Я учила новые пассы, запоминая закономерность.
– Ведущий палец безымянный – дерево. Взаимодействие безымянного и среднего – усиление. Указательный – земля. Не скрещивать с безымянным и мизинцем. Большой – металл. Хах, а почему же в некоторых пассах соединяют большой и средний?
Мою пальцевую гимнастику прервал Минхо. Я так увлеклась, что даже не заметила, когда он вошёл. Теперь же сульса сидел напротив, положив голову на руки, и смотрел на меня взглядом голодного кота. Я сделала вид, что не заметила его и закрылась книжкой. Но, конечно, я уже не могла думать ни о чём, кроме его блестящих миндальных глаз. Я приспустила книгу – Минхо всё так же прожигал меня взглядом. Тогда я откашлялась, чтобы придать голосу строгость, и спросила:
– Что-то случилось? Я немного занята.
– Мне не нравится, когда ты так усердно занимаешься.
От его ответа я хмыкнула. Надо же! Разве не он приходил недавно, чтобы вместе скушать самгетан.
– Пойдём домой.
– Я ещё не…
Мой взгляд упал за окно, и я с удивлением обнаружила синеву ночи. Когда успело стемнеть? Минхо зевнул.
– Долго ждал меня? – спросила я неловко.
– Ммм. Не надо так усердствовать. Времени ещё много.
– Ты абсолютно точно неправильный мастер!
Мы прогулочным шагом вернулись в ханок Минхо (нет, теперь это и мой дом)… вернулись домой, болтая о том, как прошёл день у каждого из нас. Полежав в кадке, я вошла в спальню, вытирая мокрые волосы. Минхо уже лежал в постели. Было так непривычно, что в кровати, кроме моего, отдыхало чужое тело. В белом нижнем белье из сокпаджи и слегка вздёрнувшейся на боку чогори Минхо выглядел так невинно, будто мальчик в пижамке. Дурацкое сравнение! Он не был мальчиком. А вот сравнение с котиком прочно уселось в моей голове. Я забралась на свою половинку и поцеловала мужчину в щёку. Хах, из-за жары или сумбурных мыслей я никак не могла уснуть. Зачем тратить время впустую? Я тихонько поднялась и пробралась в свою комнату. Ещё в прошлый раз, когда у меня появилось свободное время, я начала расписывать ширму для Бо Нгаи. Как хорошо, что Минхо смог быстро достать основу. Мне хотелось сделать подарок старцу в благодарность за всё, что он для меня сделал. Я разрисовывала полотно хвачжохва – изображением цветов и птиц, а именно для композиции я выбрала «Гуси и тростник». Это была образная система, передающая пожелания через обыгрывание омонимии, основанной на созвучии названий. «Тростник» было созвучно с «пожилой человек», а «гусь» – с «благополучие». Вот и выходило, что в картине было зашифровано пожелание долголетия и спокойной старости. Рисование стало с некоторых пор для меня чем-то вроде медитации. Выводя изящные линии, я высвобождалась из плена мыслей и начинала ценить момент. Нарисованную линию не стереть и не повторить – словно метафора жизни.
Я как раз стояла на коленях перед ширмой и дорисовывала одного из гусей, когда заметила шевелящееся пятно у входа в комнату. В тот момент Минхо убрал локоны за ухо, и я подумала: «до чего же он красивый!». Может, нарисовать его портрет?
– Чего не спишь? – спросила я.
– А ты?
– В моём мире я часто так делаю, когда у меня бессоница. Ещё пью сладкое какао, но тут нет… ни какао… ни зефира.
Минхо подошёл ко мне так близко, да ещё с таким пылким взглядом, что я едва смогла договорить.
– Ты испачкалась, – произнёс он.
На моих пальцах в самом деле застыли мазки тушью, но вдруг Минхо, не разрывая зрительный контакт, начал целовать мои руки. Влажные поцелуи шагали всё дальше и дальше по обнажённой коже. Приятные мурашки от них, как рябь по воде, разбежались по телу, разбудив скрывающееся в глубине желание. Я сделала несколько шагов назад, увлекая Минхо за собой. Какой послушный! Я пошла дальше и остановила его.
– Раз нам обоим не спится, – лукаво произнесла я, – то сегодня всё будет по-моему.
Укрощение тигра начинается! Я приказала Минхо лечь на пол. С долей сомнения он всё же это сделал.
– Сегодня я веду, а ты только слушайся. Договорились?
– Ммм.
Я распахнула сокчогори, обнажив торс Минхо. Такой твёрдый! Не тело, а камень! Да по тебе можно анатомию мышц изучать, мой милый. Его натренированное тело с изящно очерченными мышцами до сих пор поражало меня. Надо проверить, как много позволит мне сделать сульса.
– Руки вверх. И держи их там, что бы ни произошло.
Минхо послушался. Он следил за мной откровенным и жаждущим взглядом. Аня, не сдавайся ему! Я перекинула одну ногу через мужчину и уселась на его бёдрах. Уже это вызвало волнение в теле Минхо, и он усмехнулся. А это только начало! Я обмакнула кисть в тушь и провела линию от ключицы мужчины до пупка. Это точно было щекотно, но сульса хорошо держался. Ладно. Я решила не останавливаться и рисовать красноглазую змею, попутно изучая каждую клеточку тела Минхо. Сначала я удивлялась, какой выдержкой обладает мой «рыцарь ночи», и если лицо его сохраняло маску, то тело говорило об обратном. Возбуждение растекалось по телу мужчины, а я, коварно улыбаясь, продолжала свою пытку.
