– Онни, ты в порядке? – спросила меня милая Чон-ян.
– В порядке, – ответила я, уже нацелившись на лавку.
Как и обещала (правда, самой себе), я хотела купить подарок для Донхёна. Но что ему подарить? Он из янбанов и состоятелен, к тому же слишком дорогой подарок будет неуместен при наших отношениях. То ли дело Минхо! Если подумать, я ему задолжала хотя бы один подарочек. Что бы такого ему подарить?
– Манган! Из настоящего конского волоса! Мягкие края! Шёлковые! По низкой цене!
Я, заинтересованная, двинулась на звук. Хотя манган использовали все, кто мог его позволить, чтобы крепить тот самый мужской пучок-сангту, в этом мире носили эту причёску и соответственно налобную повязку только аристократы и так называемая буржуазия, то есть янбаны и юнгины. Крестьяне, если и подражали им, то их повязки были из менее благородных тканей. Вторым условием для ношения этой штуки были длинные волосы, чего у Минхо как раз не было (всё же не Чосон, а вымышленный мир). С другой стороны, длина его волос была средней и в неаккуратный пучок уместиться смогла бы. Правда, он его не носил, но… Если бы у него была достойная повязка, то она бы и поддерживала за счёт своего каркаса причёску. К тому же, если подумать, Минхо вёл активный образ жизни и наверняка пот с головы попадал в глаза. Почему бы не использовать манган как спортивную повязку??? Убедившись в правильности подарка, я взглянула на цену. Боже мой! Это «по низкой цене»?
– Потрогайте, сонним, потрогайте! Видите, очень прочная и носиться долго будет!
Я присмотрела одну с чёрным шёлком на лицевой стороне и золотым узором, напоминающим мне раскрытый веер (или ракушку – тут как посмотреть), но всех моих денег на неё не хватит.
– Дороговато, – посетовала я.
– Это лучшая цена, которую можем предложить, сонним.
– А что, подарок кому-то выбираешь? – поинтересовалась Чон.
– Да. Человеку, который мне жизнь спас.
– Тогда это должен быть хороший подарок! Тебе эта понравилась? Давай доплачу!
Не успела я возразить, как Чон обратилась к продавщице и сунула той в руку монеты.
– А ещё пунгджам. Какая тебе нравится?
Я быстро ткнула в агатовый камушек, напоминающий своими разводами полоски на шерсти тигра. Этот камень привязывали к верхнему краю повязки, чтобы зафиксировать кат. Похоже, мне ещё и эту шляпу предстоит купить для Минхо когда-нибудь в будущем, для комплекта… Шумно и быстро продавщица завернула мне мою покупку. И когда мы отошли от лавки, я заговорила:
– Так нельзя! В конце концов, это же мой подарок. И стоил недёшево.
– Для меня эта цена – сущие пустяки. Конечно, отец говорит не тратиться попусту, но он не знает, что дедушка мне позволяет. К тому же что ты так распереживалась? Подумаешь, заплатила за тебя. Это мой вклад в будущее. У тебя будет повод не забывать меня.
– Хорошо, – согласилась я. – Верну тебе в будущем эту сумму.
Чон, улыбнувшись почти так же, как её горячо любимый дедушка, поскакала к другой лавке, в которой продавали украшения. Я сразу разузнала цены. Ха! Это мне уже по карману! Я заметила, что Чон проявила интерес к плетёному норигэ, центром которой был не какой-то камень, а тканевый цветок лотоса. Нежные лепестки лотоса символизировали чистоту и целомудрие, поскольку считалось, что хотя лотос и растёт на болоте, среди мутной воды и ила, он всё равно сохраняет свою чистоту. Я тут же спросила продавщицу и купила украшение. Не отходя от кассы, подарила его Чон, чем вызвала детский восторг, хотя девушка прекрасно видела, что я делала. Я приняла благодарности и вернулась к выбору подарка для Донхёна. Образ журавля, так же являвшимся символом долголетия, хорошо подходил Донхёну. Так что последние деньги я потратила на норигэ для него. Чон прикупила жареных каштанов и, лопая их по дороге, мы уже собирались возвращаться в поместье Главы Ха, но я вдруг вспомнила. Вечером того дня, когда мы посетим могилу Дэхёна, на Главу нападут. Я бросила взгляд на Чон, светящуюся от счастья после нашей прогулки. Передо мной предстала картина, как эта девушка надрывно плачет, удерживая тело старика во время суматохи из-за нападения. Сердце моё сжалось. Потом героям пришлось уходить в орден Змеи. И Суа оставила послание, чтобы их подобрали. Что если я заранее позову Змей? Может, и смерти Сангхуна удастся избежать? Я попросила Чон подождать меня, а сама отправилась в переулок. Я пыталась вспомнить, как выглядело место, где Суа оставила тайное послание. Протиснулась в узкий проход между оградами, вышла к углу. Вот оно! Дерево! Оно было слегка кривое, так что я (не в полной уверенности, что не навернусь) встала на изгиб дерева и потянулась к ветвям. Там таилось гнездо, в котором лежали маленькие яйца, но крапинки на них были разного цвета. Теперь самое сложное: вспомнить, в какую сторону вёл ход для тайных вылазок Чон и что ознает каждый цвет. Я мысленно представляла себе карту и расположение поместья Главы Ха, пыталась проиграть в голове сцену боя у беседки чонджа и потом показанный путь. Хм… Получается, что Суа с остальными двинулись на запад, в сторону ордена Тигра. Я достала яйцо с жёлтыми крапинками, которое означало «здесь», разбила его и положила на землю под дерево. Рядом я положила белое яичко. Такое послание увидит первый проходящий мимо «змей» и расшифрует его, как «в этом месте случилась беда, ищите на западе» (по идее). Я положила гнездо на место и быстрым шагом направилась прочь. Чон всё так и стояла на месте.
