– П-простите, Глава. Так ведь чонволь дэпорым. Собак не кормят.
– И что? Собака – друг человека. Не слыхал? А если тебя побьют?
Мужчина упал на колени с криком: «Я заслуживаю смерти, Глава!». А кстати, что за дурацкий способ просить правителя о милости??? Чиновники тоже чуть что падают ниц с этими криками! Может, в этот раз действительно… Но не успела я распалиться, как меня окликнул Минхо, подобравший щенка, уже было полезшего в оставленную без присмотра миску еды.
– Жена, посмотри, какая малышка. Пушистая. Месяца три, не больше.
Я отвлеклась, но заметила, как Минхо просигналил мужику уходить. Ладно, спущу это на тормозах. Я потянула руки к пушистому чёрному комочку в руках мужа. Кварцевые глазки щенка слезились, но собачка радостно виляла хвостиком и принюхивалась. А если подумать, я давно мечтала завести питомца. Теперь я Глава и живу во дворце, а у меня всё ещё нет ни одной зверюшки. Решено!
– Мы заберём её. Вырасти в большую собаку, хорошо, Ночь?
– Ночь? – повторил со смешным акцентом Минхо русское слово.
– Да, так назовём эту крошку. Почти как Парам, только ночь. Кстати, Донхён – прекрасный ездок со своей лошадью. Чем ты занимался, когда были скачки?
Мы решили поужинать в местной таверне. Хозяйка покосилась на щенка в моих руках, но пропустила. Есть преимущества у власти! Мы заказали сладкие ягпабы и огукпаб, представлявший собой смесь из риса, ячменя, красных и соевых бобов и ещё каких-то добавок. Сперва принесли закуски, воду и полотенца. Со времён моего «восшествия на престол» местная гигиена улучшилась. Теперь нельзя было есть еду, не помыв руки, а мыться и мыть волосы рекомендовалось чаще и тому подобное. Не без труда, но удалось внедрить более демократичные условия оказания медицинской помощи простым людям (по крайней мере, в ордене Дракона). Это были мои чуть ли не первые приказы на посту Главы. Пока ждали, я игралась с Ночью и кормила её яичными рулетиками.
– А если она откормится и луну слопает? – спросил сульса то ли с насмешкой, то ли с раздражением.
– Не говори ерунды. Она же такая маленькая! О, ты смотри, какие кучеряшки на ушках!
Вот только когда принесли блюдо, и хозяйка, довольная, поставила перед нами две больших миски и ещё пузатый сосуд с вином, мне вдруг снова резко поплохело. В огукпабе нет рыбы, так почему ею так воняет?!
– Не ешь, – прошептала я Минхо, – С этими блюдами что-то не так. Пойдём отсюда. Хозяйка! – крикнула я. – Мы скоро вернёмся!
С этими словами я почти выбежала из таверны, всучив щенка Минхо. Похоже, я всё-таки переоценила своё состояние. В животе бурлило и как-то тянуло. Эм… а кстати, может, у меня месячные начались? Когда они там должны были быть? Надо бы заглянуть в свой календарь.
– Минхо, я, пожалуй, вернусь во дворец. Мне нужно кое-что проверить. Ночку оставлю на тебя. Отнесёшь её к лекарям осмотреть? Рассчитываю на тебя.
– Суа! – окрикнул меня Минхо.
Плохой знак. Этим именем он называл меня либо на людях, либо, когда злился, и что-то мне подсказывало, что сейчас причина во втором.
– Ты правда так вот бросишь меня?
– Да. Ты же не маленький. Найдёшь дорогу.
Минхо шумно выдохнул, раздражённо покачав головой. Мимо нас пробежала парочка влюблённых. Больше ничего не сказав, сульса, почёсывая Ночь за ушком, повернулся ко мне спиной и пошёл прочь, оставив меня с чувством вины. Меня это разозлило. Если бы не подступившая к горлу тошнота, я бы догнала Минхо и серьёзно бы с ним поговорила. Но, пожалуй, мне нужно было скорее вернуться и обратиться к дворцовому лекарю. После покушений я держала ухо востро!
Я лежала в постели, пока мой пульс измерял дядя моей Чон-ян. Конечно, здоровье Главы было важным вопросом, но меня обеспокоило встревоженное лицо Чон, когда она отошла от меня и позвала проверить своего дядю. Тут в покои влетела Ки Монкут. Чёртов евнух Чхве! Уже доложил. Я же просила не создавать панику!
– Мне сказали, ты заболела! Что случилось, господин лекарь?
– Поздравляем, Глава. Вы беременны.
– ???
В тишине послышались вздохи удивления и облегчения. А вот я, кажется, не дышала. Беременна? Я?! Это объясняло моё плохое самочувствие и раздражительность в последнее время, но… Чёрт, серьёзно?! Это после того раза?! Нет, не то, чтобы мы не готовились, что такое случится когда-то, но само знание того, что внутри тебя уже зародился другой человек – умопомрачительно. Тревога напала на меня, будто только и ждала в тени. Я стала гораздо храбрее со времён переселения в Сэге, выдержала все испытания и гордилась тем, какой стрессоустойчивой я стала, но сейчас меня пробрал озноб, и я испугалась, что все услышат стук моей челюсти. Вынашивание ребёнка – большое испытание для физического и психологического здоровья. Скачки гормонов, перепады настроения, даже характерологические признаки личности могут измениться. Беременная женщина – это та ещё заноза. Это настоящее пограничное состояние с риском невроза! Я уж не говорю о том, что после рождения ребёнка всё меняется. Родители превращают свою жизнь в жизнь ребёнка. Помню, с каким трудом я вырвалась из-под маминой кабалы в том мире. Она хотела вырастить меня лучшей версией себя, а я хотела быть собой. И ребёнок… это же навсегда! Что станет с моей жизнью? С моей личностью? Я не готова! Можно как-то это всё отменить, пожалуйста? Господи. Нет, об аборте речи быть не могло, ведь это наш с Минхо ребёнок. Придётся просто взять себя в руки и последовать этому пути. Разве это не закономерно, что у двух любящих людей появляются дети? Кстати, где ещё один «виновник» торжества?! Надо бы сообщить Минхо.
