В течение нескольких часов происходило раскрытие шейки матки и дальше начались потуги. О господи!
– Тужьтесь! – командовала мне повивальная бабка. – Всё идёт отлично!
Честно признаться, от ужаса мои пальцы судорожно сжимали одеяло, так что я и слов людей не могла разобрать, зато голос самсин лился в уши словно мёд. Не знаю, с её ли помощью, но через двадцать минут всё кончилось. И даже «детское место» вышло. Пуповину обрезали бамбуковыми ножницами и спрятали для дальнейшей церемонии.
– Поздравляем, Глава! Это мальчик! – сквозь полусонное состояние расслышала я.
Откинулась на подушки, переводя дыхание. Чон хвалила меня и вытирала моё лицо мокрой тряпкой, придворный лекарь дал лекарства. В счастливом забытьё я подумала: «Теперь мы с Минхо родители! Кто бы мог подумать». Счастливого отца, неуклюже, но надёжно держащего ребёнка в распашонке пэнэт чогори из лоскутов нашей с Минхо одежды, я увидела только на третий день, когда состоялось первое омовение ребёнка в специальной ванночке. Дедуля Сангхун плутовски улыбался, улюлюкая с ребёнком.
– Хо-хо! Суа! Проходи. В отвар полыни добавил ещё несколько полезных настоев. Надеюсь, ты не против?
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Минхо.
– Хорошо. После поклонения бабушке самсин, ещё лучше. Я начинаю привыкать к супу из водорослей, – усмехнулась я в ответ.
– Как назвали маленького перчика? – поинтересовался Сангхун, аккуратно высвобождая палец из прихвата младенца.
Имена обычно даёт глава семьи. Но родители Минхо и мой отец были на том свете, так что после совещания с Ки Монкут был выбран вариант Минхо: Минам, что обозначало «красивый мужчина». Ну, наш малыш, правда, был красивым. Уже! Как сказал Минхо, «в меня». Хах, с годами взгляды человека меняются. Я всё ещё помню, как Минхо воспринимал меня неудобным, красноватым и несимпатичным комком!
Покинуть родовой зал и вернуться к Минхо я смогла только через три недели. Добраться до мужа я могла, только преодолев горы подарков и поздравляющих меня родственников и друзей. Наконец-то я смогла ухватиться за узкую ладонь. Ну почему так долго?! Мы соскучились!
Глава 45
– Всё готово? Где Минхо?
Первый день рождения ребёнка был особым праздником. С самого утра я провела кормление духов-покровителей детей. На празднование первого года жизни (на самом деле второго, потому что в Сэге отсчёт возраста ведётся со времени зачатия) прибыло много гостей. Моей обязанностью было поприветствовать всех и получить подарки и пожелания, хотя саму организацию праздника взяла на себя Ки Монкут как самая старшая женщина в нашей семье. Мы с Минхо полночи и утро готовили на кухне, так что уже к началу праздника были уставшие. Я попросила его сходить проведать Сора, но он так и не вернулся. Уснул что ли где-то?
– Ваше Величество, я уже подготовил всё для обряда тольчаби на терассе мару, – как всегда услужливо прошептал евнух Чхве. – Велите раздавать рисовые пирожные гостям?
– После, – отрезала я.
Меня тут же перехватили Чон и Донхён, вошедшие вместе с их сыном Хёну.
– Онни, я видела Минхо на улице, – прошептала Чон, мягко улыбнувшись.
– Бегает за Сора по всему саду. Кажется, характером она пошла в отца, – сказал Донхён.
– Что случилось, малыш Хёну? – спросила я, заметив, что четырёхлетний мальчик тихонько тянет меня за чхиму. – А-а-а, хочешь знать где Минам-хён?
Мальчик активно закивал головой.
– Он скоро придёт с утренних занятий и поиграет с тобой. Не переживай.
– Хёну, – строго произнёс Донхён. – Отпусти Главу. Это неприлично.
С округлившимися от страха и почтения перед отцом глазами малыш отпустил мою юбку и извинился.
– Ничего страшного, – ответила я.
Кажется, Донхён держал сына в ежовых рукавицах. Хотя каждый раз, когда я видела Чон после свадьбы, она была всё краше. Если подумать, благородный и в то же время хитрый Донхён был идеальным типом Чон. Интересно, что она не замечала этого так долго. Их история была занимательной: от дружбы до ненависти и до любви. Как рассказала Чон на её свадьбе, я во многом помогла ей открыть глаза. Сначала через манхву, в которой сюжет временами заворачивался так же, как было у неё с Донхёном. Потом она увидела друга детства в ином свете, когда тот начал процесс против Главы ордена Тигра, тоже увязшего в коррупционной сети, и ловко обыграл врага. И однажды на празднике она вдруг окончательно влюбилась в Ким Донхёна и даже сделала ему предложение. Как и ожидалось от моей Чон-ян! Донхён растерялся, чем заставил Чон рыдать ночь напролёт (конечно, плакалась она мне), но уже через несколько дней сделал шикарное предложение под фейерверками.
Я взяла со стола пирожок и вручила его маленькому Хёну. Тот тут же просиял и бросился с милейшей улыбкой к дедуле Сангхуну, окликнувшему его. Такой жизнерадостный и милый малыш!
– Ты слишком строг к нему, – вырвалось у меня, на что Донхён возразил:
– Ты просто не знаешь, какой он баловник и хитрюга. И в кого такой пошёл? – пожаловался янбан, закрыв глаза рукой.