– Онни?
Но я не стала рассказывать ей о том, что сделала, и Чон вежливо сменила тему.
Мы вернулись в ханок, когда у янбанов начинался вечер. Мы зашли к дедуле Сангхуну, который предупредил меня об утреннем походе на могилу Дэхёна, чуть поболтали о делах и здоровье, и мы с Чон вернулись в её комнату. Сюда доставили обещанные мне Главой Ха книги и свитки, сложенные гармошкой. Их было не слишком много в общем масштабе, но всё-таки горка образовалась. Время вечернего чтения. Я устроилась за кёнсан и открыла первую книгу. Светильник-чхадын заполнял мягким светом всё помещение. Чон принялась выписывать из книги про растения заметки в свою тетрадку. Почерк у неё был тонкий и изящный. Чон – сама прелесть, особенно когда так сосредотачивается на деле.
– Тебе нравится? – поинтересовалась я.
– Мне интересно, так что, кажется, да. Особенно мне нравится пробовать соединять различные средства и смотреть, какой эффект они имеют. А ещё весело собирать травы в лесу. Иногда я рву неизвестные или бесполезные травы и проверяю их свойства. Бывает, нахожу то, чего нет в книгах. Но дедушка запрещает мне ходить одной в лес. Говорит, это опасно. Поэтому я иногда сбегаю через тайный путь, о котором никто не знает.
– Знаю я одну девушку, которая с лесными травами разговаривает. Вы бы с ней подружились.
– Правда?! Если появится возможность, я хотела бы с ней познакомиться. Думаю, твои друзья такие же хорошие, как и ты.
Я на это подлизывание покровительственно улыбнулась и продолжила читать. И через какое-то время чтиво действительно меня захватило. Здесь говорилось о некой технике «зеркало прозрения», которую был способен освоить даже новичок. Положение тела, необходимые действия и мысли были описаны подробно. Я подумала: «а почему бы не попробовать сейчас»? Я отсела подальше от стола, устроилась в позу лотоса, соединила средние и большие пальцы в своеобразное окошко и попыталась сконцентрироваться. Сначала дыхание, как учил Минхо, потом оставить материальный мир и почувствовать духов вокруг. Сначала ничего не происходило. Но внезапно в глазах заиграли опаловые блики. Нечётко я различила среди тёмных столбов себя. Это была та самая пресловутая битва в лесу. За мной гнался последний мечник. Он бы ударил меня, но в затылок, раскроив череп, вошло метательное лезвие. Он умер мгновенно.
Я вздрогнула и видение рассеялось. Чон смотрела на меня с любопытством.
– Онни, что ты делала?
Я вкратце рассказала про эту технику.
– Здорово! – воскликнула Чон. – Ведь так ты можешь знать даже то, чего не видела!
После перекуса лёгкими закусками мы с Чон должны были подготовиться ко сну. Постель девушки пряталась за ширмой в другой части комнаты. Места там было достаточно, чтобы расстелить ещё одну постель. Меня могли отвести в гостевую комнату, но Чон настояла, чтобы мы спали вместе. Она будто превратилась в маленького ребёнка, и пусть и не ныла, но очень красноречиво повисла у меня на руке. Это тоже «эгё»? «Что за фокусы?» – подумала я и уже через минуту обнаружила себя на дополнительно расстеленной слугой постели. Нам помогли раздеться и поменять сокчогори, и я снова поняла, что вела себя неправильно всё это время. Сокчогори и сокчхима были пижамой, в то время как я раздевалась до сокпаджи и даже гасемгарике снимала. Правда, сокчогори всё равно потом надевала обратно, но на голое тело (всё же спать совсем обнажённой было не очень). Хорошо, что меня никто не ви… А-а-а! Как минимум, Минхо видел меня в таком виде! Боже, что он подумал?! Я плюхнулась на пол и закрыла лицо в нежнейшем одеяле. М-да, мягких подушек тут тоже не было. Были продолговатые, набитые песком или какой-то рисовой стружкой, но в них нельзя было зарыться головой.
– Что ты такое вспомнила, онни, что так покраснела? – хихикнула Чон.
– Ничего! – отрезала я, но взгляд мой зацепился за девушку.
Она лежала рядом, но на небольшом возвышении. В её распоряжении было больше пространства и подушек, но меня привлекло не это. Такая милая и невинная Чон лежала на постели на боку в весьма кокетливой позе. Так с Чон закрутить роман проще, чем с Донхёном! Вон она сама себя как ведёт! Только я чувствовала не возбуждение, а скорее сестринское возмущение. Я легла в ту же позу, только ещё более соблазнительную и маняще провела рукой по своим бёдрам. Чон удивилась.
– Что ты делаешь?
– Кисэн иногда так встречают клиентов.
Чон сразу поняла, что я имела в виду, и, засмущавшись, села. Хах, как я и думала. Это было не из умысла, а просто по незнанию.