Ки Монкут со слезами на глазах села рядом и взяла меня за руку, называя материнство – «святой обязанностью каждой женщины». Чон с округлившимися глазами принялась скакать вокруг и поздравлять. Задавая вместо меня вопросы Ки Монкут, она была в восторге и трепете. Конечно, не с ней же это всё происходит! А я всё никак не могла прийти в себя. Радостную весть решили попридержать от греха подальше. Всё равно сначала нужно сообщить отцу ребёнка. Но здесь-то меня и поджидала засада. Минхо не вернулся ночевать. Сначала я злилась, потом тревожилась и полночи из-за этого не могла уснуть, но на утро я поняла, что происходит, когда меня навестил Глава Сангхун и лишний раз подтвердил, что я беременна.
– Сейчас у тебя будет очень непростое время. Мы должны быть аккуратны, поэтому Ночь пока поживёт у меня. Хорошо?
Так значит, Минхо всё-таки дошёл до Главы Ха. Я поняла, что он обиделся и даже, полагаю, поняла, на что. Признаюсь, виновата. У нас было не так-то много времени, чтобы проводить вместе. Минхо устроил свидание на чонволь дэпорым, а я была невнимательна в тот день. Моя вина, что вместо того, чтобы рассказать мужу всё как есть, я просто сбежала. Я не могла адекватно мыслить в таком состоянии! Я виновата, ладно, но Минхо не объявился и на следующий день. Мне пришлось уже прикладывать силы, чтобы удерживать новости о моей беременности, потому что мама хотела, чтобы я уже сейчас не перенапрягалась, а для этого нужно было делигировать полномочия Главы. Я давила на то, что враги, прознав о моей беременности, непременно захотят навредить мне и что нужен Минхо, чтобы продумать, как с этим быть. Но я запретила кому бы то ни было говорить Минхо о моей беременности. Я должна была сама это сделать!
– Да он же всегда так делает. Его и не поймать, чтобы хоть что-то сказать, – жаловался Минхёк, передав мне донесения о тайных расследованиях вместо Минхо.
– Ну не знаю, скажи ему, что я при смерти. Это почти одно и то же.
– Э-э! Не говори так. Ребёнок – это радость. Ладно, я что-нибудь придумаю. Жди.
Но Минхёку тоже не удалось привести ко мне Минхо. Пару раз я видела тень и даже подол платья Минхо, но сульса каждый раз ускользал от меня. Я закипала от гнева. Нет! Серьёзно! Почему я должна ловить Минхо? Может, теперь ещё и разведёмся, если уж так обижен?! Где мой муж проводит ночи?! Я злилась, ревновала и даже однажды разбила пиалу. А знаете что?! Я не буду говорить Минхо о ребёнке. Пусть потом сам сожалеет!
В этот день Минхёк передал мне записку, будто сумел-таки испугать Минхо. Он был полностью уверен, что сульса придёт проверять меня ночью (уж не знаю, что и как он наговорил мужу). Я ждала. Вымотавшаяся за день я сидела на кровати, даже не раздевшись, и вслушивалась в каждый шорох. Одиночный скрип заставил меня вскочить. Я выбежала из покоев в коридор и заметила только спину Минхо.
– Минхо! – крикнула я. – А ну стоять!
Но мужчина продолжал уплывать в ночи. Ещё немного, и он скрылся бы за поворотом. Я сорвала с уха серёжку и бросила её изо всех сил в затылок Минхо с криком:
– Я беременна!
Фух, мне даже полегчало. Минхо остановился и нагнулся за серёжкой, со звоном упавшей на пол. Это были им же подаренные серьги. А что делать?! Это единственное, что было достаточно увесистым и безопасным для его головы.
– Говорю, я беременна! – повторила я, пока Минхо снова не обиделся. – Ты слышал меня?
Гулкая тишина ночного дворца резко напала на меня. С крыши на крышу перелетела потревоженная моим ором птица. Я перевела взгляд обратно на Минхо. Мужчина всё так и стоял у поворота, держа мою серёжку. Только взгляд его был направлен на меня. И взгляд этот был блестящим, прямо как у Ночи, когда я тискала её на ручках.
– Ты что, плачешь?
– Нет, – ответил мне сульса, шмыгнув носом.
Минхо сделал несколько больших шагов ко мне и захватил в объятия.
– Прости, – проговорил он. – И спасибо.
«Да ты тот ещё драматист!» – подумала я и заплакала. Но, наверное, это были слёзы счастья. Мне стало легче, потому что я знала, что Минхо будет со мной, чтобы разделить эту судьбу (так и быть, не будем назвать это «ношей»).
Глава 44
Дни летели не незаметно. Всё-таки трудно не обращать внимание на частое мочеиспускание, изменения веса и формирование живота, головокружения, тошноту, изменение вкусовых и обонятельных ощущений и вследствие этого повышенную брезгливость. Чаще всех доставалось Минхо, но, надо сказать, он был очень нежен со мной (порой это и бесило!), внимателен и заботлив. Выполнял все мои капризы и не обижался. Он буквально стал моим слугой на это время! Серьёзно, с начала моей беременности поводы надуться были, но Минхо уходил разве что на часик. Многие мои обязанности взяли на себя другие. Фактически я была окружена заботой и вниманием, как в коконе человеческой доброты (хотя и материально меня окружили вещами