– И это всё? – осмотрев мои пожитки, прокомментировал Минхёк.
– Мы над этим поработаем, чтобы не смогла так просто собраться, – ответил Минхо.
Божечки! Кто говорил про бабочек в животе?! У меня прыгали зайчики, толкая своими лапками моё сердце и щекотя пушистой шёрсткой всё внутри.
– Кванджанним! – завопил Минхёк, словно фанатка, услышавшая, что её айдол женится на ней. – Нельзя быть таким милым!
– Пойдём?
Хах, похоже, Минхо не замечал никого вокруг, кроме меня. Сульса сжал мою руку и потянул за собой, но я освободилась и, повернувшись к Бо Нгаи, дедуле Сангхуну и остальным, низко поклонилась. Санхун улыбнулся и помахал рукой, а Бо Нгаи кивнул. Таким вот вышло прощание, и я зашагала по дороге к взрослой жизни в мире Сэге, бросив Суюну одними губами, чтобы позже обязательно научил меня заклинанию, благодаря которому мои сундуки воспарили следом за нами с Минхо. Всю дорогу мы, как влюблённые дурачки, переглядывались с Минхо и улыбались. Одинокий ханок предстал передо мной в другом свете. Теперь я буду его хозяйкой? Ух! Нас встретила на пороге госпожа Минён и одарила обоих тёплой улыбкой. Не сговариваясь, мы с Минхо поклонились ей.
– Сэсане, зачем же так… – тихонько рассмеялась госпожа Минён, прикрыв рот ладошкой. – Я так рада. За вас обоих. А то я боялась, что не дождусь того момента, когда Минхо встретит подходящую девушку.
– Матушка… – прошептал Минхо.
А кстати, Минён же ненастоящая мать Минхо. Тогда что же произошло с настоящей? Спрошу, когда представится повод. Госпожа Минён принесла на новоселье подарки: корзинку печений и нечто продолговатое, завёрнутое в ткань.
– Минхо любит сладкое, – подразнила мужчину госпожа Минён.
– Я знаю, – ответила я, подмигнув Минхо.
– Хорошо-хорошо.
– А это что? – поинтересовалась я продолговатым предметом.
– Чук-пуин.
Эм, что? «Бамбуковая жена»?
– Грядут самые жаркие дни, – ответил Минхо на мой вопросительный взгляд. – Эта полая бамбуковая подушка, чтобы во время сна было не жарко.
А я думала, что тебя буду обнимать во время сна… Поболтав немного о делах и здоровье, мы с Минхо наконец-то вошли в дом. Я глубоко вздохнула, стараясь запомнить каждую нотку запаха обители Минхо. Несмотря на то, что мы не спали всю ночь, энергии было хоть отбавляй. Сульса провёл меня через тэчхон-мару до комнаты рядом со спальней.
– Я освободил пространство для тебя. Можешь устроить тут всё, как хочешь.
– Это теперь моя комната?
– Соседняя тоже, – лукаво улыбнулся Минхо. – Как и весь дом.
Я прошла в комнату, осматриваясь. Сундуки залетели за мной, и я сняла с них заклятие Суюна. Теперь я могла не завидовать Чон с её шикарной комнатой в ордене Черепахи. Теперь у меня тоже были свои игориджаны, сабантакджи, мунгаб, пандади, а ещё диванчик и кёнсан, на котором… Это же минеральные краски и набор кистей! Я оглянулась на Минхо, стоявшего на входе с хмельным от удовольствия видом. Ах, да! Я подбежала к мужчине и вручила ему свиток.
– Давно пора было подарить этот рисунок тебе. Он был одним из первых, что я нарисовала в этом мире, – и я, смущаясь, добавила, – думая о тебе.
Было очень волнительно наблюдать за реакцией Минхо на мою «неправильную» живопись сумукхва. Хуже всего было то, что по лицу сульса было сложно читать эмоции. Внимательно рассмотрев картину, мужчина свернул её и перевёл взгляд на меня. У меня чуть ноги не подкосились. Неужели не понравилось? Но Минхо протянул руку и провёл большим пальцем по моей нижней губе.
– Цвет сафлора мне особенно нравится, – произнёс он, и я, кажется, покраснела от откровенного смысла, заложенного в его ответе.
Итак, отложив разбор вещей, я пошла бродить по дому. С другой стороны от спальни располагалась личная комната Минхо, но, конечно же, она ни разу не была комнатой янбана. Кроме стола для каллиграфии здесь был оружейный склад! Примечательно, что всё оружие было в превосходном состоянии. Я прошла мимо выставки луков разных моделей, пересчитала пальцами бамбуковые и металлические стрелы в корзинках, сдула невидимую пыль с арбалета, поигралась кистями под наконечниками ромбовидных и трезубчатых копий, обошла внушительные мечи хёпто и вольдо, ужаснулась виду цепа, покоящегося рядом с этими мечами, и остановилась перед разнообразием коротких мечей (они явно были в любимчиках). Среди последних я узнала лишь что-то типа «катаны» и обоюдоострого меча типа китайского «цзяна».
– И ты всем этим оружием владеешь?
– Владею – да. Предпочитаю – ножи и короткие мечи.
