– А Суюн не будет против?
Чёрт! В тишине я положила ложку и столкнулась снова со сканирующим взглядом Минхо. Сульса смотрел на меня, не отрываясь, и, наконец, открыл рот:
– Чего ты не знаешь?
– Того я не знаю.
Минхо, оценив мой ответ, кивнул и склонил голову так, что приоткрылось ухо с проколом. Под жгучим взглядом сульса я поняла, что засматриваюсь и сосредоточилась на самгетане.
– Я поговорю с Суюном, – заявил мужчина мне.
Очевидно, переговоры прошли успешно для Минхо (но не для меня), потому что уже на следующий день моё расписание сильно поменялось (не в лучшую для моей ленивой тушки сторону). На рассвете меня поднимал Бо Нгаи, мы сортировали травы, завтракали, потом я шла в кабинет к Суюну, где до обеда читала и тренировала магические пассы (кстати, мои пальцы стали проворнее от «заданий» лекаря на мелкую моторику), пересказывая содержание прочитанного. На обед приходил Минхо или же я шла к нему в ханок, разделяли трапезу, а дальше он тренировал меня с деревянным веером. В основном это была отработка движений кистями (о, бедные мои ручки – они будут самыми накаченными частями моего тела!). Когда на закате мы садились медитировать, я ощущала себя гомункулусом с огромными ручищами, от которых наверняка шёл пар. Я приходила домой к Бо Нгаи уставшая, неохотно выпивала некий отвар и ложилась спать. На следующий день всё повторялось. Не могу сказать, что это было неинтересно, но я выматывалась. Из-за этого, наверное, кошмары реже успевали отложиться в моей памяти. Зато я поняла некоторые принципы магии. В первую очередь, магия здесь не считалась чем-то противоестественным. Скорее это была сама природа, в единении с которой можно было творить в угоду собственным желаниям, хотя, конечно, хорошие маги понимали, что необходимо равновесие. Поэтому просвещение, в том числе познание ли, при овладении магическим искусством имело большое значение.
– Через познание себя познаешь мир вокруг, – уже несколько раз повторял на уроках Пак-сонсенним, то есть Суюн.
Но чтобы что-то изменить в мировом порядке, ты обязан заплатить кровью. Посему маги очень трепетно относились к чистоте своей крови и старались не болеть, занимаясь постоянной профилактикой.
– Мощные заклятия иссушают мага, – пояснял учитель Пак. – Он может умереть, но признаки будут теми же, что при потере крови. Это мучительно. Разве что не всегда будет заметна рана.
Я представила иссушенное тело: сухая кожа, облепившая кости. Гадость! Никому не пожелаю умереть в таком виде.
– А если не пускать кровь?
– Тогда она польётся сама из какого-нибудь места. Часто именно так происходит инициация мага. Однажды вдруг у ребёнка, находящегося в сильном возбуждении или потрясении, начинает идти кровь из носа, глаз, ушей, ануса. Поэтому если дар появляется у простого народа, то это путают с болезнью или вообще закрывают глаза на чрезмерную эмоциональность дитя. Как правило, в этом случае маги начинают бояться повторения всплеска их силы. Для них это становится травмой, и такие новички долгое время отстают от товарищей, пока не разберутся с собой. Да, расплата за магию неприятна, поэтому лучше самому распоряжаться, откуда пойдёт кровь. Режут зачастую ладони, поскольку на них проще и правильнее концентрировать ги и выбрасывать её.
Но в моём случае пускать кровь было, как оказалось, необязательно. Моей расплатой за магию становилось зрение. Причём мы с Суюном поставили эксперимент. Даже если я платила кровью, это не считалось, и снова страдало зрение. С другой стороны, моё зрение страдало от лёгких заклинаний почти никак. То есть, слово «страдало» вообще сюда не подходило. Так, оказалось, что для того, чтобы нагреть воду, Суюну нужно было порезать руку, сконцентрироваться и капнуть кровью в воду. Мне же было достаточно сконцентрироваться и, например, коснуться воды. У меня лишь на пару секунд расплывался фокус. Когда у меня впервые получилось, я аж запрыгала от счастья. Оказывается, так круто видеть, как от одного твоего желания бурлит вода в ведре! Это было так захватывающе! Так удобно! У меня сразу же взлетела самооценка. Кто ж знал, что магия такая потрясающая?! Эта сила, работающая не только по скрипту, придала мне уверенности. Могу теперь понять, почему некоторые герои в книгах так стремились к могуществу, что даже вставали на тёмный путь. Должно быть приятно ощущать, что вообще никто не может навредить тебе за этой несокрушимой (и, повторюсь, очень удобной) стеной магии. Но, правда, чтобы достичь такого уровня, чтобы уметь и погоду, и рельеф местности менять и побеждать кого угодно, нужно было годами совершенствоваться. А сюда входило чтение древних, старых и новых трактатов, созерцание природы и познание её законов, совершенствование собственных тела и души, поиск гармонии, стремление к истине… В общем, это было сложно и обогнать опыт было невозможно.
– Обычно новички начинают именно с этого, – говорил Пак-сонсенним, уча меня чувствовать своё «ядро». – Они должны научиться чувствовать и аккумулировать энергию. Со временем духовная сила накапливается, она-то и определяет уровень возможностей мага. Однако ты и в этом у нас исключение.
