ряды индейцев и вынеслись на простор степи, уходя от этого ада. А сзади еще трещали разрозненные выстрелы, еще неслись крики последних без пощады избиваемых защитников каравана, вопли женщин и злорадный хохот торжествующих победу индейцев.
Джон Максим рассчитывал, что за ним последует немало еще уцелевших скваттеров. Но индейцы, ошеломленные на миг смелым натиском маленького отряда, моментально снова сомкнули свои ряды и отрезали путь к отступлению оставшимся у фургонов, тщетно порывавшимся последовать примеру агента и трапперов искать спасения в бегстве в прерию. Несколько минут спустя началась заключительная бойня. Караван из Кампы перестал существовать. Из тридцати человек скваттеров, их жен и детей уцелело только несколько женщин, увезенных чэйэнами в плен. Кости остальных долго белели потом в степи, обозначая то место, где все обитатели Кампы нашли себе преждевременную могилу.
Но дорогой ценой досталась победа чэйэнам: там, где погиб караван, легло и много-много десятков лучших воинов их племени. Особенно дорого продал свою жизнь чэйэнам старый сержант: окруженный несколькими скваттерами, он дрался словно безумный, не обращая внимания на многочисленные раны, и когда его товарищи один за другим испустили дух под ударами копий и томагавков индейцев, старый солдат еще дрался как лев. Умирая, он собрал последние силы, ринулся на окружавших его индейцев и, с нечеловеческой силой схватив какого-то молодого воина, задушил его в своих объятиях…
Отойдя от места побоища на несколько сот метров, Джон и его спутники задержались, чтобы дать отпор погнавшимся за ними нескольким молодым чэйэнам. Но следом за первыми преследователями по стопам беглецов, словно чудом ускользнувших из ада, погнался уже целый отряд из сорока воинов, руководимых каким-то вождем.
— Друзья! — крикнул своим спутникам Джон Максим. — Там все кончено. За нами гонятся. Если нам не удастся через час добраться до каменноугольных копей, и для нас придет последний, смертный час. Следуйте за мною! Но берегите лошадей: в них, в их быстроте единственное наше спасение.
Последние слова агента, бледного как мел, были заглушены диким воем ринувшихся в погоню индейцев.
Не обращая покуда внимания на погоню, маленький отряд средней рысью тронулся в путь по направлению к Сьерра-Эскалантэ.
Несколько раз индейцы пытались, развернувшись полукругом, охватить с двух сторон беглецов и отрезать им путь к спасению, но Джон Максим вовремя замечал грозящую опасность и ловким маневром уводил своих спутников из готового сомкнуться кольца. Иногда, пользуясь превосходством оружия, трапперы посылали пару метких пуль в индейцев, укладывали то коня, то всадника, слишком приблизившихся к отряду.
Мало-помалу сказывалось превосходство лошадей агента и трапперов над мустангами индейцев: последние понемногу отставали, и только часть преследователей гналась по пятам, растянувшись в линию.
— Кажется, нам удастся-таки улизнуть! — пробормотал агент, оглядываясь на отстававших индейцев. — Копи близки, а там пусть ищут нас хоть сто лет. Пожалуй, лошади-то выручат нас, довезя до шахты.
— А там нам придется покинуть их? Жалко! — промолвил Гарри.
— Довольствуйся тем, что хоть свою шкуру спасешь! — ворчал Джон.
— А как мы потом из шахты-то выберемся? Ведь до Соленого озера далеко. Без лошадей не доберешься!
— А ты об этом не беспокойся покуда! Там видно будет. На самом деле мы и от индейцев-то еще не избавились!
Словно в подтверждение правоты слов Джона, в это мгновение прогрохотал довольно нестройный залп, и пули засвистели над головами беглецов.
— Погоняйте! Индейцы опять приблизились! — оглядываясь, озабоченно скомандовал агент.
Лошади понеслись вихрем, и через несколько минут беглецы были уже вне досягаемости преследователей. Только один вождь чэйэнов, обладавший прекрасным конем, в экстазе погони, не замечая, что он значительно опередил своих воинов, несся по пятам беглецов, сохраняя прежнюю дистанцию и даже понемногу приближаясь к белым.
Увидев это, Джон Максим круто остановил своего коня.
— Твоего скальпа я взять не могу, красная змея, — проворчал он, вскидывая ружье к плечу, — но твою жизнь я беру!
Прогрохотал выстрел.
В то же мгновенье конь сахема чэйэнов взвился на дыбы, потом тяжко рухнул на землю. Индеец вовремя заметил угрожающую ему опасность и поднял на дыбы лошадь, чтобы ее телом защититься от пули Джона Максима. Благородное животное своей смертью спасло жизнь всаднику. Индеец соскочил с лошади в тот момент, когда она падала, и скрылся в густой траве.
Послав проклятье ускользнувшему от пули индейцу, янки опять повернул своего коня и дал ему шпоры. И было как раз вовремя: теперь за беглецами гнались не только те индейцы, которые были под начальством неудачливого сахема, но и многие другие чэйэны. Им пришлось бросить на произвол судьбы уже охваченный пожаром караван, прекратив его разграбление, и они спешили за ускользавшей добычей.
