– Завтра похороны Гоын. Пойдёшь?
– Не пойду.
– Ты молодец. Сделала всё, что смогла для неё.
Вот только умерла она из-за меня. Минхо и я молчали. И я всё думала, когда же он уйдёт.
– Знаю, ты переживаешь. Тебе страшно. Но вместо того, чтобы истязать себя, лучше надеяться, что всё обернётся благополучно. Обессилевшая ты никому не поможешь.
– Ты не понимаешь, – отозвалась я. – То, что произошло, это моя вина. Это было наказание за неповиновение. В итоге я сделала только хуже.
– Ты берёшь на себя лишнюю ответственность.
И они ещё живы. Ещё ничего не кончено.
Я не ответила, лишь отвернулась. Не знаю, как долго я провела в таком состоянии: то спя, то плача, то просто залипая в одну точку, – но мне уже стал видеться Ли Дэхён. Призрачный образ Бессмертного восседал напротив меня за кёнсаном.
– Таково бремя Фениксов, – назидательно говорил он. – Не всё зависит от нас. Мы не можем нарушать миропорядок. Если вмешиваешься в отведённую человеку судьбу, будь готова к последствиям.
– Отстань! – рявкнула я.
Все эти философские наставления меня выматывали. Я занималась тем, что вырисовывала талисманы. Это занятие заставляло меня отвлечься от невыносимой душевной боли. Я хотела подготовиться. Когда Минхёка с дедулей Сангхуном не станет, я хотела устроить ритуал и провести их души в загробный мир. А если не проводить? Если вернуть? Возможно ли воскресить человека, не делая из него квищин?
Глава 39
Я открыла глаза, уловив какой-то резкий запах. Солнце пробивалось через окно. Но это была не моя комната. И даже не наш с Минхо дом. Хах, я что, потеряла сознание? Иначе как объяснить, что я оказалась у Бо Нгаи? Я хотела снова закрыть глаза. В той темноте было гораздо приятнее, чем в мире, где в любой момент может что-то случиться, но меня вырвал хриплый голос.
– Э! Я видел, ты проснулась! Ну и до чего себя довела? Вообще в меня не веришь?
Я резко повернулась на звук. В другом конце комнаты лежал рыжий дурачок с перевязанным торсом.
– Минхёк!
Я бросилась к нему, но поскользнулась. В итоге просто доползла до него и схватила за руку.
– Как ты?
– Говорят, жить буду. А ты чего? Решила ловить меня на том свете?
Я не отвечала. Я просто плакала, но теперь от радости. Неужели получилось его спасти?! Он будет жить?!
– А Глава Ха?
– Этот вообще бодрячком. Не понимаю! – дивился Минхёк. – Ему стрела в грудь угодила, а этот старик уже бегает. Это нормально вообще? Проверь, вдруг он на самом деле уже квищин.
Я рассмеялась.
– А кстати… Раз уж я выполнил твой наказ и не умер, разве мне не положена награда? Я тут увидел у Чон альбом. Я тоже хочу манхву. Только мне что-то более.
– Романтичное? – досказала за парня я и закивала головой. – Хорошо. Всё, что пожелаешь.
Дедулю Сангхуна и вновь расцветшую Чон я встретила на улице. Вряд ли Глава Ха уже «бегал», но в отличие от Минхёка он уже не лежал.
– О! Суа! Хо-хо! Курочку хочешь?
Я присоединилась к столу. Получив свою порцию нагоняя, я смогла убедиться, что все живы и полны энергии. Только Бо Нгаи выглядел уставшим, но, что интересно, он хвалил Чон. Похоже, это было испытание не для меня, а для юной лекарки. После той ночи, когда ранили Сангхуна, она перестала бояться вида крови и ран.
– Я просто поняла, что раны и боль – это когда человек ещё жив и можно что-то сделать. Смерть страшнее. Не понимаю, как ты с этим справляешься, – призналась мне Чон.
Минхо забрал меня домой. Он ничего не сказал о моём недавнем поведении, лишь часто поглядывал на меня.
– Я тоже соскучилась, – призналась я, ласкаясь к сульса.
Мы извинялись, прощали и запоздало радовались воссоединению. Теперь, когда всё разрешилось, а мои опасения не подтвердились, я поняла, что, должно быть, Фениксы были самыми неверующими в чудо людьми, хотя сами ближе всех были к этому чуду. Такой вот парадокс. Думаю, именно об этом хотел сообщить мне Бессмертный. Что ж. После этого инцидента я окончательно разуверилась в том, что нахожусь внутри игры. Солнечные дни пошли на убыль. Было много дождей, холодного ветра. Зима всё-таки. Потом выпал снег. Пусть он не лежал сугробами, как у нас в России, но нам с Минхо удалось покидаться снежками. Впрочем, время летело незаметно. Умершая природа готовилась к возрождению, люди – к новому году. Но до этого ещё было зимнее солнцестояние – самый короткий день, и самая длинная ночь.
Я проснулась, не в силах терпеть писк, стоны и прочие звуки, доносящиеся отовсюду. Это и впрямь была самая страшная ночь в году – тончжи. Что-то грохотало, но это была не гроза. Я жалась к Минхо под бок, всё сильнее с каждым новым накатом, так что неудивительно, что и он не спал. Вот только сульса не слышал ничего.
– Хорошо, начнём прямо сейчас.
Прячась за спиной мужчины от страшных и громких звуков, я досеменила до кухни. Оказалось, он хотел «начинать» готовить специальные блюда. Например, тончжи патчук с клёцками из гаоляна. Это была каша из красной фасоли. Считалось, что красное отпугивает злых духов.
– Хм, если так подумать, – произнесла я, всё ещё ёжась от страха на лавочке, – твоя ги багрового оттенка, значит, красная. Разве тебя не должны бояться злые духи?