Глава говорил о том, что мой уровень соответствует сорокалетней практике, что было совершенно невозможно и ставило в тупик не только Суюна и более старших магов, но и меня. Я придумала только одно объяснение – изначальный стартовый капитал возможностей главной героини, предусмотренный игрой. Если бы Суа в самом деле была лишь новичком, она бы не смогла использовать свои навыки, чтобы защищать других персонажей или лечить их. Но для самого мира игры объяснения этому феномену не было.
– Ты должна помнить, Суа, что хоть я и делюсь с тобой своими знаниями, настоящий учитель для себя – ты сама.
В общем, всё сводилось к тому, что я должна была учиться понимать себя в первую очередь. И на это также были направлены занятия с Минхо. Сначала тренировки на познание собственного тела. Были упражнения на силу и выносливость, но в целом занятия напоминали йогу с элементами тхэквондо. Ги – духовная сила, хим – физическая. Их гармония – залог могущества.
– Дыхание соединяет тебя с миром. Не забывай правильно дышать, – наставлял меня сульса.
Для меня эта практика оказалась полезна. Во-первых, мне стало казаться, что я лучше влилась в тело Суа. До этого оно казалось мне чужим (не во внешнем плане) и некоторые сигналы, например, голод, я распознавала с трудом. Теперь же я даже знала, что моя левая рука быстрее правой, но правая точнее. А ещё, что я лучше в динамике, чем в статике и что я в целом слабенькая, но довольно выносливая. Через несколько таких занятий «физической культурой» мы начали практиковаться с деревянным веером. Он был попроще и полегче, чем подаренный Минхо, но для начала самое то. Мах-мах расслабленной кистью (не зря всё же подметала пол у Бо Нгаи). Мах-мах.
– Бить можно торцом рукоятки, боком, верхушкой веера. Главное – скорость и точное попадание в чувствительные точки тела.
– Это… Главное, просто научи меня обороняться и парочке приёмов, как обезвредить соперника, но не убить.
Убивать нельзя! Я не смогу этого ни морально, ни физически. В сравнении с Суа, я просто неженка из относительно мирного мира. И собираюсь такой оставаться!
Учиться веерной технике с Минхо было достойно романтической серии сцен! Когда он подходил сбоку и управлял моей кистью, чтобы продемонстрировать выброс: угол, силу и скорость – это было так тактильно! Всё внимание этого красивого и опасного мужчины было на меня. Каждый раз я говорила себе, что «вообще-то нельзя давать волю чувствам, но в этот раз можно позволить себе насладиться моментом». Учения Суюна выступали на стороне моего демона. Он ведь учил меня, как важно уметь ценить преходящие моменты! Правда, он говорил о цветении слив, например, но ведь эти моменты с Минхо тоже пройдут и больше не повторятся… Так было из раза в раз. Кажется, я теряла голову от Минхо. А когда сульса сам демонстрировал мне приём или серию приёмов с веером! Тут не хватало только какой-нибудь эффектной музыки, осыпающихся лепестков и замедленной съёмки! Шурх – раскрыл веер, кокетливо прикрыв лицо (хотя в случае Минхо глаза его скорее пугали, чем источали лучи любви). Ну, и на самом деле сульса закрывал шею, а не лицо. Развернулся, укусив притаившимися острыми лезвиями лицо врага. Шурх – закрыл веер. Элегантный выпад и удар боком. Смертоносный танец Минхо завораживал.
– При должной сноровке можно выстрелить лезвиями из складок веера, если резко открыть его. Вот так.
– Вот так? И что потом?
– Бежать? – пожал плечами Минхо, но взгляд его был насмешливый.
Оказалось, некоторые веера, подобные моему, были снабжены мешочками с ядом, которые при раскрытии веера прорывались, и яд поражал врага, вызывая слепоту или даже смерть.
– Рукояткой можно бить в висок или горло. Это может быть даже смертельно, но не для квищин. Их таким ударом можно лишь на время дезориентировать. Смотри, если противник бьёт ногой так, – Минхо медленно замахнулся на меня левой ногой, – тогда можешь блокировать боковой поверхностью веера.
– Так?
– Вот, если бьют рукой. Хорошо. Теперь побыстрее.
Контактными целями для веера были акупунктурные точки, воздействие на которые приводило к резкой боли, потери сознания, параличу или смерти. Но Минхо, памятуя о моих целях, смещал акцент в сторону остановки атакующего или его контроля.
– Обрати внимание. Тебе правильнее целиться вот сюда, в точки выше и ниже колена. Тогда противник потеряет баланс или даже упадёт. У тебя появится время либо нанести следующий удар, либо убежать. Ещё лучше, если бить около запястья.
Минхо, управляя моей рукой, прикладывал веер к запястью своей руки, в которой держал кинжал. А я думала, какие же красивые руки у этого сульса, хоть и узкие! Длинные пальцы, шероховатые костяшки, вены… Минхо резко замахнулся посильнее и ударил себя по точке. Невольно вздрогнув, кисть выпустила из руки оружие. Я в испуге обернулась на Минхо и чуть не столкнулась лбом с его носом. Мы были очень близко. Его губы были прямо напротив моих глаз. Я видела влагу на них и трещинки. Они зашевелились.