– Тебе не кажется, что затрагивать эту тему с девушкой как-то неприлично?
– Я впервые встречаю человека, так относящегося к естественному процессу.
И меня вдруг обдало холодным потом. А это случайно не разница культур? Неужели я так глупо спалилась на туалетной теме??? Я могла лишь молиться, чтобы Минхо не надумал лишнего.
– Ты знаешь, я была кисэн и нахваталась разного в интеллигентных кругах.
– Думаешь, я в это поверю? Я не заставляю тебя говорить то, что не хочешь, я лишь беспокоюсь о твоём здоровье. Если ты стесняешься при мне сходить по нужде и сдерживаешь себя, то, пожалуйста, не надо. То, что естественно, не может быть противно. Даже экскременты воробья имеют свой смысл.
– Какой же?
– Удобрение. Ты не знала?
С этой ночи я постаралась обдумать позицию Минхо и не так стеснялась, если меня надо было сопроводить в туалет. Враньё! Стеснялась, ещё как! Но что было делать? Впереди у нас было ещё два с половиной дня. Мой сопровождающий, в свою очередь, старался быть обходительным в словах. Иногда у него проскальзывали фразочки типа: «Живот не болит?» или «Всё в порядке?». Если такое отношение к отходам жизнедеятельности было типичным для восточных людей, то, наверное, это связано с религией, определяющей мировоззрение. Слышала, в буддизме популярна концепция «срединного пути». Это про золотую середину между телесным и духовным, в то время как западные вероисповедания прыгают из крайности в крайность – вспомнить, например, Средние века, когда само тело считалось греховным. Хотя моя родина – Россия – и находится на стыке восточных и западных культур, в том, что касается туалетного вопроса, мы больше склоняемся к западу. Эта тема, пусть не так жёстко, как в прошлом, но табуирована. Мы с подругами никогда не понимали, почему тема всяких смешных «пуков» встречается в шоу с айдолами или с какой стати звёзды вдруг рассказывают о расстройстве кишечника в прямом эфире. Смешки над этой темой казались детскими, а извращение по типу продажи булочек в виде фекалий так и вовсе сбивало с толку. Но если подумать, то дефекация – это закономерное следствие приёма пищи. А на Дальнем Востоке существует даже культ еды. Я слышала, что это связано с голодными временами, поэтому даже аналог нашего «Как дела?» по-корейски звучит как «Вы поели?». Если хорошо ходишь в туалет, значит, до этого хорошо поел. А хорошо ешь – значит, здоров. Здоров – значит, можно жить. Нейтрально относиться к естественному результату работы организма – хм, а в этом есть смысл.
Так мы и добрались до горы Змей. Это было крайне странно, потому что я сразу узнала её. Нет, зрение не вернулось, но всяких цветных волн и ветров тут было в разы больше, чем везде до этого. Я не смогла сдержать изумлённый вздох. Мне пришлось уже рассказать Минхо про то, что моя слепота имеет свои особенности, так что он не удивился моей реакции, только спросил:
– Ты знаешь, что видишь?
– Нет, но предполагаю, что это какая-то энергия или что-то вроде того.
– Думаю, ты права. Эта гора находится в пределах бывших владений ордена Феникса. Геоманты определили гору священной из-за большого количество благоприятной энергии. Есть легенда, согласно которой это гора самого Тангуна. Именно поэтому тревожить его покой было запрещено ещё до времён Основателей.
Тангун? О, в этот псевдокорейский лор добавили легенду о Тангуне – мифическом предке корейцев. Что ж, он был реальным человеком, который потом стал духом горы. Если я видела моксина старого гинкго, то, наверное, и Тангун в этой реальности тоже существует. Я повернулась в сторону горы и сделала вежливый поклон. Надеюсь, этот дух примет и меня под своё покровительство.
Здорово было узнать, что наше путешествие по воде, наконец, подошло к концу, но оказалось, что нужно ещё добраться до деревни, где жил Минхо. Уф, а подъём на гору тут и в самом деле трудный. Без зрения, когда меня ещё и отвлекали непонятные сполохи, было реально легко упасть. Хорошо, что Минхо додумался завязать мне лентой глаза. Но даже так для меня подъём оказался невозможен.
– Я понесу тебя.
– Ну уж нет, – запротестовала я. – Сорвёмся вместе.
– Ты мне совсем не доверяешь?
– Не в этом дело.
– Я перед тобой. Просто сделай шаг, ты поймёшь, где моя спина, и держись крепче.
Спорить было бесполезно, к тому же я боялась, что сработает скрипт «перекинуть её через плечо и тащить, как мешок картошки», но предложение Минхо меня больше устраивало. Воу, а спина Минхо такая твёрдая. На контрасте шея показалась мне такой нежной и уязвимой, что у меня аж мурашки по рукам побежали. Но я легла на спину сульса, обхватив его шею, а он подхватил мои ноги. Я могла чувствовать запах Минхо (ну, пах он довольно приятно – сырой землёй) и колючесть его волос. Если я немного подвинусь вперёд, я столкнусь с его щекой?
– Не дыши так мне в ухо. Щекотно.
– Ой, прости.
Я старалась весь путь доставлять меньше неудобств своему «рыцарю ночи». Конечно, он был силён и вынослив, но вообще-то он тащил по крутым склонам меня и мешок с вещами. Одна ошибочка, сведёт мышцу какую-нибудь, и всё: катись кубарем, пока не сломаешь себе шею или не наткнёшься на какую-нибудь корягу. У водопада Минхо остановился и поставил меня на ноги.
– Сейчас идти будет гораздо проще, но, на всякий случай, держи меня за руку.