– Конечно, боятся, – усмехнулся Минхо. – Я же ещё и пульгасари. Так что встань за моей спиной, обхвати посильнее и стой. Никто тебя не тронет.
Это было очень мило, так что я, игнорируя страх, подбежала к любимому и обвила его талию руками. М-м-м, пахло вкусно. Собрав полный ходжокбан, мы сели на балконе. Так как была ещё ночь, снаружи будто буйствовала тьма, а мы с Минхо сидели в мягком тёплом свете чхадына, попивали вино, закусывая сируттоком. Кашу мы в маленьких плошках расставили по разным углам в доме (типа отпугивая злых духов), а то, что осталось, ели сами.
– Лопай больше, – улыбнулся Минхо, – чтобы злые духи в тебя не забрались.
– Р-р-р! – изобразила я злого духа, чем только рассмешила нас обоих. – А помнишь, как мы тут впервые вместе ели чынпхёны?
– С одних палочек?
Хах, мы как старики предавались воспоминаним и смеялись. Ночь перестала быть страшной. Кто бы мне сказал тогда, как всё развернётся? Такое ощущение, что это было так давно и в то же время так недавно. Ещё и года не прошло, как мы вместе. Я взяла Минхо за руку и потёрлась о неё щекой. Как же всё-таки хорошо, что этот мужчина – мой. И новый год мы тоже встретим вместе. Надеюсь, так и проведём.
В этот раз спать мне не дал Минхо. Хватит щекотать мне кончик носа! Я хочу ещё поспать. Мы только недавно легли.
– Вставай, соня! – голос Минхо смешивал в себе в пропорции один к одному нежность и требовательность. – Нельзя поздно вставать на соллаль.
Боже! Этот мир с ранними подъёмами был не для меня! Я так радовалась после переезда к Минхо возможности спать подольше, как на тебе. Я старалась проснуться, но терпения Минхо не хватило, так что он просто стащил меня с кровати и понёс умываться. Бр! Прохладно! Я привела себя в порядок, надев красивейший ханбок, который мне подарила матушка Минён ещё на Тано, только утеплённый. По сути, это был подарок и её, и Минхо, а поносить его повода не хватало. Хотя на Новый год было принято надевать что-то новое, я решила закрыть глаза на этот обычай, тем более что меня и так ждали «переодевашки». Я свернула волосы в пучок, нацепив заколки и серьги, когда заметила, что сульса, быстро работая метлой, проскользил мимо моих дверц.
– Минхо? Ты там что, уборку затеял?
– Выметаю квищин, чтобы они моего Феникса не беспокоили, – парировал мужчина откуда-то из глубины дома.
Я усмехнулась. Дело было в том, что первый день нового года выпал на зодиак обезьяны. Это хорошо по нескольким причинам. Во-первых, это был «волосатый» день, что давало надежду, что год будет плодородным. Во-вторых, на «обезьяну» был обычай мужчинам подметать дом. Я как раз красилась, когда вошёл Минхо в новом чёрно-белом турумаги (с заправленными в нарукавники рукавами, конечно) и поторопил.
– Куда мы спешим?
– Встречать солнце.
– Э? Тогда я спать.
– Нельзя! Кто первый встретит солнце, тому весь год будет сопутствовать удача и всякие блага. И вообще это красиво.
Откуда в Минхо так много энергии утром? Он быстро взбегал на гору. По сравнению с ним я просто плелась улиткой. Ага, попробуй побегай в горку в котсин и тёплой одежде.
– А-а-а!
Сульса подхватил меня, перекинув через плечо. Вот и я дождалась этого ужаса! Хотя… всё было не так плохо. Плечо мужчины, конечно, упиралось мне в живот, но давило не так сильно, чтобы выдавить из меня внутренности. Узкая ладонь удивительно удобно лежала на моём мягком месте, так что я даже не боялась, что упаду. Прыг-прыг. Да Минхо сам как обезьянка скачет. В предрассветной синеве мы добрались до вершины, откуда открывался захватывающий вид. Вау! Словно в сказке возвышались горные островки, которых обкуривал туман. Внизу раскинулись рисовые и ячменные поля. Нужно будет прийти сюда порисовать на пленэр. Я пыталась запечатлеть образ пейзажа, рассматривая детали, когда облака на горизонте окрасились в грушевый цвет.
– Смотри, смотри! – воскликнула я.
Встречать первое солнце в новом году и новом шестидесятилетнем цикле в альтернативной стране утренней свежести – что может быть более романтично? Хорошо, я не жалею, что встала так рано. Нежная улыбка любимого, ласковые касания. Мы обменялись подарками. Я подарила Минхо магоджу с вышитым лично мной фениксом на плече (правда, хватило меня только на один узор, и то матушка Минён помогала), а он мне – роскошные серьги. Я сорвала первый в этом году поцелуй с губ сульса.
– В следующем году давай тоже придём сюда на рассвете? – предложила я.
– Обязательно разбужу.
Спустившись с горы, мы вернулись домой, чтобы провести чаре и разделить стол уже с теми, кто ушёл из мира смертных. Часть блюд мы подготовили заранее, остальные доделали сейчас. Стол получился богатым: рыба, фрукты, говяжьи рёбрышки, ттокгук с рисовыми лепёшками, рис с орехами и сухофруктами, лапша, блипы. Многие блюда имели круглую форму, потому что круг – символ процветания, благополучия и плодородия. Мы вспоминали разные новогодние и в моём случае ещё рождественские истории с родителями. Кстати, не знаю, когда, но Минхо смастерил табличку с именем моего отца и поставил в свой садан. Если наши предки объединились, значит ли это, что мы действительно как муж и жена?