— Да, индейцам немало пришлось принять на себя чужих грехов, — согласился агент. — Ну так вот, в один прекрасный момент американскому правительству надоела вся эта история, и оно, убедившись в том, что виновниками большинства совершавшихся в прериях преступлений являются не краснокожие, а именно эти мексиканские бандиты, решило раз и навсегда покончить с ними. Организован был отряд добровольцев, и, разумеется, мне, как знатоку прерий, было предложено принять участие в снаряжавшейся экспедиции.
После трехмесячного беспрерывного скитания по равнинам Колорадо и Утахи, после погони солдат за бандитами, во время которой обе стороны выказали большое искусство по части выслеживания друг друга и заметания следов, нашему отряду удалось, наконец, узнать, что водившая нас все время за нос разбойничья шайка отправилась к этому самому монастырю, о котором тогда ходили слухи, что он пользуется большим вниманием богатых мексиканок, с явным намерением разграбить его и затем подвергнуть уничтожению.
Мы прибыли к монастырю почти непосредственно вслед за разбойниками и застали их как раз в тот момент, когда они целиком занялись грабежом. Нужно отдать им справедливость, они не очень-то растерялись, увидев себя окруженными со всех сторон нашим отрядом. Выстрелы, направленные ими в нашу сторону при первой попытке приблизиться к монастырю, были так удачны, что человек двенадцать из окружавшей монастырь сотни наших молодцов тут же повалилось на землю. Это заставило нас быть осторожнее и полагаться больше на меткость наших карабинов, чем на открытый натиск.
Перестрелка тянулась часа полтора, затем вдруг как-то неожиданно ответные выстрелы со стороны бандитов стали раздаваться все реже и реже, и, наконец, совсем смолкли. Приняв все предосторожности, мы подошли к монастырю и, соорудив нечто вроде тарана, вышибли тяжелые ворота, будучи вполне уверенными, что сейчас нам придется иметь рукопашную схватку с уцелевшими живыми бандитами. Каково же было наше удивление, когда, вломившись в дверь, мы нашли в монастырской зале вместо тех, кого мы ожидали, лишь человек двадцать монахов со скрученными руками и туго завязанными ртами.
— Эге! — вставил Джордж. — Монахи, значит, были оставлены в живых? Это до известной степени рисует мексиканских разбойников с выгодной стороны!
— Подожди, — ответил Джон. — Дай мне закончить! Не теряя ни минуты, мы освободили почтенных цивилизаторов от опутывавших их веревок и рассыпались по всему монастырю, ища, где же нашли убежище бандиты. К нашей досаде, несмотря на самые тщательные поиски, мы не нашли ничего, кроме нескольких трупов, валявшихся у окон, где их настигли наши пули. На все расспросы о том, куда могли деваться разбойники, монахи отвечали, что они, вероятно, скрылись через тайный ход, который, к несчастью, никому из уцелевших монахов не был известен и о котором знал один только настоятель монастыря, находившийся, по словам монахов, в отъезде.
Пока мы шарили по всем закоулкам монастыря, монахи преспокойно удалились из него, заявив, что они хотят разыскать своего настоятеля и сообщить ему о случившемся несчастий.
Разумеется, мы, как дураки, поверили им и отпустили. Спохватились мы, когда было поздно. Вы, конечно, догадываетесь, кто были эти монахи?
— Бандиты? — спросил Гарри.
— Они самые. Оказывается, эти канальи перебили всех монахов, запрятали их тела в какую-то отдаленную келью, которую мы разыскали уже значительно позже, и, нарядившись в их одежды, устроили мистификацию, маскарад, который и ввел нас в заблуждение.
— Великолепно! — воскликнул Гарри.
— Да, прекрасный удар! — подтвердил гамбузино, который, казалось, очень заинтересовался рассказом Джона Максима.
— Но за этот прекрасный удар бандиты жестоко поплатились некоторое время спустя. Начальник нашего отряда, старый вояка Мак-Лелан, поклялся отомстить им за этот обман, и он сдержал-таки свое слово.
Месяца два так ловко ускользнувшие из наших рук разбойники не подавали никаких признаков жизни, но затем нападения на караваны возобновились, сопровождаясь удвоенными жестокостями. Несмотря на все старания нашего отряда разыскать шайку, нам никак не удавалось напасть на ее след, но однажды капитану Мак-Лелану пришла в голову мысль, не избрали ли хитрые мексиканцы своим убежищем развалины этого монастыря в надежде, что после его разрушения мы не вздумаем больше заглядывать в его стены.
Был собачий холод, бушевала вьюга. В общем, была такая проклятая погода, о которой у нас говорят, что в такой час добрый хозяин даже собаку на улицу не выгонит.
Но наш отряд, состоявший из ста человек волонтеров, отлично знавших, что за истребление разбойников назначена весьма порядочная премия, радовался этой вьюге, ибо вой ветра, полумгла, собачий холод — все это, взятое вместе, могло способствовать нашему предприятию, усыпляя бдительность мексиканцев.
И вот около полуночи мы добрались до развалин миссии.