Мы прошли в тонком проходе между водопадом и скалой, слегка намокнув. Судя по эхо, вошли в пещеру. Куда точно мы шли и где, не уверена, но скоро воспользовались каким-то подъёмным механизмом. Это древний лифт? Ах, это должно быть тот тайный проход, которым воспользовались Суа и Минхёк, когда спускались с горы. Что ж, действительно, эффективненько. Ещё по пещере, в лес и вот мы вошли в деревню. Я поняла это по голосам вокруг.
– Минхо вернулся! Минхо!
Но мы не останавливались. Когда же мой провожатый остановился, я услышала скрипучий голос старца:
– Кого ты привёл к нам?
– Здравствуй, Бо Нгаи. Приюти девушку, пока я обговорю с Суюном. Она спасла мне жизнь, и сама настрадалась. Помоги ей.
– Хорошо-хорошо.
– Иди, – подтолкнул меня Минхо. – Бо Нгаи хороший лекарь, он позаботится о тебе.
Я ощутила, как мой локоть обхватила широкая ладонь. Слегка прижимая к себе, так, что я могла прочувствовать аромат трав, исходящий от Бо Нгаи, лекарь завёл меня в свой дом и усадил на пол.
– Позволь узнать твоё имя, девица.
– Хон Суа, – произнесла я.
– Путь твой был нелёгок, но теперь ты можешь отдохнуть.
С этими словами травник подал мне пиалу. Я, не задумываясь, пригубила напиток. Он был сладкий, пьянящий.
Глава 17
Когда я успела заснуть? М-да, пить что-то из рук отравителя – это дело, конечно, рисковое. Сквозь ткань я заметила деревянный пол и узоры солнечных лучей на нём. Стянула повязку. О, зрение вернулось. Не слишком ли рано? Я, прищурившись, с удовольствием посмотрела в окно. В прямоугольном окне через бумагу чханхочжи я видела тень ветви дерева. Наконец-то нормальный мир вернулся! Лепестки дрожали на ветру. Я поднялась, чувствуя удивительную бодрость в теле. Что за отварчик дал мне дедуля Бо Нгаи? Он бодрит лучше энергетиков, я бы рецептик в свой мир захватила. Как только я поднялась, за дверью выросла тень и в комнату вошёл старый лекарь. У него были кустистые брови, делавшие его похожим на филина. Глаза были несимметричные – под одним толстая родинка. Усы, квадратная борода и проплешина на голове. Взгляд был чисто врачебный: беспристрастный, сканирующий, недовольный. Я поклонилась, приветствуя лекаря.
– Зрение вернулось. Хорошо. Я как раз приготовил кадку для Нам Гоын. И ты ступай.
Я молча проследовала за Бо Нгаи. Ханок, в котором он жил, был довольно простым и неказистым чогачип – дом с соломенной крышей. Но всюду, куда можно было бросить взгляд, были травы, корешки, свёртки… Гора находилась на юго-востоке страны, так что дома здесь были преимущественно Г-образной формы. Рядом с комнатой, где я проснулась, была ещё одна комната пошире. Там кухня совмещалась с рабочим местом лекаря. Следующая комната, должно быть, была спальней хозяина, ещё одна – наверное, гостиная, а дальше уже угол. Бо Нгаи привёл меня к одному из концов чогачип, где располагалась так называемая ванная комната.
– Гоын, – крикнул старик у двери, – я тебе подругу привёл.
Больше не сказав ни слова, Бо Нгаи развернулся и ушёл обратно. Хах, может, все Змеи сговорчивостью не отличаются? Бумажная дверь скользнула в сторону, и передо мной предстала девушка с высоким хвостом чёрных волос. У неё было широкое лицо и длинные узкие глаза. Где-то я её уже видела… А, точно! Нам Гоын – это девушка, влюблённая в Минхо. Во время эпизодов в ордене Змеи она слегка пораздражала своими выходками, а потом рассердила Минхо и пропала. Ну, подружками мы уж точно не будем, Бо Нгаи.
– А, это тебя привёл Минхо? Как звать?
– Суа.
– Я – Гоын. Проходи.
В комнате витал пар. Пахло цветочными маслами и мокрым деревом. Это здесь моются? Не знаю, чего я ожидала, но эта кадка была размером с королевский хамджибак. То есть это была реально большая ванна из бревна, в которой можно было уместиться сидя. Судя по пару, вода в этом хамджибаке была горячей. На полу стояли вёдра с холодной водой. Я застала Гоын, когда она бросала лепестки розы в воду. На девушке было лишь льняное платьишко. Прямо в нём она залезла в воду. А? Здесь моются, не раздеваясь до конца? Я же не совершила ничего постыдного на реке? Ладно-ладно. В таком скромном доме и такая кадка… Я решила полюбопытствовать.
– Конечно, – гордо ответила Гоын, – у господина Бо Нгаи принимают лечебные процедуры, а не абы какие. Сюда пускают только тех, кому господин Бо Нгаи прописал для здоровья.
– От чего же лечит роза? – не удержалась я.
Нам Гоын брызнула себе на ключицы водой и как-то коварно улыбнулась.
– Это для здорового тела и приятного аромата. Недавно мой мужчина вернулся, я хочу его порадовать.
Намёк понят – она хочет соблазнить Минхо. Что ж, карты в руки, хотя не думаю, что у неё хоть что-то выйдет. В оригинале Минхо видел в ней просто знакомую детства, не более. Я тоже разделась до нижнего белья и залезла в воду. Хм. А вода пахнет не только розой. Улавливаю нотки древесного аромата и какой-то горечи.