из города на выходные.
– Понятно.
– Сомневаюсь. Ты настолько упряма, что не видишь дальше своего носа. – Он замолчал и поднял руки вверх. – Я приказал себе не спорить с тобой. Это путь в тупик.
Его холодность и равнодушие разозлили Лейлу.
– У меня тоже есть новости, – вызывающе сказала она. – Я приняла решение насчет Сибби. Мне больше не понадобятся твои услуги дневной няни.
Удивление, злость и боль промелькнули на его лице. Он шумно вздохнул.
– Как скажешь, Лейла. Ты на дух меня не переносишь. Тебе все надо делать самой. Не жди, что я ринусь к тебе на помощь, когда она тебе понадобится в следующий раз. С меня довольно.
С этими словами Джеймс покинул дом и ее жизнь.
Конец дня был не менее разочаровывающим. Вечером пришел Дилан. Он разобрал кроватку, пересек двор и снова собрал ее в новенькой детской. Теперь Сибби и Лейла будут жить на первом этаже.
Джеймс не только переделал столовую под детскую, но навел идеальную чистоту.
Уложив Сибби, Лейла взяла радионяню и сделала три ходки в дом Джеймса, забрав личные вещи. Стерев все следы своего присутствия в его доме, она заперла входную дверь и опустила ключ в почтовый ящик.
Вернувшись домой, она приняла душ и плакала в постели, пока не заснула.
Глава 18
После стычки с Лейлой Джеймса охватило глухое отчаяние. Его трясло от холода, несмотря на теплый осенний вечер. Она отдаст Сибби на удочерение. Ему не стоило так сильно привязываться к малышке. Он был жизнь готов отдать за любого из своих племянников и племянниц. Они смотрели на него, как на доброго великана, и ему это страшно нравилось. Даже мысль о возможной болезни кого-то из них пугала его до смерти. Джеймс не понимал, как с этим справляются родители.
Единственный способ справиться с горечью разочарования – уйти в горы. В субботу утром он сделал все необходимые приготовления.
Собрав рюкзак и прихватив палатку и спальник, к полудню Джеймс выехал из дому. Он припарковал машину там, где заканчивалась грунтовая дорога, и дальше отправился пешком.
Стоял конец сентября. Городок Силвер-Глен располагался в горной долине на высоте примерно тысячи метров над уровнем моря. А здесь, в горах, осень уже расцветила леса золотом и багрянцем.
Обычно Джеймс приходил в себя, едва ступив на горную тропу. Но сегодня ему предстояла борьба с внутренними демонами, разрывавшими его душу. Он быстро и ритмично шел, несмотря на двадцатикилограммовый рюкзак за плечами.
Прошагав почти десять километров, Джеймс остановился на привал на небольшой поляне, где иногда разбивал палатку.
Джеймс быстро развел костер из заготовленных в прошлый раз дров. Вскоре он пил отличный кофе, а из котелка доносился дразнящий аромат овощей с вяленой говядиной.
За едой он попытался привести сумбурные мысли в порядок. Он все еще кипел от злости, ну или ему хотелось, чтобы это была злость. Он не желал признаваться в очевидном даже самому себе.
Джеймс был довольно состоятельным человеком: мог позволить себе яхту, путешествия по миру, мог построить дом своей мечты, осыпать любимую женщину бриллиантами и нарядить в дизайнерскую одежду. Если бы захотел, мог бы стать космическим туристом. Его состояние гарантировало свободу, а в остальном он был совершенно равнодушен к деньгам. Кому-то это могло показаться странным, но так оно было на самом деле.
Семья Кавана разбогатела в позапрошлом веке, когда их предки открыли серебряную шахту. С той поры каждое поколение приумножало семейное состояние.
Но серебряная шахта лишила Джеймса отца. Ему не удалось поиграть с отцом в футбол, сходить в поход, запустить воздушного змея, да мало ли чего еще. Конечно, у него были старшие братья: надежный, как скала, Лайэм, всегда готовый прийти на помощь Дилан. Тем не менее отсутствие отца было незаживающей раной.
Его мать пережила потерю супруга. Все братья, казалось, тоже. Почему же Джеймс никак не мог избавиться от чувства потери, хотя даже не помнил отца?
В восемь вечера он затушил костер и повесил рюкзак на дерево, подальше от медведей. Ночь была холодная, но его спальник выдерживал минус двадцать. Он застегнул палатку и залез в теплый кокон спальника. Но сон не шел. Он лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к ночным звукам леса. Джеймс был опытным туристом и мог разрулить любую нештатную ситуацию с помощью физической силы или смекалки.