И пошел из квартиры вон.
Вот, собственно, и все пока.
Что было дальше? Много чего, но все такое неважное… Самым важным в этой истории, не поверите – оказался звонок Киры. Самым важным.
Ну, если уж кому невмоготу – взяли, взяли Жаркова с его камнем за пазухой. Я и доехать-то до Киры не успел – позвонил Бероев, изможденный и радостный, будто его только что телесно воскресили.
А вот что будет дальше?
Не знаю. Никто не знает. Что-нибудь да будет. Мы с Кирой и с мамой, с па Симагиным и с Бероевым, с Никодимом, и с журналистом моим, и с коллегами из «Сеятеля», и, между прочим, с Вербицким… и, надеюсь, когда-нибудь – с Глебом… мы об этом позаботимся. Пусть писатель Замятин перевернется в гробу, пусть хоть ротором там завертится – МЫ.
ОБ ЭТОМ.
ПОЗАБОТИМСЯ.
Сентябрь – ноябрь 1999, Коктебель – Судак – Санкт-Петербург