– Нормально.
Я заметила, какой взгляд на нас бросил Донхён, и мне сразу стало неловко перед ним. Зато я заметила, что норигэ на его халате было тем, что я подарила. Господи! Краснея от смущения, я так и просидела на спине Минхо до остановки. А когда сульса поставил меня на землю, я поняла, что ноги ещё ватные. Отпусти он меня раньше, я бы отстала и стала помехой всем, если вообще смогла бы идти. Я хотела принести пользу и пособирать ветки для костра, но Минхо остановил меня:
– Лучше следи за этими двумя.
Под «этими двумя» он имел в виду Чон, яростно отмахивающуюся от комаров, и старика Сангхуна, с трудом переводящего дух, хотя всю дорогу он казался бодрым. В итоге пока мужчины собирали хворост и разводили костёр, я дала дедуле воды, а всё остальное время подбадривала Чон.
– Я приготовлю, – бросил Донхён, уже собрав необходимую посуду и ингредиенты перед костром.
– Нет! – выпалили мы синхронно с Минхо, хотя, конечно, причины так говорить у нас были наверняка разные.
– Хо-хо, дайте-ка лучше дорогу старшим. Приготовлю вкусное и питательное, чтобы силы были карабкаться дальше.
В ожидании обеда наступила неловкая тишина. Это было самое мучительное время! Я оказалась между Минхо и Донхёном из-за того, что Чон бегала по поручениям деда. Если кто-то нарушал бормотания дедули Сангхуна, то разговор быстро затухал без поддержки. М-да, атмосферка в коллективе такая себе. Что же делать? Но тут раздался гром, и я передёрнулась. Только этого не хватало!
– О-о-о, похоже, гроза всё же будет, – вторил моим мыслям дедуля Сангхун.
– Плохо! – отозвался Минхёк. – Если ливень, то придётся ждать, когда закончится. В гору по слякоти не поднимешься.
– У меня навес есть, – ответил Донхён. – Можно будет там переждать.
– Места мало, – подал голос Минхо. – Если ливанёт, женщин и стариков туда, а сами переждём так.
– Хорошо, – согласился Донхён, впервые за всё это время с уважением взглянув на сульса.
Глава 32
Чук удался на славу. Даже женьшеня дедуля Сангхун не пожалел. Я увлечённо работала ложкой, как вдруг мою плошку закрыла узкая рука. Я с удивлением взглянула на Минхо, но тот смотрел мимо меня, и я невольно перевела взгляд. Донхён застыл с кусочком сухой рыбы. Я что, в дораме??? Ребята, вы что делаете?!
– Она не ест это, – произнёс Минхо.
Издав короткое «о», Донхён забрал свою рыбу себе. Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, размышляя, не было ли это следствием того, что у меня две любовные ветки? Хотя… Как такое возможно? С Минхо мы поцеловались, но я его отшила. А с Донхёном у нас и первого поцелуя не было. В любом случае мне было ужасно неловко.
– Ешь, остынет, – вырвал меня из шока Минхо.
Я бросила на Минхо осуждающий взгляд. Вместо того, чтобы демонстрировать Донхёну, как хорошо он меня знает, оставил бы уже меня в покое! А Донхён не слишком ли быстро сдулся? Если подумать, с тех пор как мы встретились с Минхо и Минхёком, благородный янбан стал поразительно отстранённым со мной. Тут явно было что-то нечисто. Этот маленький инцидент за обедом пробудил во мне пресловутое ощущение спутанности. Я не очень понимала, что происходит на самом деле. Поэтому ещё до грозы, когда поставили навес, я решила вновь прибегнуть к «зеркалу прозрения».
Туман развеялся, чтобы показать мне, не произошло ли чего во время моей отключки. Но нет. Разве что, когда проснулись от наваждения, все были удивлены моему нахождению под боком Минхо. Тогда я изменила положение пальцев. И вот предо мной предстала та же самая палатка, в которой я находилась сейчас. Был сильный ливень, а я валялась в горячке. Стоило только Донхёну отойти, как под навес пробрался Минхо. Он потрогал мой лоб и стёр капли пота с лица.