Кругом царила тишина, окна зияли черными пятнами, и ни единый луч не освещал дорогу, но это не обмануло нас: очень скоро мы открыли, что в обширном монастырском погребе беззаботно пирует за круглым столом, ломящимся под тяжестью яств и вин, целая шайка.
Они все были здесь, эти «степные волки», и ни один не ушел от давно заслуженной участи.
Надо сказать правду, держались они молодцами: не захотели сдаваться! Ну, да и то сказать: они отлично знали, что и со сдавшимися расправа будет короткая. Веревка на шею или пуля в лоб!
Так или иначе, но нам пришлось брать погреб приступом под выстрелами мексиканцев, а когда мы добрались туда, то завязалась рукопашная схватка.
Мы стали выкуривать бандитов из подземелья, бросая в окна факелы, сухую траву, вспыхивавшую, как порох. А если кто выскакивал, мы попросту сталкивали его вниз, туда, где все обратилось в огромный костер. И все подбрасывали и подбрасывали хворосту, покуда не задохнулся и не изжарился последний из бандитов…
Джордж перебил рассказчика:
— Это все? Ну и ладно, а то история затянулась, а наше жаркое грозило совсем сгореть. Пожалуйте к столу, господа!
Словно в ответ на это приглашение снаружи отозвались сотни голосов, в зияющих расселинах полуразрушенных стен, в окнах и в дверях показались десятки волков с пылающими глазами, оглашая воздух зловещим воем.
— Пожаловали незваные гости! — сказал Джон. — Но они слишком торопятся! Если они думают, что мы расположены уступить им свой ужин, то они жестоко ошибаются: у нас тоже волчий голод!
VIЗащита развалин
Две породы волков оспаривают друг у друга владычество над безграничным простором прерии, над степями, расстилающимися между Миссисипи и могучим хребтом Сьерра-Невада: это койот и черный волк.
Койот сравнительно мелок, довольно труслив, но страшен своей многочисленностью и какой-то дьявольской хитростью. Он представляет собою нечто среднее между волком и лисицей, обладает пушистой шерстью желтого оттенка с красноватыми пятнами, а зимою сереет. Держится он всегда стаями от пятидесяти до ста голов, и эти стаи ведут охоту на всю живность степи, которая в лице койота имеет ужасного врага. Даже грозный, могучий бизон и тот не всегда уходит от койота. Но на человека койот нападать решается только в исключительных случаях. Иногда целая стая койотов некоторое время идет следом за охотником, кружится, наскакивает, угрожая нападением, но этим и ограничивается. Иной раз затерявшаяся в безграничном просторе степи одинокая палатка какого-нибудь индейца осаждается койотами несколько суток, но и тут дело заканчивается только бесплатным волчьим концертом.
Черный волк прерий — дело другое. Он значительно выше койота, гораздо массивнее его, у него ужасные зубы, удивительная сила и он отчаянно храбр. Черный волк не уступит никакому другому хищному зверю в дерзости и кровожадности. Страха перед человеком он совершенно не знает, особенно если голоден. К тому же среди черных волков очень часто вдруг вспыхивает эпидемия бешенства, и тогда черный волк становится ужасом целого края.
Пока остается совершенно неведомым, почему, в зависимости от каких причин распространяется среди волков эта ужасная болезнь. Иной год бешеных волков почти не встретить, другой же год, наоборот, случаи водобоязни так часты, что иногда кажется, будто бешеными стали все волки.
Как мы рассказывали в предшествующей главе, в развалинах монастыря, где находились наши странники, появились волки.
Если бы речь шла только о койотах, то это не очень беспокоило бы степных бродяг. Но на самом деле с первого взгляда можно было убедиться, что непрошеными гостями были именно черные волки, рассчитывавшие не только на осаду, но и на прямое нападение, конечно, в первую очередь на лошадей, которые обещали дать волкам гораздо более обильный материал для пиршества, чем их обладатели.
— Вот что, дорогой! — сказал Джон, обращаясь к Гарри, только занявшемуся разрезанием на части поджаренной на костре медвежьей ноги. — Поторопись-ка со своей работой! Придется нам скорей кончать ужин и позаботиться о розысках горючего материала, иначе волки могут обнаглеть настолько, что в эту ночь мы не будем иметь ни одной минуты отдыха!
— За этим далеко не придется ходить! — отозвался Джордж. — У нас здесь под руками остатки монастырской крыши, из которых можно будет состряпать великолепные костры.
— Да, позаботиться о кострах будет далеко не лишне! — заметил гамбузино, с аппетитом разжевывая громадный кусок жирной медвежатины. — До тех пор, пока здесь будет огонь, волки ни за что не осмелятся проникнуть в наше убежище.
Действительно, хищные животные, число которых, видимо, все возрастало и возрастало, держались пока на почтительном расстоянии. Их вой сделался, однако, до того оглушительным, что временами покрывал собою даже грохот громовых раскатов.
— Не доставало только этого зверья, чтобы отравить нам всю ночь! — проворчал угрюмо Джон, едва только был закончен ужин. — Делать нечего, придется серьезно заняться приготовлениями к защите своей шкуры! Запах нашего жаркого так раздразнил аппетит этих бестий, что они не погнушаются поужинать нами и в сыром виде!