– Вот уж не знаю, – хихикнула Чон и, подцепив мужа под руку, прошествовала в зал.
На очереди были матушка Минён, господин Пак и Бо Нгаи.
– Прости, что припозднились, – после обмена поклонами прошелестела матушка Минён. – А где же Сора? Хочу посмотреть, как на ней сидит тольбок.
– Скоро появится, – улыбнулась я. – Присаживайтесь.
Господин Пак выглядел призраком, поэтому я спросила у Бо Нгаи, как обстоят дела со здоровьем бывшего Главы.
– Переменно. Его ги истощена, – ответил мне прямо лекарь. – Я уже сказал Суюну, что долго прожить в таком состоянии почти невозможно. Говорил оставить бывшего Главу на горе…
– Господин Пак сам не захотел пропускать праздник, – вмешался Суюн с печально-мягкой улыбкой. – Я привёл к вам Минама.
– Сонсенним! Кто кого привёл?! – воскликнул мой сын, откуда-то из-за спин. – Это Вы потерялись!
Суюн с любовью и неожиданным озорством взглянул на шестилетнего мальчика, переступившего порог с чёрной лохматой собакой больше него самого. Минам тянулся к Суюну с первого раза, как того увидел, а когда подрос, сам назначил себя учеником Главы ордена Змеи. Суюн был не против, и я возражать не стала, хотя, конечно же, пока колдовству того не учили.
– Матушка, – с этими словами Минам почтительно поклонился.
– Тебя друг искал, – ответила я.
Сын сообразительно бросил взгляд в толпу гостей и сразу отыскал мальчика, с благоговением смотрящего на него из-за угла.
– Я понял, матушка. Не волнуйтесь.
Минам уже тронулся с собакой к Хёну, когда я окликнула его:
– И сколько раз мне говорить тебе, чтобы общался со мной неформально?
– Мы на людях, матушка. Не положено.
С этими словами, не дав мне ничего ответить, Минам пошёл к гостям. Вот же! И как его угораздило стать таким правильным при неправильных родителях? Если Хёну с рождения был пухлощёким, то вот Минам обладал вытянутым лицом с красивым носом. Взгляд его уже с первых годов жизни был каким-то… осознанным, что ли. И пока Минам рос, черты его становились всё правильнее (хоть портрет пиши!), а глаза приобретали оттенки благородного снисхождения и холодности. Но в гневе этот взгляд был так похож на отцовский! Да и на самом деле Минам живо интересовался всем вокруг, хотя виду не показывал. Такой очаровательный! Сейчас мне до смерти хотелось затискать и Минама, и Ночь, но пришлось сдерживаться. И почему они так быстро выросли?
– Эта собака удивительно предана Минаму, – проронил Суюн.
– В какой-то момент он стал её хозяином. Ещё бы!
– Удивительные способности для юноши его возраста.
Ведь и вправду, Минам хорошо справлялся с ответственностью за других. Наш мальчик не просто не боялся её, но и старался помогать другим. А если понимал, что не справляется, спокойно обращался за помощью. С Ночью он превзошёл все мои ожидания. Я даже не сразу узнала, что её кормят не слуги, а Минам, и что он обучает собаку разным командам. Ночь слушалась беспрекословно только нашего сына. Меня она любила заставлять её гладить по животу, а Минхо – гулять с ней и Минамом за пределами дворца, но слушалась нас через раз. Эх, если бы я только знала, что Ночка перейдёт к сыну, я бы поискала ещё собаку для себя. И кошечку! Мои мысли прервал заливной смех вперемежку с восклицательными «агу».
Девочка, наряжённая в солнечного цвета чогори с разноцветными рукавами и длинной лентой, обмотанной вокруг талии, и красную чхиму, сидела на руках Минхо и болтала миниатюрными ножками в тарэ посонах, украшенных вышивкой на подъёме и клубком разноцветных ниток на кончиках. В качестве пожеланий здоровья и богатства золотой набойкой были нанесены пионы и иероглифы, означающие процветание. Такой же пёстрой и расписанной была шапочка-колле.
– Сора! – позвала я низким голосом, надеясь, что так девочка перестанет пинать папу ногами и жамкать его лицо, которое уже покраснело.
Должно быть, причиной их задержки стало то, что Сора ещё не понимала, почему у папы меняется лицо. Вот она и «бегала» от Минхо и капризничала. Ох, надо было самой сходить. Я протянула руки, желая забрать ребёнка, но Сора отвернулась и крепче обхватила шею отца.
– Сон Сора! – снова позвала я.
В нашей семье, так получилось, в основном воспитанием занимался Минхо и нянечки. Правда, с девочкой муж был слишком мягким и покладистым. В итоге Сора капризничала напропалую, и Минхо ничего не мог сделать. Поэтому я взяла на себя роль строгого воспитателя. Что ж, Сора, может, иногда обижалась на меня, но, по крайней мере, слушалась. С Минамом наша ситуация, кстати, была абсолютно противоположная.
– Что вы тут топчетесь, – проворчала мама. – Пора начинать. Сора, иди к бабушке.
Ки Монкут просто обожала Сора и всё время дарила ей что-то сладкое, блестящее или игрушку. Так и подкупила. Как только малышка пересела на руки Ки Монкут, сразу же потянулась ручонками к «дрожащим шпилькам» ттольчам на голове бабушки, которые трепыхались от каждого движения.