Я примостилась за столиком, заблаговременно достав селадоновый набор шкатулок с узором хризантем. В этом наборе, называемом мочжахап, хранилась местная косметика: пудра, румяна, тушь для бровей и теперь ещё смесь для умывания и что-то вроде крема от Бон Нгаи. Всё же удобно жить под одной крышей с лекарем-дедулей! Здесь было и небольшое бронзовое зеркало. Хах, а глаза-то у меня красные! Даже через эту кривую и цветную поверхность видно! Лёгкий макияж должен прикрыть следы ужасной ночи. Пусть остальные уже в курсе моих проблем, это не повод им демонстрировать последствия. Наоборот, пусть лучше я буду выглядеть даже прекраснее, чем обычно. Мои художественные навыки не простаивали даром. Я смогла придать себе свежий внешний вид, подкрасила тушью глаза, чтобы они были более выразительными, и даже губы помазала сафлором. Выглядело ярче, чем «естественно», но это всё ещё не уходило от натуральности, а ведь, знаете, я и смоки-айс могу сделать!
Я застала мужчин в гостиной, где они попивали чай, и чинно им поклонилась. Моя решимость была достаточной, чтобы выдержать шесть внимательно изучающих меня глаз.
– Суа, ты сегодня рано, – произнёс, как всегда без выражения, Бо Нгаи, хотя, наверное, это должно было звучать приветливо.
По фактам. Сейчас был только рассвет.
– Позволите сказать?
– Странно ведёшь себя. Кончай, – бросил Минхо, но за свои слова он получил ложкой по руке от Бо Нгаи.
– Говори, – покровительственно улыбнулся Суюн.
– В последнее время у меня были поводы ещё раз хорошенько всё обдумать, и я поняла, что виновата перед вами всеми. Прощу прощения за то, что пренебрегала вашими уроками.
Я опустилась на колени и поклонилась лбом в пол. Судя по звукам, за столом что-то произошло, но, когда я поднялась, все мужчины сидели на месте и всё так же смотрели на меня.
– Теперь я готова учиться.
– Позволь узнать, чему же именно ты хотела бы научиться?
Спросил, конечно же, Суюн. Я знала, что он это спросит. Это было в его характере.
– Моя цель, – твёрдо произнесла я, – научиться защищаться. Я хочу суметь выжить при встрече с квищин. Хочу взять магию под свой контроль и овладеть элементами техники веерного боя. Возможно, я не очень талантлива, но я сделаю всё, что в моих силах.
Ах вот о какой улыбке Суюна говорилось в игре! Нежная и гордая, словно он радовался за своего ребёнка. Даже ямочки проявились на щеках мага. Минхо хмурился. А Бо Нгаи просто кивал головой. Суюн поднялся.
– Хорошо. Я проверю твою решимость. Сегодня после завтрака приходи ко мне. Мы начнём обучение магии с основ.
Я поблагодарила и проводила Суюна до выхода из ханока. Следом за ним, бросив на меня вопросительный взгляд, вышел и Минхо. Мы с Бо Нгаи остались одни. Помолчав немного, лекарь позвал меня внутрь пить отвар и есть рисовую кашу «чук».
Тот день я провела в кабинете Главы Суюна, читая сложные тексты. Те труды, что были записаны на хангыле, я читала практически бегло, но Суюн приходил и всякий раз спрашивал с меня пересказ прочитанного. Причём, если его не удовлетворял мой рассказ, он заставлял меня перечитывать. До первой книги, записанной иероглифами, я добралась только к обеду. Даже позже, поскольку солнце уже явно миновало зенит и клонилось на запад. Мой мозг закипал. И перед более медленной и трудоёмкой работой я позволила себе отклониться на подушки у стены. Кабинет был шикарным и достаточно просторным, если бы не нагромождение шкафов с книгами и свитками. Учиться в нём – в такой библиотечной тишине и покое – было замечательно. Меня мог отвлечь от дел разве что ветер или сам Суюн. Кстати, выходить мне было запрещено. А вот это уже немного давило. Я как раз созерцала ширму-пёнпхун с изображением сакунчжа – «четырёх благородных растений», – когда за дверью появился силуэт. Я удивилась вошедшему – это был Минхо, и в руках у него был поднос с едой.
– А я думала, ты сульса, – подколола я мужчину.
Сначала я хотела сказать: «Ты что, здесь слугой подрабатываешь?», но подумала, что это будет слишком грубо по отношению к тому, кто явно проявлял заботу обо мне. Да, между нами не должно было ничего быть. Я много думала об этом. Поведение этого персонажа ко мне было даже слишком нежным и внимательным, но, если подумать, это мог быть и не баг. В конце концов, полагаю, Минхо уже догадался, что я – тот ребёнок, которого он потерял в лесу, поэтому и окружал меня заботой. Мне следовало к нему относиться как к старшему брату. Я очень старательно думала о Минхо в этом ключе! Для других пусть наши отношения будут выглядеть, как угодно – они всё равно никогда не узнают подлинной истории. Я же не должна идти на поводу у своих чувств. Встреч избежать не получится. Но надо потерпеть. В конце концов, скоро эпизод первого пребывания в доме Змеи подойдёт к концу, и я встречусь с Донхёном. У меня был план, и я должна была его придерживаться!
– Да, и пришёл отравить тебя обедом.
У меня вырвался смешок на его сарказм. Минхо автоматической куклой сел рядом, даже суп в миске почти не дрогнул. Хм, будь Минхо в реальном мире, работал бы элитным официантом в суперэлитном ресторане? Я живо нарисовала себе Минхо с полотенцем через руку, в форме с фартучком. Хах, этот ресторан заработал бы миллионы из-за того, что все хотели бы увидеть такое владение собой в исполнении красавца. Хотя эта его серьга, пронизывающая ухо… Хах, думаю в той реальности он был бы сыном богача, подрабатывающим на предприятии отца. Но Минхо был бы бунтарём. Что-то я замечталась. Минхо уже какое-то время сверлил меня взглядом. Читал мысли? Я не удержалась и спросила.
