– Я видела иллюстрацию в одной книжке, – тихо призналась она.
– Какой?
Чон не пришлось далеко идти – книга была припрятана под матрасом. Я бегло пролистала её. Что ж, это была романтическая повесть. Неудивительно, что здесь была иллюстрация томящейся в ожидании главного героя женщины.
– Я тоже люблю истории о любви, и в своё время прочитала их немало, – улыбнулась я.
– Правда?! – снова оживилась Чон, поняв, что я не собираюсь её осуждать. – Моя любимая – это история про дурачка Ондаля и принцессу Пхёнган. А твоя?
Эх, нарисовать бы Чон комикс по сюжету… А может, свой придумать. Я рассказывала Чон некоторые истории полночи. А когда уснули, пришёл уже слуга, чтобы разбудить меня. Чёрт! Спа-а-а-ать!
Глава 30
Так, сонная, я и оказалась у могильного кургана Дэхёна. Я поставила тяжёлую корзинку на землю и поправила ворот чогори, куда пробрался холодный утренний ветер. Глава Ха Сангхун смотрел на меня, едва не плача, так что я поспешила на небольшую площадку для обрядов, чтобы отдать поклоны духу Земли. Стиснув зубы, я про себя приговаривала: «Только не гневайся, что здесь я вместо твоей дочери». Обряд мёдже проходил так же, как и в оригинальной сцене. С одним только отличием. Казалось, что нас тут далеко не двое, но остальные присутствующие явно были не из видимого мира.
– Хо-хо, такой был утончённый и высокодуховный человек и так любил простую уличную еду, – приговаривал дедуля Сангхун, расставляя еду на жертвенном столе, – да ещё со столь специфичным вкусом. Остро-сладкий, хо-хо, да уж… Вот только, как сейчас помню, Дэхён чаще отказывал себе в удовольствии. Видите ли, он должен был научиться обуздывать желания. А я считаю, что постоянное воздержание вредно для здоровья!
– Это был мой Путь, – прошелестел ветер голосом Бессмертного. – Я должен был научиться отказываться от того, что любил.
Я заозиралась по сторонам. Видения не было, но голос я слышала отчётливо. Лишь когда после очередных поклонов и действий с выливанием спиртного на могилу мы опустились на колени на минуту молчания, я вдруг различила в игре света и тени силуэт Бессмертного, сидящего с правой рукой, кончиками пальцев касающейся земли, а левой рукой в положении медитации – дхьяна. И вдруг всё «видимое» пропало. Я снова была в этом странном месте, где под ногами клубились то ли облака, то ли туман. В этот раз Бессмертный был чётче обычного. И я заметила, что сидит он на гигантском лотосе. А вокруг через белизну тумана проявлялись очертания персика, вишни, абрикосов и других деревьев.
– Я теперь знаю, кто Вы, – произнесла я, довольная тем, что разгадала одну из загадок.
Мне показалось или Бессмертный улыбнулся?
– Постепенно ты просыпаешься, – ответил он мне.
– Вы ведь знаете, что я не Суа? Что будет, когда я проснусь? Она вернётся?
Лёгкий кивок, но я почему-то почувствовала резкую волну грусти. Это странно, ведь я с самого начала хотела вернуться домой. И это честно, если я вернусь к себе, а Суа – к себе. Но я не могла отделаться от тяжёлого чувства. Думаю, Бессмертный, то есть Глава Ли Дэхён, слышал все мои мысли. Но он ничего не сказал. Пришлось мне задать вопрос:
– Я нашла некоторые книги из ордена Феникса. В одной из них было написано про «зеркало прозрения». Что это?
– Трудно сказать, чем именно является «зеркало прозрения», ибо для каждого заклинателя оно своё. Кто-то пользуется им, чтобы наблюдать за происходящим в мире. Кто-то, чтобы предсказывать будущее. Оно открывает то, что было незаметно или скрыто. Может, не сейчас, но ты тоже мастерски освоила эту технику.
– У меня есть несколько вопросов, которые не дают покоя.
Мы поняли друг друга с Бессмертным, обменявшись лишь взглядами, и он широким жестом указал мне приступать. Я села в эти облака и сложила пальцы в правильный рисунок. Отчего-то здесь, в этом странном месте, сконцентрироваться было в разы проще, и вот передо мной туман рассеялся, и я вновь увидела сцену в лесу. Дрожа, словно кролик, я сдавалась и прижималась к дереву. А из леса выпрыгнул Минхо. Хотя лицо его прикрывал платок, я не могла не узнать его! Что он тут делал?! Почему?! Разве он не был на каком-то другом задании??? Сульса справился с моими врагами и безжалостно добил тех, кого я только обезвредила. Тем временем я уже валялась в отключке. Минхо бросился ко мне. Он успел лишь тронуть рукой мой лоб, как вдруг вскочил и за пару мгновений скрылся в лесу на дереве. На сцене появился Донхён. Его меч был обнажён. Получается, он видел битву? Вот почему он сразу же спросил, не из фракции Змеи ли я! Он заметил Минхо! Я вознамерилась выяснить, почему и как Минхо оказался втянут в эту битву.
– Поверни «зеркало», – направлял меня Ли Дэхён, и я послушно перевернула руки.