– Хочу домой, – прошептала я иссохшими губами. – Я больше не выдержу!
Минхо тихо позвал меня. Вдруг мой голос стал громче и чётче.
– Я не Суа!!! Хватит звать меня этим именем! Я ненавижу его!!!
Минхо будто окаменел. Он прислушивался к каждому моему бредовому слову.
– Почему я? Я не Суа! Почему я должна страдать за неё?!
Сульса пришёл в себя и достал откуда-то бутылёк с тёмной жидкостью. Только он капнул ею в рану на руке, как снаружи послышалось:
– Выходи. Медленно.
Шеи Минхо коснулся острый конец саинчамсагома. Сульса осторожно вышел, играя роль проходящего мимо травника. Не знаю точно, какие слова подобрал Минхо, но через какое-то время Донхён позволил тому вновь залезть ко мне под навес. Осмотрев и перевязав рану на руке, сульса вдруг начал меня раздевать. Как и у меня, у Донхёна это вызвало возмущение, и он снова наставил на Минхо меч. Но тот продолжал, попутно что-то отвечая. Когда Минхо дошёл до гасемгарике, Донхён не выдержал и отвернулся, а сульса бережно переложил моё тело на живот. Видимо, он дал указания Донхёну и тот принялся рыскать в своих мешках. Минхо полил на рану всё той же жидкостью, как я понимаю, противоядием, и как раз вернулся Донхён с водой и тряпкой. Как когда-то я, теперь Минхо протёр мою спину и руку, чтобы пот и грязь не попали в раны, потом посыпал каким-то порошком, одолженным у Донхёна. Ведя себя совсем не так, как обычно – сутулясь и изображая услужливую робость – Минхо переждал дождь с нами, время от времени проверяя моё состояние. А когда дождь прекратился, он попрощался. У Донхёна были подозрения насчёт этого «случайного» травника, но после его прихода мне действительно стало лучше, к тому же благородный муж должен был поспешить и доставить раненую в орден Черепахи.
И всё же почему? Почему Минхо вёл себя так странно? Пытаясь найти ответ на этот вопрос, я внезапно натолкнулась на видение, поразившее меня до глубины души. Это была та сцена, когда я излечила рану Минхо. Ослепнув, я неуклюже прислонилась к дереву и задремала. Минхо открыл глаза очень скоро и первым делом потянулся рукой к кинжалу, но, видимо не почувствовав боли, он осмотрел себя. От движений мужчины я упала ему на плечо. Минхо сидел неподвижно какое-то время и даже вновь прикрыл глаза. Но когда он вновь их открыл, лицо его было решительное и задумчивое одновременно. Сульса аккуратно переложил меня, а сам сел напротив. Ещё какое-то время он рассматривал моё лицо и вдруг наклонился к моим губам. Он поцеловал меня! За кадром! В смысле… я даже не знала об этом! Получается, что мы целовались уже дважды! Чёртов багованный Минхо! Он всё мне испортил! Ещё тогда!
Меня выбросило из видения гулким раскатом грома прямо над головой. Уже шёл ливень. Старик задремал, а Чон сидела, поджав ноги. Она спросила меня, что я делала, а я только могла бросить ей «подожди» и выскочить из-под навеса. Минхо стоял неподалёку и всматривался в небо. Моё чувство гнева внезапно… смыло. На сульса была презабавная шляпа-гальмо – эдакий зонтик из промасленной бумаги, но всё же шляпа. И я не удержалась от смешка. А стоило мне увидеть Донхёна, у которого эта гальмо возвышалась вообще над другими шляпами, я чуть живот не надорвала.
– Что с тобой? Промокнешь же, – проговорил Минхо, хватая меня под локоть.
Но я не дала себя увести обратно под навес.