– Я не могу точно знать, о чём думают другие. Могу лишь предполагать, исходя из анализа их эмоций, мимики, незаметных телодвижений и той информации о них, которую удалось собрать.
– Значит, слова тебя мало интересуют?
Сульса, не задумываясь, кивнул, но потом всё же пояснил.
– Зачастую слова менее информативны. Они либо лживы, либо недостаточны.
Так вот почему ты так немногословен. Это объясняет и то, почему ты меня ни о чём не расспрашиваешь.
– Я всё же считаю, что лучше обсуждать всё словами через рот.
– Не все сговорчивы. Кто-то не может через рот.
Красноречивый взгляд, намекающий на меня. «А ведь он прав», – призналась я в уме и стыдливо опустила глаза. Должно быть, «читая» меня, он только больше запутывается. Думаю, в глазах других я веду себя странно. Но я, в самом деле, не могла быть с Минхо откровенной, даже если бы захотела. Сказать ему, что я – не Суа, а весь этот мир – не реальность, а всего лишь кем-то сделанная игра? В лучшем случае, меня посчитали бы за сумасшедшую. И было бы ещё хуже, если бы мне поверили. Если так подумать, это вообще может привести к самоликвидации игры. Наверное, это что-то вроде нарушения временного континуума, если бы я путешествовала в прошлое. Ошибка привела бы к исчезновению всего.
– Это горячий имбирный чай, – перевёл тему Минхо. – Помогает от боли в животе в «лунные дела».
– Опять? – воскликнула я, покраснев, как помидор, наверное.
Нет, ну смущение ему вообще неведомо?
– Мне и об этом нельзя говорить?
– Таков уж ты, неправильный Минхо. Спасибо за заботу.
Даже если в этом мире эта тема табуирована, Минхо на это плевать. Надо просто смириться. Я отпила чаю.
– Знаешь, почему самгетан в жару едят?
– Да, – с сомнением отозвалась я, пытаясь угадать дальнейшие слова сульса. – Клин клином вышибают.
Я невольно соскользнула взглядом на целого цыплёнка, плавающего в горячем бульоне с рисом, луком, каштанами и женьшенем. Сто процентов, там ещё был чеснок – его где только не было в корейских блюдах. Я знала, что самгетан – очень полезное блюдо. Куриный бульон, чеснок и женьшень способствовали укреплению иммунитета, повышали жизненный тонус и в целом восстанавливали силы. Но помимо полезности для здоровья, считалось, что противодействовать жаре можно только с помощью высокой температуры пищи. Но что имел в виду Минхо?
– Тебе снятся кошмары из-за квищин?
– Такое ощущение, что следят за каждым моим вздохом! – возмутилась я.
Не знаю, почему всплеск эмоций произошёл именно на Минхо, но я уже не могла остановиться. Мысли о том, что мне не нравится жить у всех на виду, что не нравится в принципе эта экономная допотопная гигиена и постоянное чувство опасности даже из-за слов, разгонялись всё сильнее. Мне пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы ругательства не вырвались вслух.
– Это как раз нормально, – вздохнул сульса. – Общество заботится о каждом своём члене. Ты не одна.
– А, может, я как раз-таки хочу побыть одна!
– Тогда тебе лучше жить со мной.
Глава 23
Минхо сказал это так непринуждённо, что я не сразу поняла смысл сказанных им слов. Он предлагал жить вместе?! Ха! Конечно, в оригинале при наличии ветки с Минхо он тоже предложил героине жить с ним во время второго пребывания Суа в ордене Змеи, но… Не сейчас же! И не мне же! Я списала его слова на шутку и кокетливо возмутилась:
– Зовёшь кисэн к себе под крышу, чтобы развлекаться день и ночь? Думаю, даже кванджанниму такое непотребство не простят.
– Видишь, ты уже часть общества, раз думаешь о том, что подумают другие.
Э? Он не оценил мою шутку? И вообще кто из нас пришелец из другого мира и другой культуры, а?
– Так причём тут самгетан? – спросила я, переключившись на суп.
– Чтобы победить страх, нужно столкнуться с ним лицом к лицу.
Я легко придумала достойный отказ от незапланированных встреч с квищин.
– Мне нельзя покидать деревню.
– Знаю. Это и не нужно.
А? Неужели это был обязательный скрипт, чтобы игрок узнал историю Суюна? Когда Минхо убежал искать младенца, тело его отца подобрали маги. Ли Бором, конечно, не догадывался, кто это на самом деле, но он уже понял, что это тело принадлежало кому-то из фракции Змеи. К тому же оно было весьма разработанным, чтобы услужить повелителю квищин. Конечно, поселившийся в теле отца Минхо дух не был Главой Сон, но этот дух сумел пробраться в деревню Змей, воспользовавшись остатками памяти тела, и столкнулся с временным Главой Пак – отцом Суюна. Тот был великим мастером и смог заточить квищин. Все последующие годы Глава Пак разрабатывал способы борьбы с призраками, поэтому Суюн имеет некоторые возможности противоборства квищин. Эту историю мы узнаём при дружеских отношениях с нынешним Главой Змей. В сюжете игры он сам рассказывал нам об этом, когда однажды Гоын в попытке подставить Суа завлекла её в «проклятый» домик. Там до сих пор был заточён квищин, правда, уже выгнанный из тела отца Минхо.