— Вздор! — отозвался агент. — Лестница такова, что наши лошади, ловкие, как горные козы, без труда спустятся туда! У тебя, Джордж, еще есть факелы? Ладно! Возьми-ка покуда лошадей и отведи их вот к той арке. Иначе волки доберутся-таки до них! В самом деле, ребята, надо отсюда убираться в подземелье. Одну лестницу гораздо легче защищать, чем эту груду развалин, где на нас нападают по меньшей мере с трех сторон!
Молодой траппер, разрядив по ближайшей группе волков свой карабин, бегом направился к лошадям, которые рвались с привязи и поминутно жалобно ржали при виде все приближавшихся хищников.
Положение осажденных с каждым мигом становилось все более критическим: понесенные волками потери были положительно ничтожными по сравнению с поминутно прибегавшими к развалинам из окрестностей новыми группами хищных животных; волки заняли уже все проходы к развалинам, среди которых держались беглецы; изредка наиболее смелые врывались внутрь развалин. Еще миг, и остальные могут ринуться на беглецов. И тогда, понятно, всякое сопротивление окажется бесполезным, потому что охотники не успеют перезарядить свои ружья, а в рукопашной схватке недолго придется дожидаться рокового исхода, когда идет речь о нападении многих сотен разъяренных животных на группу из трех-четырех людей…
Красное Облако давно уже обратил внимание на угрожавшую опасность. Оглянувшись еще раз вокруг, он ловким движением вскинул себе на плечи Миннегагу и, не переставая стрелять, стал отступать в глубь зала. Джордж тоже не терял времени: зажегши факел, он, быстро сориентировавшись среди развалин, отыскал лестницу, которая вела в подземелье, и повел туда свою лошадь. Красное Облако, поняв мгновенно, в чем дело, последовал его примеру: он спустил Миннегагу на землю и дал ей в руки повод своего мустанга. Девочка повела лошадь по лестнице в подземелье. Затем мнимый гамбузино отвел туда же лошадей Гарри и агента, в то время как траппер и Джон Максим прикрывали отступление товарищей, отбивая яростные атаки волков.
Видя, что ружейные выстрелы уже не производят на волков никакого впечатления, Гарри и Джон применили старый, многократно испробованный метод: они стали швырять в хищников пылающие головни, которые, падая в толпы волков, обжигали и распугивали их. Но этот маневр не мог давать хороших результатов в течение продолжительного времени: огонь костров слабел по мере того, как охотники расшвыривали пылающие головни и целые доски, а по мере ослабевания огня волки наглели и свирепели.
— Отступайте! — подал сражающимся сигнал Джордж из подземелья.
— Сейчас, — отозвался агент. И потом добавил, обращаясь к Гарри:
— Отступай, пятясь. Не спуская ни на миг взгляда с волков. Стоит тебе показать им свою спину, как они ринутся на тебя!
Через минуту все спутники были уже в подземелье.
Монастырское подземелье напоминало вытесанную в сердце скалы пещеру с низкими сводами, снабженную несколькими нишами, в которых в дни процветания монастыря, надо полагать, находились какие-нибудь статуи, изображения католических святых. В подземелье могло свободно поместиться несколько десятков человек.
Нельзя сказать, чтобы вид подземелья представлял успокаивающее зрелище: посредине находился полуразвалившийся каменный стол, а вокруг него валялись грудами человеческие кости. Это были останки некогда истребленных экспедицией Мак-Лелана мексиканских бандитов. Можно было видеть среди костей здесь и там испорченное оружие.
Но людям, которых угрожали растерзать волки, было не до того, чтобы проводить расследование в этой братской могиле. Едва только последний из отступавших спустился с лестницы, к счастью, настолько узкой, что по ней едва-едва могла пройти, вернее, протиснуться одна лошадь, как руины монастыря уже были наводнены несметными стаями обезумевших от ярости волков.
Беглецы не позабыли, спускаясь в подземелье, захватить с собою порядочное количество досок и разных обломков горючего материала из руин, и через минуту, когда волки набросились на их последнее убежище, на лестнице уже пылал костер, представлявший почти непреодолимое препятствие для осатаневшего зверья.
Миннегага, которую гамбузино, или, правильнее, индеец, поместил в глубине пещеры, при виде костра, защищавшего вход в подземелье, стала хлопать в ладоши, почему-то подвергшись припадку буйной радости. Красное Облако не успел вовремя остановить ее. Агент обратил внимание на неуместное ликование индианки и сказал ей сурово:
— Если ты не можешь помогать нам защищаться, то, по крайней мере, помолчи!
Миннегага сверкнула гневно глазами на агента, но ничего не сказала, закуталась в свой плащ и забилась в угол пещеры.
Бесконечно медленно тянулись унылые часы этой ужасной ночи. Волки возились над подземельем, иногда порывались проникнуть внутрь его по лестнице, но костер не давал им возможности исполнить это намерение, да и охотники время от времени стреляли по наиболее смелым хищникам.