– Пусть! Нам надо поговорить!
Смиряясь с моим решительным настроем, Минхо отошёл подальше под дерево.
– Ты поцеловал меня! – выпалила я.
– Когда?
– Дважды! И ты раздевал меня!
Мои заявления должны были всколыхнуть Минхо, но он старательно сохранял маску невозмутимости. И лишь дёрнувшаяся щека выдала его.
– Ага! – подловила я. – Ты!
А собственно, что сказать-то?! Я просто была переполнена разными эмоциями, и сама себя не понимала. Что ещё делать в такой ситуации? Я попыталась разложить всё по полочкам.
– Во-первых, – сказала я, – спасибо за заботу и за то, что спас мою жизнь. Во-вторых, ты козёл. И я… я…
– Ненавидишь меня?
– Нет, но… Ты даже не представляешь, что наделал! Ты всё испортил!
«Правда, если только это игра» – поправил меня мой внутренний голос.
– Ещё что-то?
– Ты, ты.
Было много всего, в чём я хотела бы обвинить Минхо, но почему-то не могла. Сульса раздражённо закивал головой. Схватил мою руку и вдруг вложил в неё веер из пак дахл. Жест был настолько противоречивый, что заставил меня остолбенеть. Минхо возвращал мне подаренный им же веер, но возвращал со сдерживаемой злостью.
– Надеюсь, больше не потеряешь, – процедил он сквозь зубы и отошёл.
Я смотрела сульса в спину, как вдруг в поле зрения молния ударила в землю. Гром, будто колесница разгневанного бога, прокатился по округе. Я даже не заметила, как обвила руками талию Минхо. Будь моим щитом от кары божьей, хорошо? Навязчивая идея, что в наказание от игры я получу молнией по голове, становилась всё сильнее. А вот Минхо усмехнулся:
– Боишься?
– Конечно! Мы же ещё и под деревьями стоим!
– Вернись под навес.
Я была уже готова последовать его совету, но блеснула молния и снова прогремел этот чёртов гром, и я ещё крепче прижалась к Минхо. Ощущение его подтянутого тела и тепла дарило некоторое успокоение на иррациональном уровне, поэтому я ничего не могла с собой поделать. В общем, до конца грозы я пробыла рядом с Минхо, и из-за того, что я вымокла, мне пришлось переодеваться.
Мы шли и шли. До изнеможения. Но наконец-то я стала узнавать энергию горы «Змеи». Как будто возвращалась домой! У меня открылось второе дыхание.
– Лошадь там не пройдёт, – услышала я спор Минхёка и Донхёна.
– Это не лошадь, а конь. И я не брошу его.
– Хубэ, пойдёшь с ними через пещеры. Я с этими.
«Этими» означало Донхёна и Парам. Без лишних слов Минхо отправился по длинному пути, а Минхёк позвал остальных за собой, но недалеко от пещеры он вдруг остановился и повязал на глаза Сангхуна, Чон и слуги повязки.
– Мне не надо? – спросила я.
– Ты своя. Помоги лучше вести.
О? Приятно знать, что мне всё же доверяют. Я взяла под свою опеку Чон, а Минхёк – слугу и Главу Ха. Прошли ещё немного, миновав несколько сонандан с озорными духами. И наконец-то я смогла увидеть эту почти легендарную тайную пещеру! Хм, а тут довольно приятно. Прохладно, интимно… Здесь было несколько проходов, так что если бы даже кто-то и нашёл эту пещеру, то наверняка бы заплутал в ней. Попетляв немного, мы вышли к подъёмному механизму. Площадка была достаточно широкой, но на всякий случай решили подниматься группами. Сначала Минхёк отвёз наверх нас с Чон. Хорошо, что он крутил это ржавое колесо – я бы не смогла. Наверху мы присели с Чон на камень в ожидании остальных. Хм… интересно, а что это за камень? Я рассматривала блёстки на потолке, пока Чон задавала мне глупые вопросы от волнения.