Это было то, чего я никак не могла знать. Минхо вошёл в свой дом, а там его уже ждала Гоын. Она приготовила сладости и вино. Вид её был роскошнее кисэн во время выступления. Но Минхо выглядел усталым. Удивительно, но Гоын была в этом видении очень смелой девушкой. Она подошла к Минхо слишком близко. Она страстно шептала о любви, пуская в ход воспоминания из их с Минхо детства. Минхо не двигался, но и не смотрел на девушку. Она тем временем потянула за коррым на его чогори. И лишь тогда терпение Минхо лопнуло. Он приказал ей убираться прочь, но уязвлённая таким отношением Гоын взорвалась. Она сравнила себя и меня, то есть Суа. Господи! Нет! Она говорила именно обо мне, ведь это я наскребла ту записку, когда только попала в этот мир! Откуда она у неё? Она ведь до этого вернула её мне? Хах, если присмотреться, то это не тот клочок бумаги, на котором я записала о сюжете игры русскими буквами. Я снова перевернула «зеркало». Гоын пробралась в мою комнату в доме Бо Нгаи. Она рыскала повсюду и едва сдержала себя, чтобы не потоптать веер из пак дахл. Рисунки её не заинтересовали, зато она обратила внимание на записку, выскользнувшую из них, и тут же просияла. Гоын начеркала записку мне и покинула комнату через окно. Она спряталась в своём доме и принялась тщательно изучать мой шифр. Но как ни старалась, она не могла разобраться. В конце концов, она лишь мастерски скопировала текст и спрятала под половицей. С оригинальным листком она отправилась на встречу со мной.
Получается, Минхо знал о моём зашифрованном листочке, поэтому он и отправился следить за мной и Минхёком. Я не могла не вызывать подозрений своим странным даже для кисэн поведением, но если это можно было ещё списать на «священные силы», то тайную записку – нет. Должно быть, Гоын ещё и красочно «передала» мои слова, подобранные специально для неё, Минхо. Из всего этого выходило, что у меня есть секретная переписка, которую никто не может расшифровать, я собираюсь покинуть орден Змей и встретиться со своим «женихом». Мне внезапно стало зябко от страха. Что мог подумать Минхо? И всё же он даже дал мне шанс объясниться, когда сказал, что хочет услышать, что я скажу «через рот». Я думала, он это про наши чувства (в конце концов, это же романтический симулятор!), но он мог иметь в виду совсем другое. Теперь понятно, почему он был так зол и почему пропал из виду! Я в шоке распахнула глаза.
– Ну же, теперь поешь вместе с отцом, – произнёс старик Ха, глядя на меня влажными глазами.
Я приблизилась к поминальному столу, пошатываясь. Для меня открывались всё новые и новые грани игры. Мне казалось, я вообще перестала понимать, что тут происходит. Это не «зеркало прозрения», а зеркало «как свести Аню с ума»! Я взяла палочку ттоккпоки. Интересные поминки вышли! Я реально встречалась с отцом Суа! Взяв следующую палочку, я чуть склонила голову и шёпотом извинилась. Думаю, Ли Дэхён должен был понять, что я имела в виду. На душе у меня отлегло. Этот Бессмертный, безусловно, помогал мне. Возможно, потому, что он хотел вернуть свою дочь, но на меня он зла не держал. Атмосфера поминок лишь теперь нагнала меня. И разделяя поминальную еду с Сангхуном и Дэхёном, я задумалась о своей семье. Мать, небось, даже не заметила, что со мной что-то случилось. Мы давно уже не жили вместе и почти не общались. А вот отец… Мне было, о ком поскорбеть сейчас. Мой папа был невероятно интеллигентным человеком, и многие считали его либо занудой (как моя мама, например), либо сложным человеком (как его коллеги). Для меня же он был лучшим другом всё моё детство. Помню, как-то раз я пролезла в его кабинет и случайно уронила тяжёлую статуэтку. Я даже уже не помню, что это была за штука. Кажется, что-то вроде тигра. Откололся солидный кусочек. Родители застукали меня на месте преступления. Мама сразу начала орать, а папа… Папа тихо попросил маму прекратить, подошёл ко мне, взял за руки и под рассказ, как для него была важна эта штука, начал успокаивать. Я чувствовала стыд и вину и никак не могла перестать рыдать. И тогда папа сказал:
– Хоть эта вещь и была важна для меня, ты для меня намного важнее.
Не понимаю, почему он… почему именно он должен был умереть и оставить меня??? У нас было всего десять лет, из которых я даже не все помню.
Хотя кусок в горло не лез, я старалась соблюсти ритуал ради своего отца, ради отца Суа и ради постаравшегося на славу Сангхуна.
Когда мы вернулись в поместье, здесь тоже уже накрыли поминальный стол для церемонии чёса. Чон и Донхён присоединились к нам. Каждый из них выражал лицом и жестами сожаления о моей утрате. Я же чувствовала лишь давление. Меня отпустило, лишь когда все сосредоточились на самих церемониальных действиях. А стол действительно роскошный! Весь первый ряд за кадильницей с палочками благовония был уставлен разнообразными фруктами, за ними выступали сикхе (сладкий перебродивший напиток из риса), соленья, соевый соус, намул (листья, побеги, коренья дикорастущих съедобных растений) и тонко нарезанная вяленая рыба. В следующем ряду между свечами стояли супы: рыбный, куриный, говяжий. Следующий строй был из токка, мёда, жареной рыбы (опять!), жареного мяса и гуксу (варёная рисовая лапша). И прям перед поминальными дощечками Ли Дэхёна и А Йонг стояли ещё какой-то соус, ттоккук (рисовые клёцки), чаши со спиртным и приборы.