Издав короткое «о», я двинулась к остальным комнатам. Должно быть ещё две! Но меня ждало разочарование. Одна комната была почти совсем пустой (Минхо сказал, что для редких гостей), а другая – набита всевозможным барахлом, о котором вообще забыли. Кажется, тут годами даже не убирались. На мой взгляд Минхо пожал плечами. В одном углу здания располагалась небольшая ванная комната с промасленной бумагой на полу, которая отталкивала влагу. И тут действительно стояла кадка, то есть большая бочка. В другом конце здания размещалась кухня, вполне обычная. Из неё был выход на веранду-тхвинмару, на которой ждал хозяина обеденный столик-собан. Балкон-нумару я уже видела. Ладненько, с внутренней частью закончили. Я вышла во двор-ттыль. Глаза меня не обманули, он реально был пустой. Ближе к краю дома стояли мишени для тренировок. Ну, собственно, эту часть я много раз видела. Что же прятал этот ханок за собой? Эм… Зад от переда не слишком отличался. Ну, здесь хотя бы было чандоктэ – хранилище ферментированных соусов, хотя оно было таким маленьким (особенно в сравнении с чандоктэ Бо Нгаи), что я с первого раза запомнила, где здесь кимчхи, где перец кочучжан, где паста твенчжан, соус канчжан, а где макколи. Что ж, я не удивлена, что из всех алкогольных напитков Минхо предпочитает сладкое рисовое вино. Рядом колодец.
– Он построен над источником, так что можешь купаться и пить, сколько захочешь, – прокомментировал мой интерес Минхо.
Я услышала странный «бульк» и заглянула в темноту. В мире духов здесь обитал маленький дракончик. Заметив меня, он приветливо тявкнул.
– Минхо! Там дух дракона! – воскликнула я.
Сульса с любопытством заглянул, но, конечно, ничего не увидел и только сказал:
– Наверное, из-за него многие отмечают, что вода здесь вкусная.
Добрели до туалета, и я поймала Минхо на старательно сдерживаемой усмешке, вызванной воспоминаниями из нашего прошлого. Я же со всей строгостью сделала комплимент чистоте и удобству места. Наша прогулка завершилась перед холмиком, на котором стоял садан.
– Минхо, – проронила я, – не знаю, нормально ли о таком спрашивать, но что случилось с твоей матерью?
– Хочешь с ней познакомиться?
Я не успела ответить. Сульса изменился в лице, надев на себя привычную маску строгости. Он взял меня за руку и уверенно завёл в маленькое помещение, построенное вокруг алтаря предков. Минхо воскурил благовония и, всё так же держа меня за руку, опустился на колени перед табличками родителей.
– Мама, папа, я привёл к вам Анну.
Он, а следом за ним и я, поклонились в пол.
– Здравствуйте, – неловко прошептала я.
– Когда квищин, захвативший тело отца, пробрался в деревню, мать на эмоциях не сумела опознать подмену. Она ничего даже сделать не успела, только бросилась навстречу и была сражена.
– Мне очень жаль. Ты так рано остался без обоих родителей…
– У всех своя судьба. Мама очень любила отца. Не знаю, смогла бы она без него жить дальше. А я к тому времени был уже многому обучен и мог справиться самостоятельно. К тому же у меня были Суюн и матушка Минён.
Я сжала узкую ладонь Минхо.
– Теперь ещё у меня есть ты, – улыбнулся мужчина, и я постаралась улыбнуться в ответ, но мне всё равно было грустно.
У каждого персонажа этой игры за спиной была какая-то драматичная история. Это обычная практика для сюжета. Но понять всю полноту трагедии можно, лишь окунувшись в неё. Быть может, это и в жизни так? Помню, в одном сериале на стене в комнате героини висела памятка: «Каждый, кого ты встречаешь, сражается в битве, о которой ты ничего не знаешь. Будь добр. Всегда». Быть может, это не просто сгущение красок авторов? Быть может, такова жизнь?
Минхо помогал мне раскладывать вещи.
– Веер отдай мне. Положу его к остальному оружию и буду ухаживать, чтобы не испортился. Понадобится – заберёшь.
Я согласилась.
– А это откуда?
«Это» – было веером (Минхо не мог не знать этого слова!), подаренным мне Донхёном. Я даже не успела придумать ответ, а брови Минхо сползли к носу. А я внезапно начала оправдываться.
– Подарил и подарил. Не надо прожигать ревностью хорошую вещь. Если я и буду танцевать с ним, то только для тебя. Идёт?
Такими словами удалось убедить Минхо не выбрасывать чужой подарок. Закончив разбирать тряпицы, я сложила страшные рисунки стопкой и сверху закончила свой тортик запиской с русским шифром.
– Это можно сжечь! – торжественно заявила я.
Лучше избавиться от компроментирующей бумажки. Тем более, что она больше не нужна. Я и так ничего не забыла.
– И рисунки? – уточнил Минхо, рассматривая изображения на них.
– Зачем они мне, если у меня теперь есть свой пульгасари?
Минхо нежно обнял мою голову и чмокнул в лоб. Буду считать это печатью от зла.
– И всё же, – проронил сульса. – Думаю, стоит рассказать остальным о грядущем будущем.
– Ты хочешь следовать ему?
– Расскажем, а там решим.
Не мешкая, мы отправились к Суюну, который созвал всех причастных к этому будущему (и довеском Минхёка и Бо Нгаи). Поскольку с Суюном у нас был отдельный разговор и я даже призналась, что пришла из другого мира (к чему маг отнёсся с крайним скепсисом, хотя с чего бы?), он знал более полную картину, остальным же я поведала о будущем в рамках легенды о священных силах. Мол, так и так, а я увидела, что Глава Ки Монкут в праздник фонарей совершит некий сложный ритуал, чтобы стать могущественне и выйти за пределы человеческих ограничений. В том будущем мы с помощью информатора Донхёна пробрались во дворец, чтобы сорвать ритуал. Для Донхёна это была точка в расследовании дела об оживших квищин. Для Суюна – предотвращение нарушения миропорядка. Для Суа – последний шаг к принятию силы Феникса.