– Кумихо, – хрипло произнёс Минхо. – А ты можешь изобразить себя? Из того мира. Не на мне.
– Могу, – ответила я, поднявшись. – Но если хочешь знать, как я выгляжу, то портрет не нужен. Почти так же, как сейчас. Разве что волосы короче. Чуть длиннее, чем у тебя. Глаза голубые. И иногда я ношу очки – зрение не очень. Погоди! Ты специально спросил, чтобы сделать передышку?
Хитрая улыбка послужила мне ответом. Ну уж нет! Я сняла свою сокчогори, вернув себе прежнее преимущество в нашей игре на соблазнение. И пустила в ход козырь – распустила волосы и растрепала их так, чтобы они спадали мне на грудь. Минхо был повержен, а я наклонилась к нему, оставляя влажный след рядом с головой змеи, подползла к лицу, чтобы насладиться томлением в глазах и, довольная, склонилась к губам. Минхо буквально впился в меня. Я переложила его руки себе на талию, но они тут же сползли ниже.
– Погоди, погоди, – прошептала я, задыхаясь от ласк. – В прошлый раз мы и так рискнули. Что, если я забеременею?
– Я не против.
– А вот я против! Ребёнок – это слишком большая ответственность. А я ещё хочу пожить в своё удовольствие. О! Кое-что придумала.
Минхо выразил непонимание, а я тем временем сложила пальцами левой руки мизинчиковый пасс. Интересно, кто-нибудь из колдунов этого мира догадался использовать водную магию таким образом?
– Теперь я готова! – торжественно заявила я. – Главное, поаккуратнее с левой рукой.
Получив моё разрешение, Минхо сразу перехватил инициативу. Утолив немного свою страсть, он вновь стал покладистым и позволил мне управлять нашим танцем. Красноглазая змея бросила тень на моё тело. Мы с Минхо оба были «неправильные». Мы оба нуждались друг в друге, как инь и ян. Мой рисунок не смог пережить сплетение наших тел, растаяв будто снег под солнцем.
– Хах, – усмехнулась я, смывая с тела своего сульса разноцветные подтёки. – Знаешь, а ведь в книжках написано, «стон» – звук водного элемента.
– Хочешь ещё посовершенствоваться вместе?
Я плеснула в наглую моську водой.
Глава 36
Я прислушалась к желанию Минхо и постаралась сбавить обороты учёбы. Больше рисовала и бывала с любимым. Правда, к «быванию с любимым» часто присоединялся веер из пак дахл, а свидание оборачивалось тренировкой. Но бывало всякое.
– Погоди-погоди! – запищала я, с ужасом наблюдая за иглой в руках сульса.
– Страшно стало? В своё время родители так же сделали. И ничего, видишь, жив-здоров. Но если не хочешь, не будем.
– Н-нет! П-просто отвлеки меня разговором!
– Ты так боишься боли? – смеялся сульса, накаливая иглу над пламенем свечи.
Брр! Жутковато выглядит, но я сама подкинула ему идею, когда сказала, что завидую его проколу в ухе. В реальном мире я любила носить серёжки, причём любые. В моей коллекции были как серьги с настоящими драгоценными камнями, так и прикольные типа мухоморчиков. Мужчина пересел ко мне на кровать и склонился, прижимая к мочке прохладное яблоко.
– Что рассказать?
– Эм… Тебе сами родители прокололи ухо? А как же почитание предков?
– А, ты об этом. Да, родители были свободных взглядов. Не знаю, откуда это повелось в ордене. Может, в протест строгим принципам «светлых» орденов. На теле отца не то, что серьги были. Даже татуировка. По молодости он даже хотел набивать «змею» всем вступившим в орден в качестве клятвы преданности новой семье, но отринул эту идею. Было бы сложно маскироваться среди людей, и «змей» быстро находили бы и казнили. Зачем облегчать жизнь врагам?
Я отвлеклась на озорную мордашку! Ай! Больно! Я старательно сдерживала слёзы. Красота требует жертв. Красота требует…
– Ещё второе ухо, – подразнивал меня Минхо.
– Т-твои волосы?
– Почему я подстригаю волосы до такой длины? Сейчас мне просто так нравится и удобно закрывать прокол в ухе. Но в детстве у меня была косичка. Однажды я отправился на задание по поручению отца. Лёгкое дело – всего лишь украсть свиток у одного ханджи. Но я воду съел, как говорится. Меня поймали и как преступнику отрезали косу. Хотя я и сбежал потом, было ужасно обидно. Отец преподал урок, а мать подровняла стрижку, чтобы я не выглядел глупо. В те годы разнообразие причёсок только входило в моду, и так вот непроизвольно я стал модником.
Признаться, действия сульса были точными. В этот раз я даже не почувствовала прокола, а Минхо уже потянулся за серебряными гвоздиками. Одно он приобрёл, а другое было наследственным. Серьги немного отличались, но на первое время сойдёт.
– Всегда интересовало, разве с проколом и такими волосами не сложно сливаться с толпой?
Минхо усмехнулся.
– Не сложно. Простой народ охотнее принимает новое, чем янбаны. Кто-то, чтоб удобнее было, кто-то, чтоб привлечь внимание, кто-то во имя протеста существующим порядкам. Но обычно мне и не нужно сливаться с толпой. Я же должен быть незаметным для всех.
Дни шли, все они были разные, и я с интересом встречала каждое утро. Наконец-то провела уборку по всему дому, заодно задобрив йондона – домашнего духа, который следил за порядком в доме и защищал его. Нашла время навестить Бо Нгаи, дедулю Сангхуна и Чон, которой, наконец, рассказала нашу с М