В сущности, в подземелье было гораздо лучше, чем снаружи: там бушевал ураган, лились потоки дождя, грохотал гром, сверкали молнии, а здесь царила относительная тишина, было довольно тепло, и так как в многочисленные трещины в потолке проникал в изобилии свежий воздух, то не особенно ощущался чад от костра.
Внимательно наблюдая за маневрами не покидавших входа в подземелье волков, осажденные вполголоса переговаривались о своих делах.
Джон говорил о своем намерении добраться до Кампы и там присоединиться к почтовому каравану, идущему на Соленое озеро. Услышав его слова, мнимый гамбузино встрепенулся:
— Большая группа путешественников, — сказал он, — в эти тревожные дни может легко привлечь к себе внимание индейцев. На вашем месте я предпочел бы идти туда, куда вы направляетесь, но совершенно самостоятельно, не присоединяясь к караванам.
— Может быть, вы и правы! — отозвался агент. — Правда, нас теперь четверо, все мы порядочные стрелки, умеем постоять за себя. Но все же это слишком рискованное предприятие. Нет, я предпочел бы идти с караваном! Подбрось, Гарри, еще дровец в костер! Нам нечего жалеть дерева, а пули надо приберегать!
— Волков что-то не слышно! — ответил траппер.
В самом деле, волчий вой за последнее время все стихал, как будто удаляясь, и теперь над самим подземельем уже не было слышно возни хищников, а их фигуры уже не показывались на лестнице.
— Близок рассвет! — сказал Джон Максим. — Волки уходят. Значит, и нам можно хоть немного отдохнуть, в путь пускаться сейчас еще рискованно, в нашем распоряжении есть парочка часов. Надо восстановить силы отдыхом.
VIIВеликие прерии
Ураган давно уже утих. Небо очистилось от туч. Огромный шар солнца всплыл во всем своем великолепии над степями. И с первыми лучами рассвета, казалось, вместе с тенями ушедшей ночи исчезли и волки, покинув окрестности монастыря, где нашли себе убежище с вечера беглецы. Только здесь и там валялись клочья окровавленной волчьей шкуры, кости, да на земле виднелись лужи крови: это были следы отпразднованной хищниками степи ночной оргии. Когда кто-нибудь из волков падал под пулями защитников развалин, остальные волки набрасывались на злополучного собрата и буквально раздирали его на клочки…
И еще о кошмарной ночи говорил дым, поднимавшийся кое-где тонкими полупрозрачными голубоватыми колоннами: это догорали остатки костров, при помощи которых беглецы защищались от нападения волков.
Но монастырь в этот ранний утренний час был уже опять пуст: маленький караван из двух трапперов-братьев, агента Джона Максима, мнимого гамбузино, то есть Красного Облака, и Миннегаги уже давно покинул свое ночное убежище и ходко продвигался по бесконечному простору прерии.
Отряд шел гуськом: впереди мчался агент, за ним Гарри и Джордж, а Красное Облако замыкал шествие, причем Миннегага сидела за его спиной.
Пока отряд проходил лесистой долиной, на каждом шагу были видны следы ярости ночного урагана: здесь и там валялись, иногда загораживая дорогу, стволы сломленных или вывернутых из земли с корнями деревьев, земля была еще влажна, но жгучие лучи солнца торопились выпить влагу, и над долиной клубился легкий пар, а издали виднелась горная цепь Ларами, над вершинами которой громоздились белые облака.
Через некоторое время маленький отряд вступил уже на территорию великой прерии, туда, где глаз не встречает почти деревьев, холмов, оврагов. Степь, словно зеленое море, убегала в несколько туманную даль. И ее поверхность была закрыта пышно разросшейся травой, в которой люди и лошади шли, словно плыли по зеленым волнам, наполнявшим воздух ароматами степных цветов. Джон Максим, вступая в пределы великой степи, несколько раз приостанавливался, приподнимался на стременах и тщательно оглядывал со всех сторон горизонт, но и его зоркие глаза не подмечали каких-либо угрожающих признаков близости индейцев. Воздух был чист и прозрачен, в его живительных струях не было ни малейшей примеси дыма костров какого-нибудь лагеря или поселка.
Странное чувство охватывает путника, путешествующего по степи.
Копыта коней тонут в мягкой траве, заставляя притоптанные, потревоженные растения сыпать на землю мириады семян, в зеленом море остается словно проложенная плугом борозда на много-много миль пути, а кругом царит какая-то торжественная тишина.
В бледно-голубом небе, высоко-высоко реют черные точки: это степные коршуны носятся в поднебесье, высматривая с огромной высоты себе добычу.
Вот несколько таких черных точек собрались в группу. Они что-то, очевидно, заметили, потому что держатся над одним местом, то опускаясь почти до поверхности земли, то взлетая в недосягаемую высь. И другие птицы, реявшие па огромном расстоянии от этих, своими зоркими очами подметили, что здесь что-то происходит, найдена какая-то добыча, и они слетаются со всех сторон, присоединяются к первым, кружат над одним и тем же местом…
— Должно быть, здесь побывали индейцы! — пробормотал Джон Максим, наблюдая за птицами. — А может, где-то лежит туша убитого буйвола. Во всяком случае, не мешало бы исследовать.