— Поторопись, Джон! — окликнул его тревожно Гарри. — Эти черти скоро нагонят нас. Если ты не найдешь шахт, то нам придется позавидовать тем несчастным, которые остались у фургонов…
— Не беспокойся, пожалуйста! — раздраженно отозвался агент. — Шахта гораздо ближе, чем ты предполагаешь.
В этот момент беглецы пересекли последнюю полосу травянистой пустоши и теперь мчались уже по перелескам у подножья горных плато. Сьерра была близка.
— Не щадите лошадей! Мы близки к цели! — кричал спутникам агент. — Мы можем загнать их. Все равно, лишь бы добраться, мы вот-вот доскачем, и тогда ведь нам придется бросить коней!
Еще полчаса, и беглецы добрались до цепи холмов.
Здесь, доскакав до большой поляны, почва которой вся была покрыта черным налетом, Джон Максим придержал свою лошадь.
На поляне стояло несколько полуразрушенных хижин, а с другой стороны валялись в полном беспорядке металлические балки, бревна, здесь и там виднелись опрокинутые вагончики для перевозки угля. Кругом высились груды каменного угля. Было очевидно, что беглецы достигли своей цели и находились уже на территории каменноугольных копей.
— Долой с коней! — скомандовал Джон Максим. — Берите оружие, порох, одеяла, припасы. А главное, не забывайте лассо! Они нам очень пригодятся!
Приказание было исполнено моментально.
Джон приблизился к своему загнанному коню, ласково потрепал его по шее и сказал взволнованно:
— Прощай, друг! Ступай куда хочешь. Нам надо расстаться! Кто знает? Быть может, когда-нибудь мы еще встретимся с тобою!
Конь, словно понимая, жалобно заржал.
Янки подошел к странному железному сооружению в форме конуса, возвышавшемуся над узким темным колодцем. Там на заржавевших массивных цепях висела, качаясь, большая железная бочка.
— Ну, клетка на месте, ребята! Мы спасены! — воскликнул янки, пробуя рукой цепь и убеждаясь, что она исправно работает.
Один за другим беглецы заняли места в клетке, и она начала опускаться в недра земли.
XIВ недрах земли
Мустанг Джона Максима не хотел отходить от места, где его покинул янки: конь стоял, глядел, казалось, полными мольбы глазами на своего хозяина. Но янки было не до лошади: уже слышны были в окружающем полянку перелеске голоса перекликавшихся индейцев. Еще минута, и фигуры краснокожих замелькали среди стволов чахлых деревцев в непосредственной близости от спуска в шахту. Впрочем, беглецам уже не были страшны преследователи, потому что клетка, которой управляли сильные руки трапперов и агента, уже спускалась на дно шахты, в недра земли.
Правда, не без нерешительности, не без некоторого колебания беглецы заняли места в клетке, качавшейся над зиявшею бездной. Особенно взволнованными казались лжегамбузино и Миннегага. Если бы можно было найти какой-либо предлог, Красное Облако, вне всяких сомнений, постарался бы отделаться от своих белых спутников и присоединиться к краснокожим, но ему трудно было найти этот предлог, а Миннегагу белые едва ли согласились бы отпустить, ибо рассчитывали на нее как на заложницу.
— Задерживайте, задерживайте цепь! — поминутно покрикивал на товарищей Джон Максим, опасавшийся, что тяжелая клетка с пятью пассажирами сорвется и, разматывая с неудержимой скоростью цепь, рухнет на дно шахты. Само собой разумеется, случись это, все беглецы погибли бы, разбившись при падении.
Клетка качалась и крутилась, туго натянутая цепь гудела и позванивала, кругом с каждым мгновением усиливался мрак, и только сверху доходили еще слабые, рассеянные, робкие лучи света.
Можно было бы зажечь факелы, чтобы осветить бездну, тем более что предусмотрительные трапперы захватили с собой достаточный запас их, но Джон Максим строжайше запретил зажигать огонь.
На одно мгновенье спускающимся показалось, что возле самого спуска в шахту слышен топот лошадей.
— Индейцы! — бледнея, произнес Джордж.
— Нет! Скорее, это наши лошади. Они почуяли близость краснокожих и теперь уходят! — ответил янки.
— А что, если индейцы доберутся до шахты раньше, чем мы спустимся? — осведомился Гарри.
— Это было бы нашей гибелью! — ответил янки. — Проклятые краснокожие, во-первых, могут испортить машину, перерубить цепь, и тогда мы грохнемся на дно. Во-вторых, они могут начать сваливать сверху в шахту камни, бревна, глыбы угля. Все это полетит на наши головы и, конечно, обратит нас в лепешку. Но надеюсь, что этого не случится: дно уже близко.
Его слова были прерваны: сильный толчок сорвал всех с занятых мест; клетка спустилась вниз и ударилась своим днищем о почву подземной галереи.
— Бросай цепь! — скомандовал агент. — Джордж! Бери, зажигай факел! Кстати, сколько их всего есть у нас в запасе? Шесть, семь? Ну, это не так много. Нам придется соблюдать экономию, ибо, если все факелы сгорят раньше, чем мы выберемся, пиши пропало…
Джордж зажег один из факелов, и при слабом и колеблющемся свете его беглецы увидели, что они находятся в довольно большом помещении, на полу которого змеились рельсы и были грудами навалены кучи угля, а здесь и там валялись словно вчера только брошенные вагонетки.